На это моя любимая сестра не нашла, что ответить, поэтому просто пошла в ванную, громко хлопнув дверью.

— Доброе утро, — сказала Эйлин, присаживаясь на край кровати рядом со мной. — Извини, заставила тебя спать в одежде.

— Да, я предпочел бы спать без одежды, — ответил я, улыбаясь. — Который час?

— Уже половина десятого.

— Так поздно! — спохватился я.

— Не волнуйся, тебя никто не искал и не звонил. Эван заходил минут тридцать назад, что Эрик снова говорил. Во сне.

— И что он сказал на этот раз?

— Что-то вроде "как бы я хотел быть кошкой, у нее так много возможностей". Бред какой-то.

— Это для нас бред, а для него вполне понятное выражение. Что он хотел этим сказать? Какие возможности есть у кошки?

— Разве что девять жизней, — ответила Эйлин, стоя перед зеркалом.

— Девять жизней…девять…

— Кристиан, о чем ты думаешь? — спросила она, повернувшись ко мне.

— Возможно, ты права, и он действительно хотел сказать нам что-то о цифре "девять". А что Эван сказал по этому поводу?

— Что девяток в нашем мире так же много, как воды в море.

Я был с ним полностью согласен. Цифра "девять" часто встречалась и в учебниках, и в практике. Например, чтобы создать огненный дождь, нужно было девять раз хлопнуть в ладоши, или для того, чтобы получить сыворотку жизни (точный рецепт которой никто не знал) нужно было смешать корни девяти каких-то очень редких растений. Таких примеров на самом деле, было бесконечное множество. Как сказал Эван — целое море.

Я договорился встретиться с Эйлин в столовой. Какое счастье, что еда там была постоянно, в независимости от того, кто и в какое время приходил на завтрак, обед или ужин. Специальное меню было даже для тех, чьи занятия начинались среди ночи, а точнее на рассвете. Я поднялся к себе, чтобы тоже принять душ и переодеться. По дороге туда и обратно, я продолжал прокручивать в голове все известные мне упоминания цифры "девять".

— Судя по выражению твоего лица, сейчас ты находишься где-то между девятью заклинаниями счастья и девятью днями бессмертия, — сказал Эван, которого я встретил по дороге в столовую.

Я молча кивнул, продолжая строить всевозможные предположения. Девять заклинаний счастья означали, что для того, чтобы человек мог быть полностью счастливым, он должен был знать девять заветных фраз, произнести которые, нужно было успеть в первую минуту солнечного затмения. Проблема была не только в том, чтобы как следует натренировать свою речь в скорости произношения слов, но и в том, чтобы знать эти самые слова. Потому что, как и в случае с корнями для сыворотки жизни, их не знал никто. Девять дней бессмертия, однако, были вполне осуществимым желанием. Их можно было получить в качестве награды за изобретение нового магического заклинания, нового целебного настоя, или нового способа выведать правду. За всю историю существования Дэвэра, такой чести удостаивались всего несколько человек, да и само девятидневное бессмертие означало простое наличие заколдованного амулета, типа того, что Фрэдэрик изготовил для моей матери в Норфилде, который мог защитить его обладателя ото всех посягательств на его жизнь. В случае мамы, действие амулета было рассчитано только на несколько часов.

— Ты, как я посмотрю, уже обдумал эти варианты, — сказал я Эвану, садясь за один из столов.

— И не один раз, — ответил тот. — Черт бы побрал все эти загадки! Я уже, которую ночь подряд не могу заснуть из-за них!

— Хочешь, я тебя обрадую?

— Я не одинок в своем горе, я знаю, — ответил Эван.

— Больше Эрик ничего не говорил?

— Пока нет. Надеюсь, однако, что его поток словесной чуши на этом не остановится. Может нам все-таки удастся собрать хоть что-то из всего сказанного.

Чуть позже к нам присоединились Эйлин и Аманда, которая все еще старательно изображала злость. Скорее бы она помирилась с Лукасом! — подумал я. Терпеть её обычное вечное недовольство — это одно дело, а её не случайно плохое настроение — совсем другое.

