Очередь доходит до меня.
— Вегетарианская кухня или мясо? — отрывисто спрашивает женщина.
Дэн пихает меня локтем.
— Скажи, что ты «вегги», — шипит он. — Вегги. Вегги!
— Ай! Простите. Вегетарианскую, — говорю я.
Женщина вздыхает, потом передает мне обтянутую прозрачной пленкой тарелку с сэндвичами и салатом.
— Следующий, — говорит она, после чего вручает Дэну то же самое. Оказывается, невегетарианцам дают какое-то зловещее на вид рагу.
— А откуда ты знаешь? — спрашиваю я Дэна. — О том, что стоит назваться «вегги»?
— От бывшей подружки. Байки про интернатское житье-бытье.
Вот в чем загвоздка с Дэновой «голубоватостью». Кажется, у него сплошные бывшие подружки, ни одного дружка. Это интригует.
Из-за того, что мы прибыли почти последними, мы практически в самом конце очереди. Отстающих, кроме нас, только двое — обоих я раньше никогда не видела. Пока женщина в синем комбинезоне и наушниках ведет нас к единственному свободному столику, я пытаюсь понять, откуда эти двое приехали. У девушки длинные бежевые волосы, и одета она в коричневое платье-рубашку; в ушах — сережки из темно-коричневых перьев. Парень весь в черном хлопке, а может, это конопля: военного покроя штаны и рубашка с короткими рукавами. Не из Беркшира ли эта парочка? У него в переднем кармане рубашки — три шариковые ручки, зеленая, красная и синяя, на носу — очки в черной оправе. Перед тем как сесть, я на секунду встречаю его взгляд. Неверно поняв выражение его лица, я какой-то миг думаю, будто он хочет мне что-то сказать, и потому делаю открытое лицо и полуулыбаюсь. Потом он переводит взгляд на девушку с бежевыми волосами и что-то говорит ей. Контакт разорван, если вообще был.
Едва мы успеваем сесть, как включается музыка.
— О боже. Только не это, — говорит Дэн.
Такая странная ритмичная музыка, я ее прежде не слышала. Или она что-то слегка напоминает? Вряд ли.
— Что это? — спрашиваю я.
— Ты не знаешь? Ах да, у тебя же проблемы с телевизором. Везет тебе.
Мои «проблемы с телевизором» заключаются в том, что, когда я росла, телевизора у меня не было, и хотя сейчас есть, я им пользуюсь только для того, чтобы смотреть клипы и играть в видеоигры. Поэтому я догадываюсь, что звучит какая-то известная телевизионная тема. Я смотрю на диджейскую будку, и источник музыки становится ясен. Я толкаю Дэна локтем, но он уже смотрит туда же.
— Господи Иисусе, — говорит он. — Это Жорж. Можно было догадаться.
Жорж Селери — креативный директор «Попс». Он — что-то вроде корпоративного урагана, а может, наш полтергейст. Он — главный «попсовский» проказник, парень, который действительно любитигрушки, причем больше, чем сам бизнес; главный борец за экологическую чистоту. Это он рассылает еженедельные корпоративные сообщения, к которым часто оказываются приаттачены огромные JPEG-файлы или неуместные шуточки. Он такой директор, который с легкостью может заявиться в контору, просто чтобы «посмотреть, что это вы, ребята, тут затеваете», а потом забрать всю команду в ресторан на ужин или в стрип-клуб. Он не то француз, выросший в Японии, не то японец, выросший во Франции. Не помню. С виду чем-то напоминает японца, лет этак тридцати-сорока, и у него славная прическа. Как и Мак, он говорит с акцентом, так до конца и не перебравшимся через Атлантику.
— Время школьного обеда! — возвещает Жорж в микрофон. Я замечаю, что Мак стоит рядом с ним, смеется, в руке бокал вина. — В общем, ребята… Я просто хотел поприветствовать вас на акции «Открой Мир „Попс“». Не напейтесь во время ланча, потому что сегодня днем вас ждет еще масса всего. О да! Презентация, которую проведет исполнительный директор, а после нее — игры! Пожалуйста, приходите в четыре на спортивное поле; оденьтесь с расчетом на то, чтобы вдоволь побегать. Цель этой конференции — простите, акции— попробовать снова стать детьми. Забудьте, что это работа. Мы — «Попс»! И это весело!
