Я качаю головой:

— Нет… а что?

— Подожди еще пару дней и зачешешься как еб твою мать. Уж поверь. А как зачешешься, просто попроси Бена втереть тебе эту штуку в кожу перед сном, будет намного легче.

— Спасибо, Эстер, — говорю я. Смутно припоминаю, как слышала по радио, будто у Дилана Томаса начиналась чуть ли не чесотка, если он завязывал с пьянством. Как он это называл? «Крысы у меня под майкой», что-то вроде того. Может, тут то же самое? Вообще-то вряд ли я брошу курить так надолго, но все же…

Роюсь в пакете — прямо сейчас развернуть бы конфетку. Странное ощущение: у меня полный пакет конфет и шоколадок, а я не узнаю ни упаковок, ни названий брендов. Странное, но приятное. Немного похоже на праздник. Нахожу три маленьких твердых тюбика «Динамичной перечной мяты Си-Джей», две круглые деревянные коробки шоколадок «Буджа-Буджа» (в одной — с начинкой из копченых бананов, в другой — из «полуночного» эспрессо), плитку «кайенского» шоколада (согласно ярлычку, это темный шоколад с перцем), еще одну плитку шоколада с орехами и цукатами, три батончика с «макадамией» и фруктами, тонкий бумажный пакетик лакрицы, коробку с бутылками органической колы, коробку органических ананасовых тянучек и коробку неких «ВегеМишек», похожих на «Желатиновых деток».

— А почему эти мишки — «Веге»? — спрашиваю я Бена, открыв коробку и раздавая конфеты гостям.

— Они вегетарианские, — отвечает он, беря штучку.

— А, — говорю я, вспомнив кое-что из студенческих деньков. — Никакого желатина, да?

— Да. — Бен улыбается. — Никаких молотых свиных ножек и коровьих мозгов.

— М-м-м, свиные ножки, — мычит Эстер, загребая конфеты из коробки.

— Заткнись, Эстер, — смеется Бен. Смотрит на меня: — Всю дорогу из Тотнеса знай это повторяет.

— А что я могу поделать, я страсть как хочу мяса, — говорит она.

— А я думала, ты тоже веган, — говорю я.

— А я веган, — откликается она. — Мне просто все время хочется мяса. Чем отвратительнее, тем лучше. Я себя еще как стращаю. Наверное, это оттого, что я все детство провела в «Мактрахах». Они в свою дрянь наркотики добавляют, зуб даю. Жду не дождусь, когда помру… потому что у меня такая теория: когда сдохнешь и попадешь на небеса, можешь есть что угодно, потому что оно все уже не реальное… Сдохну и такая: «Привет, Всевышний. Да, теперь я готова сделать заказ. Мне четвертьфунтовый бифштекс с сыром и жареной картошкой, пожалуйста, да еще маринованных огурчиков, и порцию чипсов, и порцию лука колечками, и малиновый коктейль…»

— А готовые обеды на небесах не продают, что ли? — уточняю я, смеясь.

— Почем я знаю. — Эстер пожимает плечами. — Но в готовые обеды коктейль никогда не входит, только разбавленная водой кола или еще что…

Бен корчит рожу.

— Коктейли в райских кущах — это, по сути, выделения запертых в клетках животных, смешанные с гноем, кровью, куриным жиром, искусственными ароматизаторами и сахаром, — говорит он. — Но, наверное, если ты этого и хочешь…

— В небесах это все нереально, — говорит Эстер. — Как бы то ни было, вдобавок я заказала бы латте со льдом…

— Еще гной, еще кровь, — кивает Бен.

— Заткнись! — возмущается Эстер. — Так, на чем я остановилась? Ах да, латте со льдом, полную кружку чая со сливками по-девонски… заткнись, Бен… пачку «Бенсон-энд-Хеджесс», пригоршню кокаина, «экстази» — может, даже две, — и… я не знаю… еще героина вмазать.

— Я тебе говорю. — Бен улыбается мне. — Она спятила.

— Нет, не спятила. В этом есть смысл!

Я хохочу.

— В чем? Я запуталась.

— В том, что на небесах можно все, чего нельзя при жизни. Очевидно же, что там, наверху, все имеет свою лишенную жестокости безболезненную версию. Так что если всю жизнь лопаешь гамбургеры из «Мактраха» и готовые обеды, целую вечность будешь питаться чечевицей. Но если всю жизнь питаться чечевицей, целую вечность будешь кормиться в небесных фаст-фудах. То же самое с курением. И с наркотиками. Вечность длиннее жизни, правда ведь? Так что можно сейчас быть паинькой, а все ништяки получить после смерти.

