У меня появилось искушение убить Аделейд Модин, чтобы покончить с частью чудовищного зла, отнявшего жизнь у моего ребенка и других детей в мрачных подвалах Виргинии и Нью-Йорка. Это зло породило Странника, Джонни Пятницу и десятки им подобных нелюдей. Я верил в дьявола и страдания. Я верил в муки, насилие и страшную медленную смерть. Я верил в боль, агонию и удовольствие, которое получали те, кто творил все это. И все это объединялись для меня в одно понятие: зло. А в Аделейд Модин искра этого зла вспыхнула кровавым пламенем.

Я взвел курок. Она даже глазом не моргнула. И неожиданно рассмеялась, сразу же сморщившись от боли. Ее снова скрючило почти до земли. В воздухе все заметнее пахло бензином, вытекающим из разбитого бака.

Я пытался представить себе чувство Кэтрин Деметр, когда она увидела эту женщину в универмаге «Деврис». Может быть, она заметила ее отражение в зеркале или стеклянной витрине. Должно быть, внутри у нее все сжалось, и она обернулась, не веря себе. А когда их взгляды встретились и исчезли последние сомнения, что перед ней та, кто лишила жизни ее сестру, — что в этот момент почувствовала Кэтрин: ненависть или гнев, а возможно, ее охватил страх, что эта женщина способна расправиться и с ней, как когда-то с ее сестрой. Как знать, может быть, на какое-то мгновение Кэтрин Деметр снова ощутила себя маленьким испуганным ребенком?

Совсем необязательно, что Аделейд Модин узнала девушку с первого взгляда, но она не могла не отметить вспыхнувшую в ее глазах искру догадки. Может быть, ей показался знакомым неправильный прикус Кэтрин, не исключено, что, вглядевшись в лицо молодой женщины, она перенеслась мысленно в прошлое, в темный подвал, где убивала ее сестру.

А когда Кэтрин скрылась, Аделейд Модин срочно стала искать путь уладить дело. Под удобным предлогом был нанят я, затем она убила пасынка, но не только для того, чтобы тот не смог уличить ее во лжи. Это убийство являлось первым шагом к осуществлению плана, заключительным этапом которого должны были стать смерть миссис Кристи и поджог дома, а тем временем сама Аделейд благополучно скрылась бы, уничтожив все следы своего существования.

В какой-то мере часть вины за случившееся лежала на Стивене Бартоне, поскольку лишь он мог стать связующим звеном между Санни Феррерой, Коннеллом Хайамзом и мачехой: когда Хайамз искал укромное место, куда можно было бы приводить детей, ему требовалось найти помещение, владелец которого не задавал бы лишних вопросов. Сомнительно, что Бартон догадывался о происходящем. И недостаток любопытства в этом случае стоил ему жизни.

Смерть Хайамза оставила Аделейд Модин в одиночестве, и она поняла, что пришло время исчезнуть со сцены, а миссис Кристи предстояло сгореть вместо нее в пылающем доме, как когда-то в Виргинии сгорела вместо нее неизвестная женщина.

Но как мне все это доказать? Пленки сожжены. Санни Феррера мертв, Пилар, скорее всего, тоже на том свете. Не осталось в живых никого: ни Хайамза, ни Сциорры, ни Грейнджера, ни Кэтрин Деметр. Кто сможет спустя тридцать лет опознать детоубийцу? Уолт Тайлер? Но окажется ли достаточным его свидетельство? Конечно, убийство миссис Кристи также дело ее рук, но и этот факт доказать непросто. Да и станут ли находки в винных погребах убедительным свидетельством ее вины?

В эту секунду скрюченная до этого болью Аделейд Модин встрепенулась, как паук, учуявший колебания паутины, и ринулась на меня. Ее правая рука впилась ногтями мне в лицо, а левой она попыталась завладеть пистолетом. Я ударил ее в лицо основанием ладони и одновременно отшвырнул коленом. Но она вновь метнулась ко мне, и я выстрелил. Пуля попала ей под правую грудь.

Она отступила к машине и, чтобы не упасть, ухватилась за дверцу, зажимая рану в груди.

Усмешка поползла по ее лицу.

— Я тебя знаю, — превозмогая боль, заговорила она. — Я знаю, кто ты такой.

