Тут приходит мой черед; я копирую действия Хлои — снимаю парусиновые туфли и кидаю их на борт, а потом босиком ступаю на нос катера; секунда рискованной балансировки, и я спускаюсь к маленьким сиденьям посреди палубы. Бен уже там и протягивает мне руку. Когда я сажусь, у меня захватывает дух. Я так близко к воде — я могла бы ее коснуться. Парень, отвозящий команды туда и обратно, стоит на понтоне и отвязывает катер. Потом одним ловким движением, все еще сжимая веревку, он отталкивается от понтона и ступает на борт, судя по всему, ничуть не страшась, что может упасть. Он запускает подвесной мотор, и катер наполняется сладким удушливым запахом дизеля. Он разворачивает суденышко, и оно, пыхтя, устремляется против течения.

— Ты в порядке? — спрашивает меня Бен.

— Нормально. А ты?

— О да. Мне по кайфу.

Мне тоже. Я смотрю на его ноги.

— А где твои яхтсменские туфли?

— Я решил побыть au naturel. [111]

— И я, — говорю я и улыбаюсь, когда он берет мою руку. — Бен, чуть позже я хочу тебя кое о чем попросить.

— О чем?

— Ради этого дела тебе придется взять отгул.

— Я заинтригован, — говорит он.

— То ли еще будет.

Мы улыбаемся друг другу и смотрим, как земля плывет мимо по бокам, а потом вдруг видим, что приближаемся к маленькой синей яхте — и довольно-таки быстро.

— Отбиваемся! — вдруг выкрикивает Хлои.

Мы не знаем, что она имеет в виду, но все равно повторяем ее действия — она высовывает ноги за борт и отталкивается от яхты пятками, чтобы мы не столкнулись. Никто это никак не комментирует, так что, должно быть, все нормально. Потом катер швартуют к яхте, и мы перебираемся на нее. Я пристраиваю навигационное оборудование, а остальные тем временем суетятся вокруг, делая то, чему их учили, пока я болела. Бен распускает главный парус, а Эстер и Хиро прикрепляют кливер к оттяжке, а потом связывают его — наверное, чтобы потом проще было распускать.

— Хочешь мне помочь с навигацией? — спрашиваю я Грейс.

— Да, конечно, — отвечает она. — Эй… я рада, что ты здесь.

Я улыбаюсь:

— Да, я тоже.

Хлои отдает швартовы и запускает подвесной мотор. Она собрала волосы в нетугой «конский хвост», лицо спокойное и загорелое. Я раньше никогда не мореходствовала; никогда не была на воде, глядя на сушу, — только наоборот. А с суши попросту невозможно представить, каково это. Тут все по-другому. На суше вещи кажутся твердыми и надежными, а тут все мягкое и текучее. Запах дизеля смешивается с солью в прохладном воздухе, и мы движемся дальше, к устью реки.

— Не пора начинать навигацию? — спрашиваю я Хлои.

— Нет, — говорит она, поставив ногу на руль. — Чуток погодя.

Мы приближаемся к старому замку у самого устья, и я второй раз за день задумываюсь о разных войнах. Представляю, как сижу в замке, выпуская стрелы из крошечного окошка, отбивая атаку с моря: что-то влажное, темное и угрожающее, вероятно даже толком не различимое в ночи.

— Приколитесь за речную цепь! — восклицает Эстер, указывая пальцем.

— За что? — недоумевает Хиро.

Она снова показывает на большую арбалетную стрелу, воткнутую в склон долины; к той прикреплен вроде бы здоровенный кусок мощной цепи.

— Она очень древняя, — говорит Эстер. — Когда корабли пытались вторгнуться в Дартмут, горожане поднимали цепь. Она шла оттуда, — Эстер показывает, — до другого берега. Люди вытягивали ее со дна реки, чтобы корабли неприятеля зацеплялись килями.

— Умно, — замечаю я.

Мы уже в устье; воздух тут посвежее, а вода под нами — бурливее. Я замечаю, что дрожу, и вытаскиваю из сумки кардиган.

— Правильно, Алиса, — говорит Хлои. — Через минутку нужно будет приниматься за навигацию. Если достанешь карту, я покажу, куда мы направляемся.

— О'кей.

Я спускаюсь в тесную каюту, и сразу накатывает тошнота. Быстро нахожу карту, и, выбравшись обратно, пытаюсь ее развернуть. Но теперь, когда мы в открытом море, маленькая яхта взбрыкивает и раскачивается на волнах, и делать хоть что-то очень трудно. Пока я пытаюсь вновь обрести равновесие, суденышко рывком задирает нос, и я чуть не падаю.

