— Храбрая женщина. Как ее зовут?

— Мадам Дельма. Очень храбрая. И везучая. У Гринвуда что-то случилось с винтовкой.

— Он пытался убить и ее?

— Так сказали охранники. — Гальдер кивнул в сторону лица, наблюдавшего за нами из окошка, и опустил противосолнечный козырек. — Гринвуд был в вестибюле, пытался вытащить пустой магазин. Когда он вставил в винтовку новый, охранники окликнули его.

У стеклянных дверей появился охранник в форме, в каждом его движении сквозило нежелание выходить на крышу, на нещадно палящее солнце. Он вскинул ладонь в почтительном приветствии, словно Гальдер был знаменитостью средней руки.

— У вас тут есть почитатель, — прокомментировал я. — И вообще вы настоящая звезда.

— Я бы так не сказал. Охрана здесь немного запаниковала.

— Но не вы. Значит, Гринвуд ретировался и исчез в гараже. А потом каким-то образом пробрался на виллу?

— Именно. Конец истории.

— Почти. — Я помнил распечатку репортажа «Ривьеры ньюс». — У него было меньше пяти минут, чтобы добраться до виллы и начать убивать заложников. Как ему это удалось?

Гальдер сделал уклончивый жест, стараясь стереть пот с лица и шеи:

— Кто знает? Может, он угнал машину — в гараже их полно. Люди нередко забывают ключи в замке зажигания.

Я ждал, что Гальдер заведет двигатель, но он, казалось, не торопился покидать крышу. Он вышел из машины и задумчиво уставился на стеклянную стену, потом направился к парапету, доходившему ему до пояса. Пальца его вцепились в перильца, плечи так напряглись, что пропитанная потом рубашка, казалось, вот-вот лопнет.

Он перегнулся через перила, задел ногой несколько цементных камешков, и они скатились в сточный желоб. В нескольких дюймах от его колена в парапете была видна дырочка. А в футе от этой дырочки в цементе виднелась вторая щербина — вроде кратера на лунной карте.

— Пулевые отверстия… — Я подошел к Гальдеру и показал на эти пробоины в парапете. Третье отверстие было заделано цементом. Я оглянулся на вход и представил себе охранников, которые, потеряв голову, принялись палить в Гринвуда, бежавшего к лестнице.

— Гальдер, тут стреляли.

— Стреляли, — кивнул Гальдер, смотря, как я разглядываю пулевые отверстия. — Здесь шел настоящий бой.

— Гринвуд отстреливался?

— Он сделал несколько выстрелов.

— Он был ранен?

— Ранен? — Гальдер сощурился, глядя на солнце, словно обдумывая значение этого слова. — Нет, нельзя сказать, что он был ранен.

Я опустился на колени и ощупал поверхность отвода для воды. Неглубокая канавка шла к водостоку, находящемуся в шести футах. Оцинкованная поверхность трубы блестела на солнце среди всякого мусора — опавших листьев и спичек.

Я потрогал полированный металл. Его поверхность была покрыта сеточкой линий, нанесенных каким-то режущим инструментом. Я вспомнил цементный пол около насосной бассейна — там поверхность была иссечена такими же линиями. Дренажное отверстие было тщательно отшвабрено, словно для того, чтобы стереть тень доведенного до отчаяния человека, который остановился здесь на мгновение.

— Мистер Синклер… — Гальдер стоял рядом со мной, держась рукой за парапет. — Здесь становится жарко…

По его лицу и рукам тек пот, словно его организм, пытаясь избавиться от какого-то смертельно опасного яда, освобождался от всех имеющихся в нем жидкостей. Он качнулся в сторону от парапета и оглянулся в поисках «рейндж-ровера» — ключи зажигания в его руке позванивали, как колокольчик в руке слепого.

— Гальдер?..

— Я готов. Идемте. Где машина?

— Здесь. Прямо перед вами.

Я пошел было следом за ним, но его голова бессмысленно раскачивалась на плечах. Я чувствовал, как поверхность крыши уходит у него из-под ног, а пятно «рейндж-ровера» начинает растекаться под лучами солнца. Гальдер прислонился к машине, вжав руки в горячую металлическую поверхность, словно в мягкую смолу.

Я открыл пассажирскую дверь и встал у него за спиной, а когда он начал падать назад, подхватил его за плечи.

— Фрэнк… Голову между колен… Так будет полегче.

