Любовь и страсть Людовика к маркизе длились годы. Но уже в 1672 году гордая маркиза страдала от ревности. Она пребывала, как замечала мадам де Севинье, в неописуемом состоянии духа: в течение двух недель не показывалась перед двором, писала с утра до вечера и всё рвала в клочья перед сном… И никто не сочувствовал ей, хотя делала она немало добра. Через три года, когда все тревоги как будто улеглись и Людовик к ней вернулся, всё повторилось — и значительно серьёзнее. Людовик вдруг впал в глубокую набожность, наблюдательные люди сделали вывод — он пресытился маркизой…

Час окончательного прощания Людовика с Монтеспан ещё не наступил, так же как и окончательное воцарение Ментенон. И даже когда мадам де Людр была облагодетельствована королём, он снова вернулся к своей прежней возлюбленной и даже, похоже, с прежними чувствами.

Король и его возлюбленная в последующие месяцы были более близки и общались чаще, чем когда-либо прежде. Казалось, чувства прежних лет вернулись, все былые опасения исчезли и любой мог с уверенностью утверждать, что никогда не видел более прочного её положения.

«Мадам де Монтеспан с недавних пор всё больше покрывается бриллиантами, и стоит немало труда не отступить перед сиянием этой божественности. Их любовь, похоже, достигла наивысшей точки, кажется, она усиливается на глазах. Невиданное дело, чтобы такая страсть могла возобновиться…»

Однако, несмотря на все неожиданные и большие победы и почитание, какая-то тайная мысль терзала фаворитку, выражалось это в постоянном беспокойстве. Она всегда была страстным игроком в карты, а в 1678 году её азарт стоил ей более 100 000 экю ежедневно. В Рождество она потеряла уже 700 000 талеров, однако поставила на три карты 150 000 пистолей и отыгралась.

Ей исполнилось тридцать восемь лет, и её могла вытеснить соперница, годящаяся ей в дочери. В марте 1679 года она просила аббата Гоблена помолиться за короля, стоявшего на краю глубокой пропасти. Этой глубокой пропастью была восемнадцатилетняя мадемуазель де Фонтанж, с волосами цвета спелой ржи, огромными светло-серыми бездонными глазами, молочной кожей, розовыми щёчками. По словам современников, она вела себя как настоящая героиня из романов. Как и Людр, и Лавальер, она была придворной дамой королевы и, по свидетельству Лизелотты фон дер Пфальц, прелестна, как ангел, от кончиков пальцев ног до корней волос. Родственники послали её ко двору, чтобы она составила себе счастье как раз благодаря своей красоте.

«Неожиданно маркиза оставила двор по причине своей ревности к мадемуазель де Фонтанж», — указывал современник в своих заметках за март.

Однако Людовик любил своих подруг не так, как они хотели, а так, как ему больше нравилось. Он не разрешил ей покинуть его по её желанию. И как прежде Лавальер должна была послужить триумфу Монтеспан, так теперь она сама должна была служить фоном для новой фаворитки. Она хотела удалиться, надеясь что, возможно, в будущем, через определённое время, король опять обратит на неё внимание.

На озарённом королём-Солнцем небосклоне всхолила новая ослепительная звезда. Нежные чувства, проявляемые Людовиком к юной маркизе де Фонтанж, ни для кого уже не были секретом, и промедление грозило Монтеспан безжалостной отставкой.

Трижды она пробиралась в заброшенную церковь, чтобы возлечь нагой на холодную каменную столешницу. Перерезав во славу Асмодея и Астарота горло очередному младенцу, аббат Гибур трижды наполнял кровью колдовскую чашу, которую, согласно ритуалу чёрной магии, ставил между ног королевской любовницы, а колдовство всё не действовало.

Господство Фонтанж длилось не более двух лет. Уже в конце июня 1681 года она умерла от воспаления лёгких, осложнённого потерей крови при родах. Она умерла, убеждённая, что отравлена своей соперницей. Людовик думал так же и хотел было распорядиться произвести вскрытие, однако родственники герцогини выступили против этого. Установить истинную причину смерти не удалось. Несмотря на это, версия об отравлении получила распространение, и многие склонялись к ней.