За ее спиной под весом тяжелого «БМВ» сильнее накренился, еще больше обнажились корни удерживающего машину над обрывом бука. Аделейд Модин покачнулась, кровь лилась из раны в ее груди. Что-то сверкнуло в ее глазах, отчего у меня сжалось сердце.

— Кто сказал тебе?

— Я знаю, — вновь усмехнулась она. — Я знаю, кто убил твоих жену и ребенка.

Я двинулся к ней, она заговорила, но слова ее поглотил скрежет металла. Дерево не устояло, и машина сначала съехала на землю, а затем стремительно покатилась вниз с холма, ударяясь о деревья и камни. Обдираемый металл высек искру, и машина вспыхнула, как факел. А я смотрел на этот костер, и мне вдруг стало ясно, что конец этому должен был быть именно таким.

Вытекший из поврежденного бака бензин воспламенился у ног Аделейд, и ее мир взорвался, обратившись в желтое пламя. Она оказалась в кольце огня. Голова ее запрокинулась, рот раскрылся, и в следующую секунду, превратившись в живой костер, Аделейд Модин опрокинулась в темноту, слабо отмахиваясь от неудержимо пожиравших ее плоть языков пламени.

У подножия холма, слепя глаза, полыхала машина, и от нее столбом поднимался вверх густой черный дым. Я наблюдал за всем с дороги, чувствуя лицом обжигающий жар. А ниже по склону, среди лесного мрака горел еще один, маленький, погребальный костер.

И снова я оказался в успевшей уже надоесть комнате для допросов со знакомым деревянным столом и выцарапанным на нем сердечком. Мне сменили повязку на плече, и впервые за прошедшие двое суток я смог принять душ. Как ни лез из кожи Росс, ему не удалось упрятать меня в камеру. Допрашивали меня самым тщательным образом: сначала Уолтер с другим детективом, затем Уолтер и начальник отдела расследований, а на закуску мне досталась встреча с Россом и одним из его агентов, на которой также присутствовал Уолтер, чтобы эти друзья не пришибли меня от злости из-за полного фиаско.

Мне кажется, пару раз я видел вышагивающего по коридору Филипа Купера. Он неимоверно напоминал восставшего из могилы покойника, явившегося посчитаться с гробовщиком. На мой взгляд, репутация трастового фонда находилась перед реальной угрозой нокаута.

Можно сказать, что я почти ничего не утаил от сыщиков. Рассказал им о Сциорре, Хайамзе, об Аделейд Модин и Санни Феррере. Умолчал лишь о том, что влез в это дело по милости Уолтера Коула. И еще кое-какие пропуски я предоставил им заполнить самим. А сказал просто, что следовал за всплесками своего воображения. Когда Росс это услышал, он готов был меня удавить.

Теперь мы остались наедине с Уолтером, и перед нами стояло по чашке кофе.

— Ты спускался туда? — наконец нарушил я затянувшееся молчание.

Уолтер кивнул.

— Да, но долго не задержался.

— Сколько их там нашли?

— Пока восемь, но ребята продолжают копать.

И раскопки будут продолжены, но не только там, а в разных местах по всему штату, а возможно, и за его пределами. Аделейд Модин и Коннелл Хайамз безнаказанно занимались своим жутким ремеслом на протяжении тридцати лет. Склад «Манчино» был арендован ими лишь небольшую часть этого срока, и вполне возможно, имелись и другие заброшенные склады, подвалы, старые гаражи или стоянки с останками пропадавших в разное время детей.

— И давно ты это заподозрил? — спросил я.

Мой вопрос застал Уолтера врасплох. По-моему, он подумал, что я спрашиваю о чем-то ином, например об убитом Джонни Пятнице.

— Что заподозрил? — вздрогнув, Коул и повернулся ко мне.

— Что к похищению Бейнса причастен кто-то из дома Бартонов.

Уолтер заметно расслабился, но все же его напряжение полностью не исчезло.

— Тот, кто его увез, должен был хорошо знать дом и парк вокруг.

— Если исходить из того, что его захватили прямо в доме, а не в парке.

— Да, если основываться на этом предположении.

— И ты отправил меня выяснить что к чему.

— Да, верно.

Я теперь винил себя не только в том, что не смог отыскать Кэтрин Деметр живой, — к этому чувству прибавилось ощущение, что я неумышленно навел Аделейд Модин и Хайамза на ее след.