Я сел за руль и, спустившись этажом ниже, остановился в прохладной тени между припаркованных машин. Выровнял Гальдера на сиденье и направил ему в лицо холодную струю из кондиционера.

— Мистер Синклер?.. — Он не без труда сфокусировал взгляд. — Я вырубился на несколько секунд. Там было жарко?

— Как в печке. — Я нашел переговорник. — Сейчас вызову врача…

— Нет. — Гальдер перехватил у меня трубку. — Я сейчас остыну и буду в порядке. Наверно, избыток солнца никому не полезен.

Он скорчил недовольную гримасу, признавая, что стал причиной всей этой суеты. На крыше было жарковато, но главную роль сыграли подавляемые эмоции. Дожидаясь, когда Гальдер окончательно придет в себя, я думал о трех пулевых отверстиях в парапете.

Убийственное умопомрачение Дэвида Гринвуда завершилось на крыше над нашими головами, после того как в винтовке заело магазин и это спасло француженку — она не стала последней случайной жертвой Дэвида Гринвуда. На два часа время в «Эдем-Олимпии» остановилось, пока сошедший с ума доктор бродил здесь с винтовкой в руках, сея вокруг смерть. Возможно, он ничего не слышал, убивая своих жертв, даже выстрелов своей винтовки. Но на крыше парковки охранник, у которого сдали нервы, ответил на его огонь, и тогда Гринвуд вернулся в реальное время — его слух заполнили звуки полицейских сирен и вертолетов.

Гальдер поправил заслонку кондиционера, глядя, как испаряется с его рубашки пот. Пытаясь вновь взять себя в руки, вытащил ключи из замка зажигания. Он ждал, что я покину водительское место, но я сидел, вцепившись в баранку.

— Фрэнк, вы мне здорово помогли. Показали весь путь в подробностях и фотографии мест преступления. Очень мило с вашей стороны. Но зачем вы это сделали?

— Все очень просто. Мне нравился Гринвуд. И я хотел, чтобы вы увидели все это с его точки зрения. Двадцать восьмого мая что-то случилось, что-то нехорошее.

— И это случившееся сильно повлияло на вас. Так что наша сегодняшняя экскурсия не из-за Гринвуда — из-за вас.

— Не совсем так.

— Цандер знает, что вы здесь. Он разрешил выдать вам фотографии.

— Цандер и Пенроуз.

— Этому-то что надо?

— Ему было интересно узнать вашу реакцию. Как вы себя будете вести, глядя в лицо истине, а не каким-то фантазиям, составленным по слухам и досужим домыслам.

— Значит, вам поручили присматривать за мной. И когда это началось?

— После вашей поездки в «Ривьера ньюс». Секретарь редактора позвонила в «Эдем-Олимпию». Меня послали встретить вас там.

— Вот, значит, почему Мелдрам был таким разговорчивым. Вы поехали за мной в Антиб-ле-Пен и Пор-ле-Галер. Странно, что я вас не заметил.

— Среди всех этих толп с шикарным загаром? Конечно, не таким шикарным, как мой. — Гальдер похлопал себя по лицу, пытаясь вернуть кровь к щекам. — Я припарковался на горной дороге. Охранник дал мне знать, когда вы выезжали. Он прежде работал в «Эдем-Олимпии».

— А теперь приглядывает за вдовами. Чтобы не выболтали чего лишнего какому-нибудь детективу-любителю. Но зачем было ехать за мной на Рю-Валентин? Цандер ведь не знал, что я туда поеду.

— Я работал в свое свободное время, мистер Синклер. От других охранников я знал, что на этот вечер намечена специальная акция. Я беспокоился за вас. Когда вы пошли за девочкой, я подумал, что вы можете попасть в беду.

— Так оно и случилось. Я до сих пор чувствую удары этих дубинок… — Я тронул свое покрытое синяками плечо, не зная, как объяснить Гальдеру эти приступы сексуальной ностальгии, затмевающие сознание у мужчины средних лет. — А что Цандер со своим отрядом делал на Рю-Валентин? Это как-нибудь было связано с Дэвидом Гринвудом?

— Нет. Рю-Валентин — одно из их излюбленных мест для отдыха. Там они могут для собственного удовольствия избить до полусмерти несколько шлюх и трансвеститов. Пожалуй, это все же лучше, чем насиловать Третий мир.