96 — 12 — 1806 М 16: образцы волос с головы жертвы № 2, правая сторона, перед

96 — 12 — 1806 М 17: образцы волос с головы жертвы № 2, левая сторона, перед

96 — 12 — 1806 М 18: образцы волос с головы жертвы № 2, правая сторона, затылок

96 — 12 — 1806 М 19: образцы волос с головы жертвы № 2, левая сторона, затылок

Это была еще одна крупная и ожесточенная ссора, разгоревшаяся сразу после того, как мы занимались любовью, что еще прибавило ей остроты. Тлеющие угли прошлых обид и упреков вспыхнули вмиг яростным, обжигающим пламенем: мне напомнили и о частых выпивках, и о недостатке внимания к Дженнифер, и о приступах желчности и жалости к себе. Я выбежал из дома вне себя от злости, а вслед мне летели в ночь гневные упреки Сьюзен.

Бар был в двадцати минутах ходьбы от дома. Первая рюмка обожгла все внутри, постепенно унося напряжение. А дальше по мере того, как я напивался, знакомые чувства с привычной закономерностью накатывали на меня, сменяя друг друга, как волны прибоя: сначала гнев, затем тупое оцепенение, а вслед за ними — грусть, угрызения совести, внутреннее сопротивление и обида. К тому времени, как я покинул бар, в нем оставался костяк самых стойких пьянчуг и забулдыг, упорно старавшихся перекричать музыкальный автомат. Запнувшись за порог, я скатился со ступенек, больно ободрав колени о гравий у подножия лестницы.

Потом я потащился домой, чувствуя себя скверно, как никогда. Когда меня заносило с тротуара на дорогу, водители с испуганными и злыми лицами бросали машины в сторону, чтобы избежать столкновения.

Мне не сразу удалось выудить из кармана связку ключей. Стараясь попасть в скважину, я поцарапал ключом краску под ней. И... надо признать, что отметин таких там было уже полным-полно.

Я почувствовал неладное, как только оказался в прихожей. Когда я уходил, дом дышал теплом. Отопление работало на полную мощность, потому что Дженнифер постоянно мерзла. Она была прелестным ребенком, но болезненным и хрупким, как фарфоровая ваза. Теперь же дом встретил меня могильным холодом. На полу валялась опрокинутая подставка для цветов из красного дерева. Половинки расколотого горшка лежали на груде земли, откуда уродливо раскорячившись, торчали обнажившиеся корни пуансетии.

Я позвал Сьюзен, потом еще раз и еще; с каждым разом все громче и громче. Хмель улетучивался с необыкновенной быстротой. Я собирался подняться наверх в спальню и поставил уже ногу на ступеньку, как вдруг дверь черного хода с пушечным грохотом ударилась о шкафчик с раковиной. Моя рука инстинктивно потянулась к кольту, но оружие осталось лежать в спальне на тумбочке, куда я бросил его перед тем, как обратиться к Сьюзен и начать новую главу в повести о нашем умирающем браке...

Прижимаясь к стене, я осторожно продвигался к кухне, ощущая пальцами холод стен. Дверь кухни была закрыта, но неплотно, я медленно приоткрыл ее.

— Сьюзи, — позвал, переступая порог, и сразу поскользнулся, попав ногой во что-то мокрое и липкое. Я поднял глаза, и земля разверзлась передо мной, открывая путь в ад...

Хозяин цветочного магазина озадаченно прищуривается.

—  Я уверен, что встречал вас раньше,—  добродушно тыча в меня пальцем, объявляет он.

—  Нет, не думаю.

— Вы сами из этих краев? Может быть, живете в Ханаане, Монтерее или Отисе?

—  Нет, я не из этих мест, — возражаю я, и мой взгляд говорит старику, что лучше не углубляться в эту тему. Тот правильно понимает намек и отступает. Я собираюсь расплатиться по кредитной карточке, но меняю решение и достаю кошелек. Отсчитав причитающуюся сумму, я оставляю деньги на прилавке.

—  Не из этих мест,—  повторяет старик и кивает головой, словно в словах этих распознает особый глубокий смысл.—  Да, должно быть, вы из большого города. Мне доводилось встречать парней из таких мест.

