– Алло? – прохрипел я.

– Сейчас шесть утра, – сказал чей-то голос. – Лучшее время суток для пробежки.

– Андрей?

– Я жду тебя в вестибюле, – заявил он. – Давай спускайся. Нужно успеть до того, как все затянет смогом.

Я сел слишком резко, и комната начала кружиться.

– Кейша отправила тебе мой график передвижений? – Я пытался заставить свой мозг работать.

– Как обычно.

У Кейши были строгие инструкции передавать мой график передвижений Андрею каждый раз, когда я ездил в Европу. Мой друг так же, как и я, не сидел на месте, и нам удавалось встречаться в самых неожиданных местах.

– Я не взял с собой кроссовки.

– Я купил тебе все, что нужно, в аэропорту Хитроу. У тебя одиннадцатый размер по американским стандартам, верно?

– Черт возьми, откуда тебе это известно?

– Я всеведущ.

– Если честно, мне не до шуток, – раздраженно ответил я. – У меня тут похмелье.

– Так тем более надо побегать. Давай. День сегодня прекрасный.

Мы выбежали из гостиницы и направились в городской сад. Солнце еще не взошло, в саду было прохладно, и он прекрасно смотрелся в полумраке. Через десять минут меня уже выворачивало наизнанку в железный мусорный бак с причудливым узором. Андрей бегал на месте в нескольких метрах от меня и ждал, когда я закончу.

– Мне нужна вода, – заявил я.

– Я видел питьевой фонтанчик возле Виллы Юлия, [22]мы мимо него пробегали, – бодро сообщил Андрей, помчавшись на полной скорости по посыпанной гравием дорожке. Я припустил за ним со скоростью, на какую был способен. Я слишком хотел пить и запыхался, чтобы ругаться с Андреем.

Мы побегали кругами по саду еще сорок минут. Когда солнце встало и воздух прогрелся, в саду стали появляться собачники. Я сжег весь алкоголь в организме и почти полностью пришел в себя. Когда мы закончили, отставал уже Андрей, и я насмехался над ним, пока он хватал ртом воздух, уперев руки в колени.

– Я в последнее время неважно себя чувствую, – объяснил он.

– Да-да, конечно. Ты просто постарел и выдохся.

Мы купили с десяток карликовых апельсинов в сетке с повозки почти на самом верху Испанской лестницы и уселись на краю центрального фонтана на Пьяцца ди Спанья, глотая очищенные апельсиновые дольки и болтая о рынках. Мы постепенно остывали, и камень под нами становился мокрым от пота.

– Ты когда приехал? – спросил я.

– Тогда же, когда и ты. Вчера ночью.

– Пообедаем вместе?

– Извини, но мне нужно лететь в Неаполь на встречу за ленчем, а потом сесть на самолет в Люксембург.

– Значит, здесь у тебя времени не много.

– Как раз достаточно, чтобы получить удовольствие от пробежки с тобой и от очень вкусных, но чересчур маленьких фруктов.

Я внезапно понял, откуда Андрею известен мой размер обуви.

– Тебе звонила Дженна.

Он оторвал взгляд от частично очищенного апельсина.

– Она была очень расстроена.

Я не мог решить, сердиться ли мне или нет. Я и сам рассказывал Андрею о наших с Дженной проблемах, но не о том, насколько наши отношения ухудшились за последнее время.

– Она просила тебя поговорить со мной?

– Нет.

– Ты встретился со мной, чтобы сказать мне, какой я козел?

– И не думал.

– Тогда зачем?

Солнце осветило крышу здания и профиль Андрея. Мой друг выглядел уставшим.

– Я решил, что тебе несладко приходится, и прилетел, просто чтобы поздороваться.

– Ты приготовил для меня мудрые слова? – кисло спросил я. – Цитату из Шопенгауэра или Ницше, например?

– Ничего подходящего в голову не приходит.

– Значит, хочешь высказать собственное мнение?

– Конечно. Я считаю, что ты козел.

Я рассмеялся и почувствовал, как улетучивается мое раздражение.

– Ты серьезно? – смущенно спросил я.

– Дженна несчастна, а ты слишком много пьешь. Мое мнение: что бы вы с ней ни делали – это не срабатывает.

