Они шептались теперь тихо, чтоб не разбудить детей. И никто не слышал, о чем. Что надо бы закупить крупы, пока дают? Или про мужей: где они сейчас, и что теперь дальше? Или про последнее письмо от Олега, довоенное еще? А может, вообще о другом — как рожали, например, или какие когда-то носили шляпки. Кто их, женщин, знает, о чем они говорят между собой.

Летние ночи короткие. И темные, если на юге. Как когда-то, в доэлектрические времена, лунный свет скупо очерчивал теплые еще каменные ограды и стены, баловался тенями винограда на галерейках, обращал в пальмовые ветки растопыренные перья акаций. Ближе к рассвету залопотали листья, а потом вздохнуло по ветвям, и где были, скрипнули флюгеры. Начинался «широкий» ветер.

Алеша улыбнулся во сне и повернулся на бок, едва не столкнув Петрика. Анна подошла наощупь поправить одеяло. Под ногой громыхнула чья-то жестянка с сокровищами, брошенная тут же, среди сандалий. Но никто не проснулся. Ровно дышали в три носа, наполняя маленькую комнату щенячьим теплом.

Что с ними будет, Господи, что с нами со всеми будет?

Анна не знала. Постояла минутку, как бы ожидая ответа. А стоит ли знать?

И, сообразив, что им с Мусей все равно уже не уснуть, пошла в прихожую: заваривать чай.