Мак берет у Жоржа микрофон:
— Да, добро пожаловать. Наслаждайтесь ланчем, — после каковой краткой речи оба они присоединяются к остальным директорам, их личным секретарям и прочему некреативному начальству, восседающему за столиками на возвышении. Красавчик в наушниках берется диджействовать, и когда странная ритмичная музыка заканчивается, чуть тише включается недавно выпущенный альбом какой-то поп-группы. Я замечаю, что на наш столик поставили пару бутылок вина — одну красного и одну белого. Дэн уже наполнил оба наши бокала красным, и я немедленно залпом выпиваю свой.
— Мне это было необходимо, — говорю я. Меня уже достала эта тягомотина. Парень в черном сердито смотрит на нас — скорее всего потому, что мы похитили красное. Он наполняет бокалы себе и своей спутнице белым, слегка морща при этом нос.
Весь остаток ланча, пока Дэн дожевывает корку моего сандвича, я рассказываю ему про свое недавнее «приключение в стране идеации» — объясняю, что две недели торчала дома, босиком, читая книги о способах выживания для своего нового набора. Я не слишком углубляюсь в детали; в конце концов, это был успокаивающий, в каком-то смысле глубоко личный опыт. Об утренней встрече с Маком я тоже не упоминаю. Дэн, вероятно, придет от этого в крайнее возбуждение, а я для такого просто не в настроении.
Идеация — необычный процесс. Разумеется, есть целая куча способов генерации идей. Нормальные люди, если им не хватает идей насчет чего-нибудь обыденного, например, в какой цвет выкрасить гостиную, или какие цветы заказать на свадьбу, скорее всего, просто сядут и станут ждать, когда их посетит вдохновение, или используют стандартные стимулы вроде журналов и витрин, чтобы искусственно это вдохновение вызвать. Однако если вы работаете в индустрии идей, вы просто не можете не знать огромного количества приемов идеации. Вы будете использовать эти приемы не только на работе, но и в повседневной жизни. Вы знаете, каких результатов стоит ждать от мозговых штурмов, матриц, «майнд-мэппинга» [17]и так далее, и если вам нужен стимулирующий материал, вы, скорее всего, обратитесь к «трендспоттингу» [18]или положитесь на факты, добытые в экспедиции в какое-нибудь экзотическое место, потому что для вас это привычно. В прошлом году в Баттерси две женщины проводили после работы эти дурацкие «семинары для незамужних», во время которых, используя лекционные плакаты, матрицы и «майнд-мэппинг», придумывали, как найти идеального мужчину. Все это было слегка тошнотворно. Мы с Дэном называли этих теток «трахиаторшами» — тогда нас это смешило.
Есть несколько способов стать хорошим идеатором. Первый способ — родиться с даром свыше. Если вы родились с таким даром, именно вы всегда, в любой ситуации, будете говорить «а что, если?..». Вы предложите самую шокирующую идею для решения проблемы и обнаружите, что, как ни странно, подобные идеи очень часто срабатывают. Вы можете верить, что вам сильно везет или даже что вы наделены магическими способностями, тогда как на самом деле вы просто прирожденный идеатор. Второй способ — не пожалеть времени и прочесть кучу книжек, написанных креативными или деловыми гуру, или ходить на семинары и мастерские, посвященные либо просто идеации, либо, что типичнее, идеации и методам формирования команды. По домам и офисам служащих «Попс» валяется множество подобных изданий — например, такие недавние хиты, как «Идея-вирус? Эпидемия!», «„Киндерсюрприз“ для маркетологов. Как создать „долгоиграющий“ бренд для детей» и «Бизнес в стиле фанк». [19]В наши дни многие отрасли используют приемы идеации; корпорации часто приглашают специалиста, чтобы он помог коллективу сплотиться, решить деловые проблемы или придумать дизайн для нового товара. Это царство лекционных плакатов, маркеров, головоломок, развивающих нестандартное мышление, и, конечно же, игры «Воздушный шар».
