Он открывает глаза. Окружающие смотрят на него с недоумением.

– Сейчас нужно быть изобретательными, – продолжает он как ни в чем не бывало" – Я готов выслушать ваши предложения.(Про себя он произносит эти слова по-английски; он ничего не может поделать, так как думает на этом языке.)

– Мы уже кое-что сделали, – говорит Иванович. – Вирус запрограммирован таким образом, что зараженные им компьютеры автоматически отправляют его на машины, до этого времени избежавшие нападения. И это должно привести к выводу из строя всей системы. Мы заблокировали провайдера, с которого началась атака. Поначалу планировалось изменить электронные адреса Огненного дворца и других правительственных резиденций, а также "Глобалюкса" и Тайной палаты. Но мы отказались от этой мысли. Могла последовать еще одна атака, которая повредила бы всю структуру сети. Но мы обезопасились и от нее.

– Очень хорошо. Но это – защита, а меня интересует нападение.

– Если позволите, – отвечает Иванович, – об этом мыуже говорили с Баэсом. Возможно, настало время доставать нужную информацию не такими ортодоксальными путями.

– Мы опять возвращаемся к тому, с чего начали, – говорит Сантана. – Для чего же мы тогда существуем?

– Дело не в этом, – отвечает Баэс. – У Альберта тоже имелись информаторы, которым хорошо платили за достоверные сведения. Иногда это необходимо. Сколько кодов было реально расшифровано во время холодной войны? И многие из них были раскрыты благодаря работе шпионов. Так экономятся время и деньги. Если позволите (думаю, мои слова не вызовут особых нареканий), вы слишком "правильно" смотрите на нашу деятельность. Как будто одного ума достаточно для решения любой проблемы. Это не всегда так.

Рамиресу-Грэму не нравится критика, но он скрывает это: нужно вести с коллегами честную игру. В конце концов, он сам позволил им выдвигать предложения, даже если они несколько противоречат моральным нормам.

– Хорошо, – говорит он. – Вы подразумеваете кого-то конкретно?

– Крыс много, – отвечает Кабрера, – кто-нибудь из них мог бы нам помочь.

– Все Крысы подкуплены, – говорит Сантана, – и очень часто продают ложную информацию. Им не следует безоговорочно доверять.

– Я знаю, кто может нам помочь, – говорит Мариса Иванович. – Мне известно, что Альберт неоднократно прибегал к ее услугам в последние месяцы своей работы. Это молодая девушка, наверное, еще школьница. Ее зовут Флавия, и она сделала самое актуальное досье всех хакеров Латинской Америки. Иногда (не знаю, как ей это удается) она даже добивается эксклюзивных интервью с самыми известными из них.

– Она местная? – спрашивает Рамирес-Грэм. – Из Рио-Фугитиво?

– Да, она отсюда, – говорит Баэс, – и заслуживает уважения; но не так хороша, как это расписывает Мариса.

– Это дочь Тьюринга, – улыбается Мариса. – Я сожалею, но ты просто в плену предрассудков. Она не просто хороша. Она великолепна.

– Нашего Тьюринга? – удивляется Рамирес-Грэм, подозревая розыгрыш.

– Разве есть еще один? – спрашивает Иванович, нанося ему последний удар.

Наш Тьюринг… Черт возьми, только не это.

Ярко, празднично светятся облака. Новая луна запуталась в деревьях. Каждый вечер… Я вспоминаю… Потому что не знаю, что мне еще остается делать. В моей руке – темный страстоцвет. Грустное. Далекое лицо… Тонкие дрожащие руки. Я помню тот голос… Который не могу услышать. Прерывистый. Разочарованный. Иногда шумит в ушах.

Я электрический муравей. Очень уставший… Меня кормят через трубки. Ждут моего возвращения к жизни. Ни то, ни другое. Я не умру.

Я устал… Бесконечные тени приходят навестить меня. Кто бы мог подумать… я пришел сюда много лет назад. И остался здесь.