К нашему общему удивлению, мы провели в столовой не один час, и когда опомнились, выяснилось, что до начала второго отборочного испытания осталось всего десять минут! Мы снова прошли в здание администрации через черный ход, у которого нас уже ждала взволнованная Беатрис.

— Уже сегодня вечером станет известно, кто победил! — пропела она, поднимаясь по лестнице. — Мне не терпится узнать!

Мы устроились на том же диванчике, что и вчера, с той лишь разницей, что на сей раз, к нам присоединились Дарси и Лукас. Последнего моя сестра старательно игнорировала, хотя он едва сдерживал улыбку, глядя на её старания. Я мысленно поаплодировал Лукасу, который специально сел рядом с Амандой, заставляя её нервничать еще больше. Это заметили и все присутствующие, тоже едва сдерживая колкие слова. Особенно тяжело пришлось Эвану, который просто не умел сдерживать себя в присутствии моей сестры. В последнее время, однако, это удавалось ему все чаще. То ли из-за того, что теперь рядом с Амандой почти всегда был Лукас, толи из-за того, что их собственные отношения сильно изменились.

— Уже начинается, — сказала нам Беатрис, делая звук телевизора чуть громче.

— Добрый день, уважаемые кандидаты! — поздоровался ведущий, — сегодня вам предстоит пройти заключительный этап отборочных испытаний на пост главы Дэвэра. Каждому из вас будет предложено по одной картине, по сюжету которой вам необходимо расшифровать и прочесть некую фразу. Используйте свои таланты и ум, чтобы преуспеть в этом испытании. Желаю вам успеха. До конца испытания один час.

Обе картины, представленные кандидатам были показаны и зрителям. На той, что досталась Лаванде, были изображены мужчина и женщина, сидя на камне спиной друг к другу. На заднем плане было нарисовано море и восход солнца. На той, что досталась моему отцу, был изображен огромный дуб, среди пустого зеленого поля. А над ним, на заднем плане виднелась радуга в едва различимых каплях дождя.

— Природа, сила, волшебство, — сказала вдруг Эйлин.

Все непонимающе посмотрели в её сторону.

— Это значение картины, — пояснила она. — Дуб — это сила, поле — природа, а радуга- волшебство. Хотя она тоже природное явление, но такое волшебное.

Мы молча продолжали на нее смотреть. Лично я думал о том, что никогда бы не описал эту картину именно с такой точки зрения.

— А в её словах что-то есть, — сказал Эван. Нам всем было интересно узнать, какое же на самом деле послание несла эта картина. Могла ли Эйлин оказаться права? Чем больше я думал о её словах, тем больше был уверен в их правдивости. Я конечно уже давно перестал удивляться талантам своей девушки, но если то, что она сказала, действительно подтвердится, это будет означать только одно — она истинная дочь своего отца. Она не просто так получит все его силы, она этого достойна.

Тем временем Лаванда и мой отец продолжали делать какие-то пометки в своих блокнотах, то и дело, поглядывая на свои картины. Каждый что-то перечеркивал и записывал заново. Отведенный час был на исходе. Первой высказать свои предположения ведущий попросил Лаванду. Она прочла свои записи, несколько раз исправляя свои же слова. Он что-то пометил в своём блокноте и обратился к моему отцу. Тот прочел всего одну, короткую фразу:

— Природа, сила, волшебство.

Мы все замерли. Одна Эйлин широко улыбалась.

— Я же говорила, — сказала она, вскакивая с места. — Патрик молодец!

— Это еще не известно, — сказал ошарашенный Эван, — результаты объявят только через несколько часов.

— Я и так могу сказать, что Лаванда ошиблась. Её картина значила "испытания любовью". Это же очевидно. Камень был "камнем преткновения", молодая пара спиной друг к другу значила ссору, а рассвет на заднем плане — надежду, веру в то, что их любовь сможет победить все невзгоды.

Мы снова уставились на нее широко распахнутыми глазами.

— Если она права в обоих случаях, — сказал я, — выполню любое её желание.