Но я уже направляюсь к двери. Отъезжая, я бросаю взгляд на окно и замечаю в нем старика, который пристально смотрит мне вслед. Лежащие на заднем сиденье розы роняют на пол тяжелые капли воды...

* * *

Из отчета об уголовном преступлении

Дело № 96 — 12 — 1806

Сьюзен Паркер сидела на стуле лицом к двери кухни. Голова находилась на расстоянии 10 футов 7 дюймов от северной стены и 6 футов 3 дюйма от восточной. Сведенные сзади руки были...

...прикручены тонким шнуром к задним стойкам стула, а ноги притянуты к ножкам. Волосы скрывали лицо, и мне показалось, оно сплошь залито кровью, так что не оставалось видно кожи. Ее голова была запрокинута, и рассеченное горло зияло как второй окровавленный рот, застывший в безмолвном крике. На коленях Сьюзен лежала наша дочь, и ее рука безжизненно свисала между ног матери.

Все вокруг было залито кровью, будто комната оказалась сценой кровавой мести в кем-то поставленной чудовищной трагедии. Даже потолок был забрызган кровью. Казалось, сам дом получил смертельные раны. Густым плотным слоем кровь растеклась по полу, и мое отражение тонуло в этой алой вязкой гуще.

У Сьюзен Паркер сломан нос. Возможно, причиной стал удар об стену или пол. Кровавый след на стене рядом с дверью в прихожую содержал костные частицы, волоски из полости носа и слизь...

Сьюзен попыталась бежать, чтобы позвать на помощь и спасти себя и нашу дочь. Но дальше двери ей добраться не удалось. Там он настиг ее, схватил за волосы и ударил о стену, а затем поволок к стулу, где она встретила свою смерть.

Тело Дженнифер Паркер было распростерто лицом вверх на бедрах матери. Рядом находился еще один стул. Привязанный к его спинке шнур совпадал со ссадинами, оставшимися на запястьях и щиколотках Дженнифер Паркер.

Вокруг Дженни крови было немного, но поток крови из глубокой раны на горле оставил след на ее рубашке. Ее обращенное к двери лицо скрывали волосы; несколько прядей прилипло к крови на груди. Пальцы босых ног почти касались плиток пола. Я взглянул на нее всего лишь мельком, потом взгляд мой устремился к Сьюзен. И мертвая она притягивала меня, как привлекала при жизни, даже среди мешанины обломков, в которые превратилась наша семейная жизнь.

Стоило мне посмотреть на нее, как ноги мои подкосились. Я сполз на пол, и из груди моей вырвался вопль, похожий одновременно на звериный вой и детский плач. Я смотрел в оцепенении на красивую женщину, что была моей женой, и ее окровавленные пустые глазницы затягивали меня в свою мертвую темноту.

У обеих жертв выколоты глаза, возможно, в качестве орудия использовался острый инструмент типа скальпеля. С груди Сьюзен Паркер частично снята кожа. Пласт кожи от ключицы до пупка частично снят, поднят вверх над правой грудью и отвернут на правую руку.

Через окно за их спинами в кухню вливался лунный свет, и, залитая им, холодом поблескивала кафельная плитка на стенах, гладкие поверхности кухонной мебели, водопроводные краны. Свет луны коснулся волос Сьюзен, посеребрил ее обнаженные плечи и местами просветил тонкую ткань снятой кожи, наброшенной на руку, словно накидка, но накидка слишком ненадежная, чтобы уберечь от холода.

У обеих жертв отмечены значительные повреждения в области половых органов и...

...а потом он лишил их лиц.

Быстро гаснут сумерки, и в наступающей темноте свет фар выхватывает голые ветви деревьев, края аккуратных газонов, чистенькие беленькие почтовые ящики, перед одним из гаражей лежит детский велосипед. Ветер крепчает, и там, где нет защиты деревьев, его порывы чувствуются даже в машине. Теперь я направляюсь в сторону Беккета, Вашингтона, к Беркширским холмам. Приблизительно в те края.