— Да, эти дары помогли нам выжить и не умереть с голоду в первый год, когда погиб весь урожай, — отозвалась Изобел.

Патрик молчал, глядя на книгу, зажатую под мышкой у Тристана.

— Что вы ищете? — спросил он наконец, пока Тристан взволнованно перебирал вещи в мешке.

Горец нетерпеливо отбросил в сторону связку кореньев, две шерстяные шотландские шали, окрашенные в различные оттенки зеленого и коричневого, стопку льняных рубашек и три оловянные миски. Ничего необычного, подобные вещи могли прислать из любого дома Горной Шотландии.

— Бел! — крикнул Джон. Он поднял вверх небольшую брошку, сверкнувшую на солнце. — Погляди-ка! По-моему, это серебро!

Изобел подошла и протянула руку, чтобы взять изящную вещицу, но Тристан первым выхватил ее у Джона. Он смотрел на брошь, не в силах поверить собственным глазам.

— Вы видели ее раньше, да? — тихо спросил Патрик.

Тристан кивнул:

— Это брошка моей тети Мэгги.

Подняв голову, горец медленно оглядел быков и мешки с подарками. Выходит, все эти годы Каллум Макгрегор тайно помогал детям, которых сделал сиротами.

Тристан невольно улыбнулся. Никогда, даже в самых безумных фантазиях, он не мог вообразить, что отец поддерживает семью своего злейшего врага. Значит, долгие годы Тристан неверно судил об отце? Надменный воин не протянул бы руку помощи детям поверженного противника. Грозный вождь клана Макгрегоров оказался способен на сострадание и милосердие.

— О чем вы говорите? — слабым голосом произнесла Изобел. — Выходит, все это от Макгрегоров?

— Да, — кивнул Тристан, впервые испытывая гордость от того, что носит имя отца.

— Нет. — Изобел покачала головой и отшатнулась, когда Тристан протянул к ней руку. — Я этому не верю.

— Не сердитесь, — мягко произнес горец. — Знаю, вам трудно принять подношение от моей родни, но эти дары — добрый знак.

— Для кого? — спросила Изобел, недоверчиво глядя на него.

— Для нас. — Шагнув вперед, он сжал руки Изобел. — Разве вы не видите? Эти дары доказывают, что моя родня забыла вражду. Отец и его сестра провели долгие годы в подземелье замка Кемпбелл, расплачиваясь за злодеяния их родителя. Я боялся, что Каллум Макгрегор навсегда ожесточился против вас, но он знает: дети Арчибальда Фергюссона невинны.

Глаза Изобел наполнились слезами, и сердце Тристана мучительно сжалось.

— Не плачьте, моя прекрасная Изольда, я развею все ваши страхи. Я прогоню печаль, и в душе вашей поселится радость. Я же говорил вам, — губы Тристана лукаво изогнулись, — это я делаю лучше всего.

Довольный, что сумел вызвать у Изобел легкую улыбку, горец повернулся к Патрику:

— Позвольте мне отвезти эти вещи в Дамфрис на продажу. Я знаю им цену и сумею продать их с выгодой. — Он выпустил руки Изобел и жестом остановил Патрика, готового ему отказать. — Вам лучше остаться здесь. Иначе самая тяжелая работа достанется Камерону. А если поеду я, вам не придется беспокоиться о посевах.

— Да, — кивнул Патрик, бросив понимающий взгляд на Изобел. — Тогда мне придется волноваться о сестре.

Тристан взмахом руки отмел его возражения.

— С нами может поехать Кам, — сказал он, даже не скрывая того, что собирался взять с coбой Изобел. — Мы не задержимся в Дамфрисе дольше необходимого. Даю вам слово, что ни с вашей сестрой, ни с братом не случится ничего дурного.

Патрик ненадолго задумался, затем поманил Тристана пальцем, приглашая отойти в сторонку. Горец повиновался. Отойдя достаточно далеко, чтобы никто не мог услышать их разговор, Патрик повернулся к Тристану:

— Камерон сказал мне, что вы отдали свое сердце моей сестре.

— Да, — тихо признался Тристан, чувствуя себя едва ли не подлецом. — Простите, что я не выказал вам должного уважения и не пришел прежде всего к вам.

— Ничего страшного. — Патрик улыбнулся, впервые за этот день, и дружески похлопал Тристана по плечу. — Слова Камерона не стали для меня новостью. Сказать по правде, меня удивило куда больше, что Изобел не сознает, как сильно вы ее любите.

