– Кто-то слишком высокого о себе мнения, если считает, что собственная мать будет стоять в очереди, чтобы получить от дочери поцелуй. – Она поцеловала меня в щеку. – Выглядишь просто чудесно.

– Спасибо, мам. – Невольно я широко улыбнулась. Мама из тех людей, которые делают комплимент, только если это чистая правда. Ей не свойственно притворство ради вежливости. Когда мне было четырнадцать, я зарабатывала, сидя с детьми. Как-то я поднакопила денег и решила сходить в дорогой салон и сделать прическу. Когда, преображенная, я вернулась домой и спросила маму, что она думает о моей новой прическе, то она сказала, что все выглядит так, словно я сама себя постригла. Я ответила ей, что с ее стороны это подло, на что она заявила, что была еще достаточно великодушна и не стала говорить, что, по ее мнению, прическа выглядит так, будто я не просто постригла себя сама, но еще и сделала это после бурного возлияния, тупыми ножницами и с закрытыми глазами. После этого я с ней неделю не разговаривала. У меня остались фотографии того времени. Оказалось, что мама все же была права.

– Вот это вечеринка, – заметила она, осматриваясь вокруг. – Я видела твоего отца и его придаток. Ты осторожнее, а то он начнет тут заводить знакомства. Он чует запах денег, как кошка рыбу.

– Мам! Ты же обещала вести себя хорошо. – Я постаралась сдержать улыбку. Отец возле бара практически лезет в карман партнерам Теодора. А возле Шерон растет стопка опустошенных стаканов.

– Я буду вести себя хорошо, но тогда мы тут не повеселимся толком. Она сделала большой глоток вина. – А что твой Чудо-Мальчик думает обо всем этом? – Мама стала называть Дага Чудо-Мальчиком с первого же дня, как увидела его. Я не рассказывала ему об этом милом прозвище.

– Прекрати его так называть.

– Он весь блестит, как отполированный. – Она посмотрела на меня. – Прости, я уже привыкла быть циником. Кажется, он славный парень, и совершенно ясно, что он любит тебя.

– Я люблю его, мам. Правда.

– Не надо меня в этом убеждать. В этом должна быть уверена только ты сама. Кроме того, – она сделала паузу, – помни: «да, нет, ничего, не обращай внимания».

– Ты собиралась произнести свою любимую речь, что любовь, – это еще не самое важное, да? – Мама знаменита этой своей фразой, так же как Авраам-Линкольн геттисбергской речью, которая начинается словами: «Восемьдесят семь лет тому назад…» Суть маминой мысли такова: любовь – это хорошо, но одной любовью не станешь оплачивать счета, не натопишь дом и не насытишься. Мама не очень доверяет красивым словам о настоящей любви. – Ты – скептик.

– Мне нравятся скептики. Если уж они во что-то верят, то на все сто они убеждены, что это правда, первое впечатление они не принимают за откровение. Люди, которые ставят что-то под сомнение, очень избирательны в том, чему верить… Да, на таких людей можно положиться. – Мама замолчала и принялась за закуски, лежащие перед ней на тарелке. Я была уверена, что к концу вечера она наполнит сумку едой, завернутой в салфетки.

– Ты сомневаешься, что мне надо выходить замуж за Дага? – Почему-то я спрашиваю об этом это шепотом, вовсе не так сильно и напористо, как хотела бы сказать. Мама оглянулась по сторонам и тоже прошептала в ответ, еле открывая рот, словно мы с ней шпионы, торгующие государственными тайнами.

– Ты что, сама сомневаешься?

– Нет, конечно, нет. Так, предсвадебные нервы. Мы с Дагом уже так давно вместе. Он именно такой, каким, по моему мнению, должен быть настоящий мужчина. И я столько прожила сама, так что такие мысли вполне естественны в моем положении. – Мама ничего не ответила, только пристально посмотрела на меня. Я была почти готова продолжить, но тут из толпы появилась Джейн и взяла меня за руку.

– Мама Дага разыскивает тебя. Она хочет произнести несколько слов, пока будут подавать на стол.

– Да, конечно. – Я позволила Джейн увести меня от мамы. Официанты торжественно налили шампанское, и вот я уже рядом с Дагом, который повернулся лицом к гостям и поднял повыше искрящийся бокал.

