Ты садишься на стул у двери. Стены комнаты кажутся тебе внезапно опустевшими. Убрали некоторые из висевших здесь фотографий. На этих фотографиях кем-то был представлен жизненный путь Альберта в этой стране. Альберт в своем кабинете с неизменной сигаретой в зубах; Альберт пожимает руку молодому и амбициозному Монтенегро. Альберт рядом с машиной "Энигма", которую он установил у себя в кабинете. Было даже фото с тобой и другими членами самой первой команды. Каких же из них сейчас не хватает? Скоро память подскажет тебе ответ на этот вопрос.

Впервые это случилось около трех лет назад. Ты в своем кабинете разговаривал с Альбертом о его встрече с вице-президентом. Обсуждался план реорганизации Тайной палаты. Альберту вице-президент не нравился, он находил его слишком "американизированным". Но он доверял Монтенегро: в конце концов, только благодаря ему он оставался в Боливии. И Тайная палата тоже существовала благодаря ему. Вдруг ты услышал, как Альберт пробормотал несколько бессвязных слов. Он говорил, что его зовут Демарат, что он грек и живет в Сузах. Он изобрел стенографию. Потом что его имя – Гистией, и он правитель Милета. Далее – что он Джироламо Кардано, создатель первой системы автоклавирования. Что он бессмертен. Тебе пришлось плеснуть ему в лицо водой. Он пришел в себя. Попросил у тебя прощения. Но через дня два повторилось то же самое, на этот раз – в зале Вижнера, в присутствии группы криптоаналитиков. Через несколько минут его бессвязных рассуждений они догадались, что происходит неладное. Альберта уложили на полу и держали до приезда "скорой помощи". На него надели смирительную рубашку. Он потерял сознание, а когда пришел в себя, уже не был самим собой. Смотрел пустыми глазами и почти не разговаривал, лишь изредка бросая отрывочные фразы, которые тщетно пытался понять Тьюринг. С тех пор Альберт оказался заключенным на втором этаже дома на улице Акаций.

Ты начинаешь рассказывать. Говоришь, что тебе не хватает его присутствия, которое вселяло чувство безопасности и уверенности в сотрудников Тайной палаты. Рассказываешь ему о последних событиях, о Кандинском и "Сопротивлении". О Рамиресе-Грэме и нарушениях всех правил, установленных Альбертом. О необъяснимых посланиях, которые ты получаешь. Оскорбительных и непристойных. Ты не заслужил такой платы за долгие годы службы на благо страны. Ты просишь его помочь тебе. Если бы он был рядом с тобой, ты чувствовал бы себя более сильным и мог бы противостоять любому беззаконию.

С улицы до тебя доносится непрекращающийся шум машин. Из окна видны горы на горизонте, которыми ты не перестаешь восхищаться. Ждешь. Но ответа нет. На миг тебе вдруг кажется, что Альберта больше не существует. Но вот ты замечаешь под простынями еле уловимое движение, слышишь слабое прерывистое дыхание.

– Кауфбойрен, – внезапно произносит Альберт.

– Кауф?…

– Кауфбойрен. Розенхейм.

– Рос… Роз?…

– Кауфбойрен. Розенхейм. Уэттенхайн.

Он замолкает. Ты записываешь его слова так, как понял. Кауфбойрен. Розенхейм. Уэттенхайн. Тебе хотелось бы остаться – вдруг Альберт скажет что-то еще… Но ты не можешь, пора возвращаться на работу. Ты уходишь, спрашивая себя, что же могут означать эти слова.

Зато ты вспоминаешь, каких фотографий не хватает на стене. И понимаешь, что тебе был необходим сегодняшний визит, ты почувствовал это заранее. Тебе хочется опровергнуть или, наоборот, подтвердить догадки Баэса и Сантаны. Одна из групповых фотографий, черно-белая. Ты никогда не обращал на нее особого внимания, лица на ней немного расплывчаты. Девять мужчин стоят в два ряда. На пятерых из них – армейская форма, четверо – в рубашках и галстуках. Один из них, крайний слева, – Альберт, а тот, кто рядом с ним (ты это подозревал, чувствовал инстинктивно), – Клаус Барбье.