— Это нормально, что яхту так колбасит? — спрашивает Грейс у Хлои.

— Да, не беспокойся, — отвечает та. — Осторожно, Алиса.

Я думаю о Фрэнсисе Стивенсоне и в первый раз представляю, как же одиноко и страшно ему было в море. Но море еще и возбуждает. Хлои выкрикивает приказы остальным; команда поднимает паруса, и она вырубает двигатель. Кроме их голосов, я различаю лишь шлеп-шлеп-шлеп волн по борту и смутный, словно воспоминание, гул моторов где-то вдали.

Моим внутренностям все это не очень нравится. Меня подташнивает. Я полузадушенно кашляю, как будто подавилась, и хватаюсь за живот.

— Сейчас нас немного поштормит, — говорит мне Хлои. — Можешь пойти вниз, если хочешь, но тебе станет только хуже. Не беспокойся. Скоро пойдем нормально, и тебе полегчает.

Ощущение такое, будто сидишь в бутылке, которую кто-то очень быстро раз за разом окунает в таз с водой. Яхта крохотная, и вдруг чудится, что, кроме моря, в мире нет ничего. На карте мы были бы недалеко от берега. Но в реальности все совсем иначе. Я вцепляюсь в поручень, яхта яростно кренится.

— Держитесь! — кричит Хлои.

— Охренеть, — говорит Грейс.

Я все еще пытаюсь развернуть карту.

— Ты ожидала, что в море все будет по-другому? — спрашивает Бен.

— А ты?

Я черчу линию на карте, выясняю, где мы находимся. Мы все еще в виду земли, и, точно следуя совету Дэна, я использую как ориентиры маяк и Дневной триангуляционный знак — своеобразную, серую, треугольной формы постройку на мысу.

— Да. Я думал, будет поспокойнее.

Теперь мой желудок утих. А мне и впрямь это нравится — это неистовство вокруг нас и под нами.

— Поворот фордевинд, готовьсь! — выкрикивает Хлои.

Это сигнал для Бена, и он принимается сдвигать парус вбок, таща его за канат, прикрепленный к крюйсову позади меня. Я наклоняюсь вперед, и по команде Хлои Эстер отпускает трос на другом борту яхты, а Бен, яростно выбрав свой канат, закрепляет его на крюйсове.

— Так о чем ты хотела меня попросить? — спрашивает Бен, когда с суетой покончено.

— Возможно, в этом деле тоже будут использоваться лодки, — говорю я.

— Черт возьми.

— Поворот фордевинд, готовьсь!

— Попозже расскажу, — говорю я, слизывая соль с губ и вновь наклоняясь вперед.

Каким-то образом мне удается довести нас до небольшой бухты, выбранной Хлои на карте. Бен отправляется с ней опускать якорь. Хлои определила по направлению ветра, что здесь скалы послужат нам укрытием, и воздух действительно тих и спокоен. Яхточка слегка колыхается, а мы потягиваемся, или вздыхаем, или закуриваем сигареты.

— Ну, кому нравится ходить под парусом? — вопрошает Хлои.

Кое-кто стонет.

— Мне, — говорит Бен.

— Да, мне тоже, — присоединяюсь я.

Хиро как-то позеленел.

— Пойду-ка я чутка посижу на носу, — бормочет он. — Просто немного подышать. Чтоб башка прошла…

Мы достаем запасы для пикника из шкафа на камбузе. Французские батоны с хрустящей корочкой, хумус с лимоном и кориандром, хорошо прожаренные картофельные оладьи с соусом «чили», тушеные овощи, кускус, крупные зеленые оливки, маринованные в копченой паприке, тартинки с луком, гуакамоль, чипсы и большие, увесистые термосы с кофе. Помимо бутылки охлажденного белого вина, в шкафу обнаруживается здоровенная упаковка пива.

— Не слишком-то увлекайтесь, — говорит Хлои, когда мы дружно набрасываемся на пиво.

Хиро возвращается, как только мы принимаемся за еду.

— О, пиво, — бормочет он, хватая бутылку. — Клево.

— Ну, Алиса, — говорит Хлои, когда все наконец рассаживаются. — Еще какие-то вопросы?

— Только один, — говорю я. — Как вы узнали о моем прошлом?

— Это был я, — виновато улыбается Хиро. — Прости уж. Личное досье.