Ещё в 1676 году, в период заигрывания короля с Субиз и Людр, Монтеспан прибегла к помощи месс прямо в жилище Монвуазен, чародейки и изготовительницы ядов. На два кресла был уложен матрац, рядом поставлены два табурета, а на них — светильники со свечами. Гибур прибыл в своём одеянии для месс и прошёл в заднюю комнату, а затем Монвуазен впустила маркизу, над телом которой он должен был служить мессу. Монтеспан пробыла у Монвуазен с одиннадцати часов вечера до полуночи. Снова был принесён в жертву ребёнок, а при заклинаниях произнесены имена Людовика де Бурбона и Монтеспан. Подробности жертвоприношения настолько ужасны, что можно было бы усомниться в их правдивости, если бы они не были ещё раз подтверждены различными свидетельскими показаниями…

В 1676 году маркиза не ограничилась только «чёрной мессой» для поддержания своего могущества, она послала двоих колдуний в Нормандию, к некоему Галле, занимавшемуся производством ядов и любовных напитков. Галле дал свой порошок. И снова маркиза ощутила волшебное могущество применённого ею средства: Людр потеряла благоволение короля, и Людовик вернулся к ней, своей прежней возлюбленной. Затем король увлёкся молодой и прекрасной Фонтанж, и позднее во время следствия дочь Монвуазен рассказывала Ларейни, что, когда она стала старше, мать заставляла её присутствовать на читаемых для Монтеспан «чёрных мессах». Мать говорила, что в это время маркиза беспокоилась больше всего и требовала от неё помощи, а матери было очень сложно осуществить это. Можно было догадаться, что речь шла о жизни короля… У Монтеспан в самом деле была мечта — лишить жизни оставившего её любовника и его новую пассию. Сначала Монвуазен хотела пропитать порошком его одежду или то место, где он должен был сидеть, чтобы он в конце концов ослабел и умер. Однако потом она выбрала другое средство, показавшееся ей более надёжным.

Когда всё открылось, король был сражён. Его многолетняя возлюбленная, мать его детей, обожаемых им, обвинялась в ужасных преступлениях! В августе 1680 года Лувуа, желавший во что бы то ни стало спасти Монтеспан, устроил ей встречу с королём. Ментенон, наблюдавшая за ними издали, заметила, что она очень волнуется. Сначала маркиза плакала, затем засыпала всех упрёками, заявила, что всё это ложь и что она пошла на эти преступления только потому, что её любовь к королю была необъятной.

Не только Лувуа, но и Кольбер, который незадолго до этого выдал свою младшую дочь замуж за племянника Монтеспан, и даже сама Ментенон пытались смягчить судьбу когда-то всемогущей фаворитки. И прежняя возлюбленная короля не была отлучена от двора, только сменила свои огромные апартаменты на первом этаже Версаля на другие, подальше от основной резиденции короля. Теперь король посещал её и беседовал с ней в присутствии других дам…

Однако Севинье, которая, конечно, не могла заглянуть за кулисы, отмечала, что Людовик очень сурово поступил с Монтеспан. Маркиза получила королевскую пенсию в 10 000 пистолей (100 000 франков) и с тех пор уединённо проводила свои дни в Бурбоне, в Фонтрево, в своих родовых владениях в Антене, но прошло много лет, прежде чем она окончательно покорилась своей судьбе. Ей было очень трудно отказаться от блеска высшего света, в котором проходила её жизнь. Однако в конце концов маркиза решилась на это. Она посвятила себя раскаянию и искуплению. В 1691 году она поселилась в ею самой основанном монастыре Святого Иосифа и здесь, как рассказывает Сен-Симон, ежедневно каялась и пыталась искупить свои грехи.

В мае 1707 года пришёл день, которого она боялась долгие годы. Она исповедалась в присутствии слуг, попросила прощения за все свои злодеяния, получила отпущение грехов и умерла.

Король очень холодно воспринял известие о её кончине, и когда герцогиня Бургундская заметила ему это, он отвечал, что, с тех пор как изгнал маркизу, он решил больше никогда не встречаться с ней, как будто она умерла для него ещё тогда…