– Уверен, Софи думала, что этот день никогда не настанет, – заявил Даг. Толпа захихикала. – Я думал, что смогу избежать брачных уз, но вот сегодня я стою перед вами, и мне хорошо. Спасибо всем: и членам семьи, и друзьям за то, что вы сегодня с нами. Мы ждем всех вас на нашей свадьбе. – Даг поднес бокал к губам и уже собрался пить, но внезапно остановился. – Да, в следующий раз мы ждем вас с подарками! – Гости рассмеялись и начали пить за нас.

Под музыку наряженная толпа не спеша направляется к столам, чтобы занять свои места. В дверях появились официанты с серебряными подносами в руках.

– Ты не притронулась к курице, – заметил Даг, когда ужин почти закончился. Я еще разок вонзила вилку в тушку птицы на своей тарелке. Она отодвинулась в дальний конец тарелки и устроилась поверх спаржи. Кажется, что в желудке нет места для еды, как-то он весь сжался. – Ты же ничего не ела весь день. Ты унеслась сегодня в спа-салон, не позавтракав.

– Я не очень хорошо себя чувствую. А в спа я ела виноград, – промямлила я.

– Не говори чепухи, ты не можешь плохо себя чувствовать. – Да уж, видимо, он большой эксперт в вопросах здоровья.

– Извини, я на минутку. – Я встала из-за стола и направилась в дамскую комнату. Уходя, я только делала вид, что мне плохо, но уже на полпути поняла, что меня и правда сейчас стошнит. Мне удалось удержать улыбку, проходя между столиков с нашими гостями. Счастливая невеста направляется в дамскую комнату, ничего особенного. Я сдерживалась изо всех сил, чтобы не пробежать последние несколько шагов.

Дверь дамской комнаты захлопнулась, и шум вечеринки затих. В комнате тяжелые резные деревянные панели, шикарные набивные обои и мраморная раковина кремового цвета. На полочке – ватные шарики, лак для волос, лосьон и салфетки. Мне нравится эта дамская комната. Странно, что я еще ни разу здесь не была. Она роскошная. Какое-то время я сижу в кабинке. Меня бросает то в жар, то в холод. Не понимаю, почему стоило мне получить все, что хотела, как тут же оказалось, что я потеряла что-то очень важное.

Я выскользнула из дамской комнаты и увидела таксофон, висящий на стене. И недолго думая, набрала номер. Интересно, что значит тот факт, что я помню номер его мобильного телефона наизусть?

– Ник? – Он снял трубку после первого же гудка.

– С тобой все в порядке?

– Конечно. Просто мне захотелось позвонить тебе и поблагодарить еще раз. – Повисла пауза. Хотелось бы мне увидеть его лицо.

– Да никаких проблем. – Не знаю, что я хотела ему рассказать, но почему-то была уверена, что беседа получится немного интереснее.

– Что Кэти думает по поводу переезда в Ванкувер? Наверное, волнуется.

– Я ей еще не говорил. Она, честно говоря, не очень эмоциональна. На самом деле она… – Ник сделал паузу, – она замечательная, просто достаточно беспристрастная и здравомыслящая. Здесь мы здорово подходим друг другу: логика превыше страстей. – У меня к горлу подступил ком.

– Я только что осознала, что мы не пригласили тебя на вечеринку. Приходи, если хочешь. – Как только эти слова сорвались с языка, мне захотелось стукнуть себя побольнее. Могу себе представить, как Ник будет чувствовать себя среди посеребренных ивовых веток.

– Не думаю, что смогу прийти. У меня же конференция. Не хотелось бы пропустить обсуждение вопроса о снежном человеке.

– У тебя неприятности? – спросила я, но Ник рассмеялся.

– Конференция только выиграет от этого небольшого конфликта. Не беспокойся.

– Мне бы хотелось, чтобы мы с тобой познакомились в какое-нибудь другое время.

– Да, наверное, для этого нам бы понадобилась машина времени. – Еще одна пауза. – Наверное, тебе уже пора возвращаться.

– Да, пора. А тебе, наверное, уже пора к Кэти и всем собравшимся там скептикам.

– Да. Береги себя. – Голос Ника был еле слышен, и связь прервалась. Я повесила трубку. Вечеринка набирает обороты. Кто сказал, что богатые не любят расслабиться и повеселиться? Люди уже встали из-за столов, танцы в разгаре. И под словом «танцы» надо подразумевать именно танцы, а не качание под музыку вперед-назад. Не могу с уверенностью сказать – это был вальс или фокстрот, но определенно что-то танцевальное.