Некоторое время спустя он вышел из ванной закутанный в купальное полотенце и с влажными после душа волосами.

— Извини, что не мог порадоваться за тебя в связи с покупкой дома, — мрачно сказал он. — Мне действительно кажется, что это плохая идея. Я за тебя беспокоюсь.

— Не надо. Если я увижу, что мне не справиться, то продам дом. Но мне хочется хотя бы попытаться. У тебя нет желания взглянуть на него?

— Откровенно говоря, нет, — честно признался Фил. Значит, все сводилось к тому, что его устраивало существующее положение дел и он не хотел никаких перемен. Никогда. Он хотел, чтобы она жила в этой квартире, в которой он по уик-эндам чувствовал себя как дома, и хотел, чтобы Сара, печальная, одинокая и тоскующая, ждала его появления на две ночи в неделю. Фил не хотел, чтобы в ее жизни было что-то волнующее, даже если она сама платит за это. Дело было не в этом. Он хотел для себя независимости и свободы, но не мог допустить, чтобы Сара тоже была свободной и независимой. — Думаю, что если я увижу этот дом, то приду в ярость, — признался Фил. — В жизни не слышал о более глупом поступке. К тому же я все равно сегодня играю в теннис. — Он взглянул на часы. — Ну вот, из-за тебя я опаздываю.

Не сказав ни слова, Сара отправилась в ванную и закрыла за собой дверь. Усевшись на крышку унитаза, она разразилась слезами, а когда через двадцать минут вышла из ванной, Фил уже ушел, оставив записку о том, что вернется к шести часам.

— Спасибо за великолепную субботу, — буркнула она, прочитав записку.

Ситуация продолжала ухудшаться. Фил, кажется, хотел проверить, до какой степени может испытывать ее терпение. Но Сара пока еще не была готова порвать с ним. Ей вспомнилось, что по этому поводу говорил Джефф Паркер.

Сложив посуду в раковину, она не стала ее мыть. Заправлять кровать тоже не стала. Зачем? Фил просто полное ничтожество. В том, что он наговорил сегодня, не было ни малейшего уважения к ней. Даже обычной доброты не было. Если судить по тому, как он вел себя, его слова о том, что он ее любит, теряли всякий смысл. Она вспомнила, как Джефф спросил ее, какой поступок Фила переполнит чашу ее терпения настолько, что она с ним порвет, и Сара сказала в ответ, что не знает. Так вот сейчас Фил был близок к тому, чтобы переполнить чашу ее терпения. Так далеко он никогда раньше не заходил.

Во второй половине дня она отправилась на Скотт-стрит, вошла в дом и огляделась вокруг. Что, если Фил прав и она совершила безумный поступок? Это было первым признаком сомнения покупателя в правильности того, что он сделал, но когда Сара проходила через хозяйские апартаменты, она уже думала о красивой женщине, которая здесь жила, а потом сбежала во Францию, бросив мужа и детей. Она думала также о старике, которого она любила и который жил в мансарде, но никогда не имел настоящей жизни. Ей хотелось сделать этот дом радостным. Дом этого заслуживал, как и она сама.

Сара возвратилась к себе в квартиру около шести часов. Всю дорогу она обдумывала, что сказать Филу. Что между ними все кончено? Саре этого не хотелось, но она понимала, что выбора у нее нет. Она заслуживала гораздо большего, чем он давал. Однако, войдя, она увидела, что в квартире наведен порядок, посуда вымыта, а с кухни доносится запах готовящейся еды. В вазе на ее колченогом столике стояли две дюжины роз. Фил вышел из спальни и взглянул на нее.

— Я думала, что ты играешь в теннис, — холодно сказала Сара.

— Я отменил игру и вернулся, чтобы извиниться за то, что вел себя как негодяй и испортил тебе праздник, но ты уже ушла. Я позвонил по сотовому, но он был отключен. — Сара отключила сотовый, потому что не хотела разговаривать с ним. — Извини. То, что ты делаешь с домом, меня не касается. Я просто не хотел бы, чтобы ты брала на себя непосильный груз. Но это твое решение.

— Спасибо, — печально ответила она и прошла в спальню.