Бен качает головой:

— Только ты могла вообразить загробный мир как фаст-фуд, полный драг-дилеров.

Но он улыбается, и я понимаю, что Эстер ему по душе.

— Погоди, — говорю я ей. — Ты куришь, так что какой тебе «Бенсон-энд-Хэджес» в раю?

— Нет, — поправляет она. — Теперь я только шмаль курю. Раньше я выкуривала… ну сколько? — типа, сигарет тридцать вдень. Потом просто бросила. Вот откуда я знаю про почесон… Короче, уж очень было неприятное ощущение, и я поняла, что должнахоть что-то курить. Подумала о сигарах и трубке, но учиться их курить мне не хотелось. Шмаль мне всегда нравилась, и я решила: буду пару косяков в сутки заряжать. К конце концов у меня получилось, ну, косяков десять, но, по крайней мере, бычки я больше не подбираю.

— Но ведь в косяках и табак есть? — смеется Бен.

— Да, но Всевышний про это, я думаю, ни сном ни духом.

— Разве Всевышний не все знает? — удивляюсь я.

— Не факт, — говорит Эстер. — Вспомни парадокс Ньюкомба.

Бен так хохочет, что, по-моему, скоро заплачет.

— Эстер, ты такая чокнутая, — выдавливает он в конце концов. — Это что еще за хрень?

— Парадокс Ньюкомба? Ох, это про две такие коробки. Вам сообщают следующую информацию: в коробке А содержится 1000 фунтов, а в коробке Б — либо миллион, либо ни гроша. — Эстер берет следующего «ВегеМишку», откусывает ему голову и смотрит на Бена; тот уже отсмеялся. — Ну что, Бен, успокоился? Хорошо. Ну, значит, Всевышний может заглядывать в будущее, и в зависимости от того, что он там увидит — или это она? или оно? неважно, — так вот, он либо положит в коробку Б миллион фунтов, либо оставит ее пустой. Если Всевышний предскажет, что вы возьмете обе коробки, то в Б ничего не будет. Однако если предсказание гласит, что вы возьмете толькокоробку Б, он/она/оно положит в нее миллион.

— Стало быть, есть четыре возможных исхода, — говорю я, усиленно соображая. — Можно выиграть 1000 фунтов, 1 000 000, 1 001 000 или ноль на палочке.

— Да, с математической точки зрения, — кивает Эстер.

— А как можно выиграть и миллион, и тысячу? — спрашивает Бен.

— Заткнитесь оба, — говорит Эстер. — Давайте я просто расскажу. Короче, Всевышний делает предсказание за неделю до того, как вам предложат выбрать коробку. Предсказание почти на 100 процентов надежно. Всевышний знает, что у вас на уме, и загружает коробки соответствующим образом. Помните: в коробке А всегда будет 1000 фунтов, а в Б — либо миллион, либо пшик, в зависимости от предсказания. Если Всевышний думает, что вы возьмете только коробку Б, он положит в нее миллион. Если думает, что возьмете обе, — оставит ее пустой. Ваша цель — максимизировать свой выигрыш в этой игре; вам нужно заграбастать как можно больше денег. Единожды загрузив коробки, Всевышний не может менять их содержимое. Так что вам делать? — Эстер улыбается и жует еще одну конфетку.

— Выбрать коробку Б, — одновременно говорим мы с Беном.

— Вот-вот! — восклицает Эстер. — Но, применив логику, вы поймете, что на самом деле должны в последний момент передумать и взять обе коробки. Помните: неделю назад Всевышний положил в коробку Б миллион фунтов, основываясь на предсказании. Очевидно, что вы возьмете коробку Б: это ваш единственный шанс выиграть миллион. Поэтому, раз ваша цель — максимизировать выигрыш, кроме коробки Б с миллионом фунтов вы можете взять и коробку А. Там в любомслучае лежит тысяча; почему бы не захапать и ее?

— Подожди-ка, — нахмуривается Бен. — Если это логичный ход, Всевышний точно его предскажет. А если он предскажет, что я так сделаю, в коробке Б будет пусто…

— И все равно получается, что резонно взять обе коробки, чтобы хоть тысячу унести, — неуверенно говорю я.

— Это значит, что, в конце концов, гораздо лучше все-таки выбрать только коробку Б, — говорит Бен. — Ведь это единственный способ выиграть миллион.

— И ты возвращаешься туда, откуда начал, — кивает Эстер. — Выбираешь коробку Б, это единственный разумный ход. Но тогда почему в последний момент не передумать и не взять заодно и коробку А?