Её приход был встречен шумными приветствиями, а Камилл Думелен, не утративший витиеватости речи, воскликнул: «Царица Савская навещает районного Соломона!»

Теруань улыбнулась и под вожделенными взглядами членов клуба прошла на трибуну. Она заговорила страстным голосом, очень высокопарно: «Меня привела к вам слава о вашей мудрости, господа. Докажите же, что вы мудры, как Соломон, что именно вы должны построить храм и торопитесь возвести здание Национального собрания. Именно в этом заключается смысл моих предложений».

Но её радость была недолгой. Уже на следующий день пресса постаралась внушить кордельерам более трезвый взгляд на вещи. «Этот проект смешон, — писали они. — В тот момент, когда королевство впало в полную нищету, нелепо и преступно строить ещё один дворец. Лучше использовать эти деньги для помощи бедным. Мадемуазель де Мерикур просто честолюбивая куртизанка, желающая обратить на себя внимание, а патриоты, проголосовавшие за её проект, к сожалению, поддались её чарам».

Сексуальная привлекательность прекрасной люксембуржки поставила членов клуба в дурацкое положение.

Срочно собравшись, они составили новый документ, очень путаный, который должен был удовлетворить и окружающих, и их самих: «Собрание поддержало выводы председательствующего, предложившего проголосовать за вынесение благодарности этой прекрасной гражданке за её инициативу; поскольку пушки Макона доказали раз и навсегда, что душа и ум женщин совершенно равны мужским, невозможно запретить им пользоваться ими; мадемуазель Теруань и другие представительницы женского пола могут вносить любые предложения на благо Родины; но по вопросам государственной важности у мадемуазель де Мерикур может быть только совещательный голос. Это положение не подлежит дальнейшему обсуждению».

Удивительно, но патриоты-республиканцы ссылались в этом документе на религиозный текст, чтобы доказать, что женщины имеют право делать революцию…

Раздосадованная своей неудачей, Теруань решила доказать насмешникам-патриотам и издевавшимся над нею роялистам, что с ней всё-таки придётся считаться.

И она стала любовницей Дантона, Камилла Демулена, Барнава, Популюса, Мирабо и многих других законодателей.

Это был её собственный способ стать «санкюлоткой»…

В первые годы после революции она была очень популярна в Париже. Но уже в конце 1790 года Теруань де Мерикур, отвергавшая жестокость, стала неугодной. Было решено арестовать её, но, вовремя предупреждённая, она бежала в Голландию, а оттуда в Люттих. Из Люттиха и Кобленца тотчас стали поступать на неё доносы австрийскому правительству от эмигрантов, называвших её «кровожадной гетерой, предводительницей парижских людоедов».

В январе 1791 года её арестовали и, продержав несколько месяцев в тюрьме, выпустили на свободу по личному распоряжению короля Австрии Леопольда. Она поспешила в Париж.

В 1792 году Теруань де Мерикур была так популярна в столице Франции, что ей хотели даже дать право присутствия в законодательном собрании с совещательным голосом, но предложение не прошло.

В 1793 году она уже защищала партию Жиронды. После одной из таких пламенных речей в саду Тюильри её окружили несколько женщин-якобинок и подвергли мучительному наказанию розгами. Теруань де Мерикур сошла с ума, её поместили в сумасшедший дом, где она провела оставшуюся жизнь.

Средние века прошли половину отмеренного им пути, когда явилась самая милая и восхитительная любовница из всех других — образованная и остроумная Элоиза.

Элоиза осиротела ещё в детстве. Заботы о ней взял на себя дядя, живший в Париже, каноник Собора Парижской Богоматери по имени Фульбер. Он отдал её учиться в монастырь в Аржантейе, где она изумляла монахинь своими способностями к латинскому и древнееврейскому языкам, а затем перевёз в Париж. Этой маленькой, хорошо сложённой, очаровательной девушке было шестнадцать лет, когда она впервые встретила Пьера Абеляра.

Встреча была неизбежной. Абеляр и дядя Элоизы были канониками Собора Парижской Богоматери. Однако Абеляр в свои тридцать шесть лет был не просто каноником. Этот человек был известен всей стране. Он стоял на позициях разума и просвещения. Его схватка со слепой религиозной верой завершилась поражением мыслителя.