Фил даже постель заправил. Раньше он никогда не делал ничего подобного. И теперь Сара не знала, как ко всему этому относиться. Одно было абсолютно ясно: ему тоже не хотелось ее терять. Ему хотелось, чтобы все оставалось как есть, чтобы все застыло во времени. Сару это не устраивало, но после всех усилий, которые Фил только что предпринял, было трудно сказать ему об этом.

— Я начал готовить ужин. — Фил подошел и обнял ее. — Я люблю тебя, Сара.

— Я тоже люблю тебя, Фил, — сказала она и повернула голову так, чтобы он не заметил слез на ее глазах.

На следующий день Фил пригласил Сару на бренч [1]в кафе «Роуз» на Стейнер-стрит. Они сидели на освещенной зимним солнцем веранде, обогреваемой калориферами. Фил читал газету, Сара молчала. Прошлой ночью они не занимались любовью. Они посмотрели фильм по телевизору и рано легли спать. День был утомительный, и Сара очень устала.

Сара больше не приглашала его посмотреть дом. Ей не хотелось слышать то, что Фил мог о нем сказать. Это было слишком больно и портило настроение. На этот раз, когда он заявил после бренча, что ему предстоит сделать кое-какую работу, Сара не возражала. Она даже почувствовала облегчение, когда он ушел. В их отношениях осталось мало добрых чувств, зато накопилось много обид и недовольства с обеих сторон. Это стало совершенно ясно из его возмущенной тирады о доме, которой он разразился накануне. До Сары дошло, что говорил он не о доме, а об отношениях между ними. Ему надоело, что она досаждает ему просьбами о более частых встречах, а ей надоело просить. Ситуация была патовой. К тому же по какой-то причине в покупке дома на Скотт-стрит он видел угрозу для себя. Как и Сара видела угрозу для себя в его постоянных отлучках.

В полдень она, как и обещала, позвонила Джеффу. Он был у себя в офисе и ждал ее звонка.

— Встретимся в доме через полчаса, — предложила Сара, и Джефф понял по ее голосу, что уик-энд прошел не безоблачно. Ее голос звучал не как у женщины, которая удовлетворена и чувствует себя любимой. Нет, это был голос одинокой, печальной и растерянной женщины.

Сара была тронута, когда Джефф вошел в дом, держа в руках корзинку для пикника. Он привез паштет, сыр, дрожжевой хлеб, свежие фрукты и бутылку красного вина.

— Я подумал, почему бы нам не устроить пикник? — Он улыбнулся Саре и не стал спрашивать, как прошел уик-энд.

Они вышли на свежий воздух, прихватив корзинку, и уселись на каменном парапете в саду. Цветов здесь давно уже не было, а торчали одни сорняки. После того как они перекусили, Сара немного повеселела. Джефф показал ей эскизы кухни и рассказал, какие новые идеи у него появились.

У Сары радостно заблестели глаза. Она выглядела совсем другой женщиной по сравнению с той, что приехала в дом час назад. В течение всего уик-энда Сара чувствовала себя мертвой, теперь же, осматривая дом с Джеффом, она снова вернулась к жизни. Она не могла бы с уверенностью сказать, произошло ли это благодаря ему или благодаря дому или, может быть, благодаря тому и другому вместе. Во всяком случае, это не шло ни в какое сравнение с оскорбительным поведением Фила, с которым Сара столкнулась накануне.

Они снова прошлись по верхним этажам и остановились на пороге гардеробной, обсуждая, что делать со всеми этими шкафами. Такого количества одежды у Сары никогда не было.

— Может быть, пора пополнить гардероб? — пошутил Джефф. Мари-Луиза умудрилась занять своей одеждой почти все их шкафы. Она всегда возвращалась из Парижа с чемоданами, набитыми новой одеждой и десятками пар новой обуви. Для того чтобы разместить все это, не хватало места.

— Извините, что я явилась сюда в таком унылом настроении, — сказала Сара, когда они проходили через бывшую детскую ее бабушки. — Уик-энд у меня прошел отвратительно.

— Я догадался. Он приходил?

— Да. По уик-эндам он всегда приходит. Фил устроил мне скандал по поводу покупки дома. Сказал, что я сумасшедшая.

— Это правда, — нежно улыбнулся Джефф. Ему в ней очень многое нравилось. — Но вы очень милая сумасшедшая. Нет ничего плохого в том, чтобы иметь мечту, Сара. Нам это нужно. Это не грех.