Приходят бывшие коллеги по работе. Садятся. Смотрят на часы. Проходят минуты. Тяжелые минуты. День подходит к концу. Тьюринг может просидеть весь вечер. Он ждет пророчества. Фразы, которую он расшифрует. Которая позволит ему продержаться неделю… Месяц… Год…

Бедный Тьюринг. Он не умеет быть счастливым. Он не изменился с тех пор, как мы познакомились. Когда он был Мигелем Саэнсом и не знал о существовании Тьюринга. Был знойный день. Грозовая свинцовая туча закрыла небо. От ветра деревья будто сошли с ума. Он пришел один. Искал работу. Для себя и своей жены. У них были рекомендации. Мне говорили, что оба они талантливы. Могут нам пригодиться. Могут пригодиться Монтенегро. Пригодиться мне.

Это была моя идея. Лингвисты. Математики. Эксперты по разгадыванию головоломок. Шахматисты. Люди с интеллектом. Знающие логику. Такие, как Тьюринг. Кто бы мог подумать… Он был наиболее блистательным. Сей час он уже не тот. У него была хорошая память. К тому же. Его интересовало только это. Он хотел быть человеком-компьютером. Чистая логика… По крайней мере мне так казалось.

Помню сигарету. Строгое лицо. Серое пальто. На фоне туч, нависших над парком. Я не предполагал, что у него исключительная память, хотя одной памяти для нас было недостаточно. Память. Криптоанализа. Криптографии. Или это одно и то же?

В те дни я изучал латынь. С помощью тех немногих книг, что у меня имелись. Пользовался временем, свободным от встреч. Его впечатляли мои книги. "О знаменитых мужах" Ломонда, "Тезаурус" Кишра, [21]"Комментарии" Юлия Цезаря, этого великого криптографа. Несколько разрозненных томов "Естественной истории" Плиния. [22]Но больше всего его занимали мои рассказы о работе, которую я хотел предложить ему. Миновать века, как дни… Описывать детали, будто я сам побывал там… Будто я – бессмертен…

Естественно, он этого не знал. Возможно, все мы в глубине души убеждены в том, что бессмертны. Рано или поздно. Каждый из нас все узнает.

Ничто не взволновало его сильнее, чем мой рассказ о 1586 годе. О моем участии в заговоре Уолсингема против Марии. Шотландской королевы. В то время я был Томасом Фелиппесом. В самом эпицентре бури… оба увлечены. Я рассказывал о нем будущему Тьюрингу. Так, будто не о себе. Но Тьюринг чувствовал, что я достаточно осведомлен о событиях того времени. Я говорил ему. Что я не был им. Но так или иначе принимал участие. В исторических событиях.

Электрический муравей. Зачем-то оказавшийся в Рио-Фугитиво. Время бежит…

Марию обвинили в заговоре против ее двоюродной сестры Елизаветы, королевы Англии. Мария сама хотела править королевством. Она убежала из Шотландии. Она была католичкой, и знатные протестанты организовали против нее мятеж. Посадили в тюрьму. Вынудили отречься от престола. Год спустя она бежала из заключения. Хотела вернуть трон, но преданные ей войска потерпели поражение в битве, произошедшей недалеко от Глазго.

Бесчисленные даты. Имена, имена… Все можно представить в виде кода. Историю можно зашифровать. Возможно, вся наша жизнь – не что иное, как закодированное сообщение, ожидающее своего дешифратора… Так можно толковать отклонения от заданного пути…

Охранник оставил окно открытым. Возможно, это сделала медсестра. Горячий ветер проникает в комнату… Ласкает мою кожу… Чирикают птицы на деревьях. Точно так же они чирикали в той зеленой долине. Которую я помню.

Какая долина. Из какой эпохи моей жизни. Средневековые башни. Колибри порхает в воздухе. Секунды. Которые кажутся минутами. Время не движется… Или движется…

Погода изменится. Скоро пойдет дождь. Так было все эти дни.

Мария нашла убежище в Англии. Но Елизавета была протестанткой и боялась ее. Английские католики видели в Марии, а не в Елизавете свою королеву. Она решила посадить Марию под домашний арест сроком на двадцать лет. Бедная Мария. Говорят, она была очень красива… Умна… Несчастлива… Помню ее черное бархатное платье в день ареста. Приятный акцент. Изысканные манеры. Но она была уже не та… Поблекшая кожа. Продолжительная болезнь… Религия, войны… Потеря королевства…