– Я не знаю, как с ней говорить, – признался я. – Она вбила себе в голову, что хочет усыновить проблемного ребенка.

– А ты этого не хочешь?

– Трудно объяснить. – Я вытер лицо рубашкой. – Когда я был маленьким, мы с отцом много чего делали вместе. И я вроде как всегда думал, что буду делать то же со своим ребенком.

– И ты боишься, что не сможешь понять, как относиться к ребенку, который этого делать не может?

– Вроде того. – Я немного покривил душой. На самом деле я просто боялся, что не смогу полюбить ребенка, не соответствующего моим ожиданиям.

Андрей доел последний апельсин и принялся запихивать шкурки в сетку.

– Хочу спросить тебя кое о чем, – сказал он. – Предположим, Дженна забеременела и у вас с ней родился здоровый ребенок. Станут ли ваши отношения лучше?

Я немного поразмыслил над его вопросом, глядя, как мимо на сверкающем красном мопеде проезжает молодая пара. Мужчина был одет в тщательно подогнанный деловой костюм, а изо рта у него торчала сигарета; женщина обнимала его за талию, и ее волосы развевались на ветру.

– Не уверен, – наконец ответил я. – К чему ты ведешь?

– Только к одному: вам с Дженной надо разобраться, в чем истинная причина вашей проблемы. Питер, я люблю тебя как брата, но у тебя такое закоснелое мировоззрение, что ты не всегда видишь события – или людей – такими, какие они есть на самом деле.

Пока я обдумывал ответ, где-то зазвонили колокола. Я проверил часы.

– Жаль, я не знал, что ты приедешь, – сказал я. – У меня встреча, которую я не могу отменить.

– Я мог бы передвинуть некоторые пункты в расписании и завтра вечером встретиться с тобой в Лондоне, – предложил Андрей. – Я бы с удовольствием угостил тебя обедом в индийском ресторане.

– Как-нибудь в другой раз, – отказался я. – Завтра у меня очень плотный график, а потом мне надо возвращаться в Нью-Йорк на заседание комитета.

– Значит, в другой раз, – согласился он и встал.

Щурясь на солнце, я посмотрел на Андрея снизу вверх.

– Я рад, что ты заскочил ко мне, – сказал я. – Правда, рад. Мне нужно было размяться. Но тебе не стоит волноваться из-за меня.

– Но я все равно волнуюсь. Я волнуюсь и за тебя, и за Дженну.

Бурда в моем стаканчике уже совершенно остыла, так что когда боковая дверь наконец снова открылась, сверху образовалась бледная пленка. Дэвис и Лиман гуськом заходят в комнату и занимают те же места, что и раньше. Отсутствие Де Нунцио следует рассматривать как позитивное развитие ситуации.

– Мистер Тайлер, – начинает Дэвис с торжественным выражением лица, – я вам сейчас расскажу кое-что о том, что чрезвычайно беспокоит правительство Соединенных Штатов. Думаю, это и к вам имеет отношение. Я хочу, чтобы вы поняли, почему для нас так важно ваше сотрудничество с нами.

– О’кей, – соглашаюсь я, надеясь тоже получить ответы на некоторые вопросы. Я пристально смотрю на Лимана, пока Дэвис вводит меня в курс дела. Лиман бегло просматривает записи в своем блокноте.

– Несколько месяцев назад швейцарская фармацевтическая фирма сообщила о краже супербациллы туберкулеза, которую они хранили для разработки вакцины. Мы полагаем, что эта бацилла может быть использована в качестве биологического оружия и привести к ужасающим последствиям. Мы также полагаем, что мистер Жилина сумеет помочь нам выявить виновных в этой краже.

Я недоверчиво уставился на Дэвиса и думаю – неужели он всерьез считает, что я попадусь на такую откровенную фальшивку. Андрей занимается финансами. Мне, правда, приходила в голову мысль, что он мог кое-что нарушить, но предположение, озвученное Дэвисом, выходит далеко за рамки любого нарушения, в котором мой друг, по моим представлениям, мог бы быть замешан.

– Это нелепо. В вашей организации у кого-то шарики за ролики заехали. Вы запутались из-за того, что Андрей связан с клиникой по лечению туберкулеза в Москве.

– Вам известно, что такое ген-маркёр, мистер Тайлер? – спрашивает Дэвис.