— Я и сам до недавнего времени этого не понимал.

— Черт возьми, — Патрик недоверчиво вскинул брови, — даже я догадался.

— И вы не вышвырнули меня вон?

— Вы славный человек, Тристан. Порядочный, честный и добрый. Откровенно говоря, вы понравились мне в первую же нашу встречу, когда не выдали Тамаса Изобел.

Мужчины улыбнулись, вспомнив, как мальчишка спрятал тайком за пояс пращу.

— Но как быть с вашей семьей? — Лицо Патрика снова омрачилось. — Посылать нам помощь — это одно, а полюбить дочь Арчибальда Фергюссона — совсем другое.

— Пока мне нечего ответить. Этот путь мне еще предстоит пройти, и я готов ступить на него. Но я знаю одно: я хочу защитить Изобел и сделать ее счастливой. Хочу, чтобы моя родня стала вашей родней. Я верю, что наш с Изобел брак свяжет две семьи нерасторжимыми узами и отныне мой клан не причинит вам зла, а, напротив, придет на помощь, если когда-нибудь вы будете в ней нуждаться.

— Я был бы благодарен вам за это.

Лицо Патрика вновь осветилось улыбкой, и Тристан невольно вспомнил о своем брате. Страстно преданный семье, Роберт, как и Патрик, готов был на все, лишь бы защитить своих близких.

— Так, значит, вы просите у меня руки Изобел, Тристан Макгрегор?

— Да.

— Даю вам свое благословение. — Патрик обернулся и посмотрел на сестру. — Она любит этот дом. Ей не захочется его покидать.

Окинув взглядом маленький домик, затерявшийся среди холмов, Тристан кивнул:

— Я тоже полюбил это место. Мы будем часто сюда приезжать.

— Что ж, хорошо. — Обняв Тристана, Патрик потрепал его по спине. — Поезжайте в Дамфрис, продайте вещи по хорошей цене и берегите мою сестру и брата.

— Даю слово.

Королевский город [7]Дамфрис, как поведала Тристану Изобел, когда путешественники ступили на мост через реку Нит, был знаменит своей кровавой историей. Англичане вторгались в город, разоряя его дотла, более семи раз. После того как политические войны сменились религиозными, одна из самых могучих крепостей города была захвачена пресвитерианцами-ковенантерами. Осада, длившаяся тридцать один день, превратила цитадель в руины, а Дамфрис с того дня стал прибежищем врагов короля-католика.

Тристан покачал головой и перевел взгляд с лица Изобел на дорогу.

— А еще говорят, что шотландцы варвары.

— Счастье, что вы не носите здесь свой плед, Тристан, — подал голос Камерон из глубины повозки. — Его цвета кричат, что вы католик.

— Лучше не выделяться в толпе, чем сражаться с кем-то только потому, что исповедуешь другую веру, — обронил через плечо Тристан.

— Этому научил вас дядя? — улыбнулась Изобел.

— Нет, — отозвался горец, невольно улыбаясь ей в ответ, и добавил с горечью: — Я сам имел случай в этом убедиться.

Улыбка Изобел поблекла, в глазах ее мелькнуло понимание и нежность.

— Вы расскажете мне потом эту историю?

— Да, — пообещал Тристан, желая поведать ей все, что прежде скрывал от других и даже от самого себя. — Позднее, когда мы останемся наедине.

Он не мог больше ждать. Ему хотелось прижаться губами к ее носу, усеянному веснушками, и почувствовать, как ее тело слабеет и загорается страстью в его объятиях; хотелось ощутить сладость ее губ, мягкость кожи, познать ее всю, от кончиков пальцев ног до макушки. Ему следовало найти священника, и побыстрее, ведь намерения его были самыми благородными.

— Что убедило вас не выходить замуж за Эндрю Кеннеди?

Изобел лукаво покосилась на горца, когда тот остановил повозку напротив первого попавшегося им на пути постоялого двора.

— А кто сказал, что я не собираюсь выйти за него замуж?

Тристан рассмеялся в ответ на ее дразнящую улыбку.

— Я сказал, — проговорил он, помогая Изобел соскочить на землю и неохотно выпуская ее руку.

— А кто вы такой, чтобы из-за вас я расторгла помолвку?