Абеляр родился в 1079 году в Бретани. Старший из четырёх детей мелкопоместного дворянина, он вырос красивым, весёлым, уверенным в себе молодым человеком. Увлечённый теологией и либеральными философскими идеями, Абеляр приехал в Париж, чтобы читать проповеди в соборе Парижской Богоматери. Его слышали и были поражены тысячи людей, предсказывали даже, что блестящий молодой оратор сможет, в конце концов, добиться папской тиары. А потом случилось так, что Абеляр увидел Элоизу и на время забыл о своей духовной карьере.

По его признанию, он сгорал от страсти к ней. Он хотел обладать ею и не сомневался в успехе. «Мне и действительно казалось это очень лёгким делом, — писал он впоследствии. — Столь известным было моё имя и таковы были моя молодость и привлекательность, что независимо от того, какой женщине я пожелал бы отдать предпочтение, я был уверен, что ни одна не отвергнет меня». Абеляр составил план, как соблазнить целомудренную Элоизу. Он знал, что дядя её был человеком «алчным» и потому предложил Фульберу сдать комнаты в его доме, пообещав помимо небольшой денежной платы обучать нескольким языкам его племянницу. Возможность бесплатного обучения привлекла Фульбера даже больше, чем деньги, и он пригласил своего коллегу переехать к нему. Уроки Элоизы начались незамедлительно, но носили они отнюдь не лингвистический характер. «Нас соединили, — говорил Абеляр, — сначала дом, служивший приютом нашей любви, а затем наши пылающие сердца… Поцелуев было больше, чем осмысленных речей; любовь закрыла нам глаза… Наслаждение учить её любви превосходило тончайшее благоухание всех духов мира».

Обучение продолжалось, и вскоре Элоиза забеременела. Абеляр отослал её к своей сестре в Бретань и открыл правду её разгневанному дяде. Он предложил жениться на Элоизе при условии, что брак будет держаться в тайне, поскольку известие о нём могло повредить его будущему на церковном поприще. Фульбер согласился. Вернувшаяся в Париж с младенцем Астролябием Элоиза согласия на брак не дала. Она хотела быть любовницей, а не женой Абеляра. Она боялась, что в браке их любовь может стать «пресной и банальной»; если же «вкушать её понемногу», она, быть может, и уцелеет. К тому же она полагала, что семья станет отвлекать Абеляра от его дел, а это, в свою очередь, может помешать его карьере. Тем не менее, Фульбер настоял на своём. Состоялось тайное венчание, после чего супруги вынуждены были жить врозь.

Однако им не удалось утаить от людей, что у Элоизы есть ребёнок, и, чтобы защитить её доброе имя, Фульбер поведал о состоявшемся браке. Тут же, положив руку на Библию, Элоиза поклялась, что это не так. Она уверяла общество, что была любовницей, а не женой Абеляра. Разъярённый Фульбер избил её. Не менее разъярённый Абеляр похитил возлюбленную и тайно увёз её в монастырь Аржантейя, приказав, чтобы она облачилась в монашескую рясу и оставалась там, пока он не позовёт её.

А затем произошло трагическое недоразумение. Фульбер предположил, что Абеляру наскучила Элоиза, и он отправил её в монастырь, чтобы беспрепятственно развратничать с другими женщинами. Он думал также, что Абеляр сделал жену монахиней, чтобы вновь получить право стать священнослужителем. Фульбер принял решение отомстить. Он нанял четырёх пользующихся дурной славой парижских бродяг и подкупил слугу Абеляра с тем, чтобы тот впустил их ночью в спальню хозяина. Там трое из них привязали Абеляра к кровати, в то время как четвёртый держал наготове бритву. «Они отсекли те части моего тела, — писал Абеляр, — посредством которых я совершил дело, ставшее причиной их огорчения». Весть об оскоплении облетела Париж, и история отмечает, что городские женщины рыдали. Трое из нападавших были схвачены. Двое, рассказывал Абеляр, «претерпели утрату глаз и половых органов», третий был отправлен в тюрьму, а Фульбер, по приговору церковного суда, лишился своего имущества.