Флавия заходит в "Портал реальности". Первый этаж освещен красными и желтыми огнями, из динамиков звучит техномузыка. Студенты колледжей и университетов сидят у экранов компьютеров "Gateway", стоящих в три ряда. На стенах – постеры из фильма "Матрица", плакаты с изображением Пенелопы Крус в "Открой глаза" и "Ванильном небе", фотографии популярных групп. Можно почесть ярко-оранжевые буквы объявления: "В продаже имеются сотовые телефоны!" У кассы Флавия заказывает компьютер, желательно в одной из отдельных кабинок на втором этаже. Девушка с красно-рыжими волосами и серьгой в губе предупреждает, что это будет стоить едва раза дороже, чем пользование компьютерами на первом этаже, и протягивает ей номерок, не отрывая взгляда от монитора: она занята компьютерной игрой. Когда Флавия пришла сюда впервые, она обратила внимание на девушку, немного нервную, с металлическим протезом вместо правой руки – это было так странно. Девушка рассказала, что родилась такой и не представляет, как люди живут с двумя руками. Она попросила не смотреть на нее как на диковинного зверя.

Здешняя обстановка кажется Флавии претенциозной не соответствующей кварталу богемы. Однако нужно признать, что и квартал уже не тот, что был раньше. Район стал популярным благодаря своим Интернет-кафе, расположенным на площади со статуей Боба Дилана в центре. Многочисленные студенты были первыми клиентами этого места, где царил альтернативный дух и обсуждались проблемы аймарского видения мира, новинки мексиканского кино, музыка Бьорк… Потом стали появляться техно-дискотеки, на которые зачастили папенькины дочки, одетые по последней моде: ботинки на высоченной платформе, откровенные мини-юбки, топы, через которые просвечивает нижнее белье; а также богатенькие мальчики, которые посещали район будто только для того, чтобы продемонстрировать всем свои новейшие сотовые телефоны. Все, что было так знакомо и близко Флавии, разрушалось.

Она поднимается по лестнице, почти уверенная, что ошиблась. Из записки, которую Ридли дал Эрин, следовало, что Рафаэль должен быть в одной из кабинок второго этажа. Но она не представляет его в месте, подобном этому. Он, как и она сама, из тех, кто предпочел бы одно из безлюдных кафе в Энклаве. Если, конечно, ее предположения верны и Рафаэль имеет отношение к "Сопротивлению" (ведь для хакеров из этой группировки места, подобные этому, – запретная зона).

Атмосфера второго этажа совсем не та, что на первом. Нет яркого света, постеров на стенах. Двенадцать кабинок, большинство из них пусты. Шаги Флавии нарушают тишину. Она потихоньку заглядывает в полуоткрытые двери. Никого в одной, никого в другой… Для очистки совести она дойдет до самой последней и спокойно отправится домой.

Она слышит за спиной чей-то шепот; ее называют по имени. Флавия останавливается и оборачивается: одна из кабинок только что открылась. Она подходит, пряди волос падают ей на глаза. В черном кожаном кресле сидит Рафаэль, он нетерпеливым жестом просит ее поторопиться. Флавия заходит внутрь, и он закрывает дверь. Под его глазами залегли темные тени, зрачки беспокойно бегают из стороны в сторону. Про себя Флавия отмечает, что теперешний Рафаэль не имеет ничего общего с тем спокойным и уверенным человеком, с которым она недавно познакомилась в маршрутке.

– Ты умнее, чем я думал, – говорит он. – Ты пришла. Иногда я думал, что ты этого не сделаешь, так как сообщение Ридли, адресованное Эрин, было чересчур критическим, ты не поймешь, что послание на листке было адресовано именно тебе, и прочее…

– Если, как ты говоришь, ты действительно много знаешь обо мне, то должен бы больше мне доверять, – говорит Флавия, теперь совершенно уверенная, что именно так привлекает ее в этом человеке: его голос, такой звучный, такой мужественный… Она не могла бы полюбить его, общаясь только во время посещений Плейграунда; ей непременно захотелось бы поговорить с ним, хотя бы по сотовому.

– Мы не можем терять время. Если ты пришла сюда то и они могли прочесть это сообщение и тоже прийти.

– Кто это они?