— Спасибо, Кристиан. Я очень ценю то, как ты ко всему отнесся, учитывая то, как много я от тебя скрывал.

— Я прошу тебя только об одном. Если ты узнаешь что-то, что будет важно и для меня, ты должен мне рассказать.

— Обещаю, — ответил отец.

Мы договорили вместе пообедать в городе с мамой, и я ушел.

Вернувшись в свою комнату, я обнаружил там Эвана, лениво развалившегося на моем диване.

— Прости, пришлось использовать свои методы, — виновато сказал он, указывая в сторону двери. Под своими методами, он подразумевал свои магические способности, благодаря которым дверные замки никогда не были для него преградой.

— Я, как видишь, уже давно на это не реагирую. За чем пожаловал? — спросил я, облокачиваясь на край своего рабочего стола.

— У меня есть новости.

— Новости — это хорошо, — невесело отозвался я.

— Фрэдэрик Фэри её отец, — сказал Эван.

Мне не нужно было спрашивать, кого он имел в виду. И так ясно, что речь идет об Эйлин.

— Судя по твоей реакции, это — для тебя не новость. Что за невезение! А я так хотел оказаться первым, кто все узнает.

— Ты прав. Это для меня не новость. Уже. Я только что разговаривал с отцом, он мне рассказал. А как ты узнал об этом?

— Немного покопавшись в университетской истории, я узнал, что Габриэль из легенды о Черном озере, оказывается, был Фэри. С этого момента все и начало складываться по кусочкам. И то, что Фрэдэрик был так обеспокоен рождением своего внебрачного ребенка, и то, какое отношение ко всему этому имела Патриссия Кларк. Правда я до сих пор не понял, откуда она была знакома с Камиллой.

— Об этом я не спросил отца. Но насколько я понял, мать Эйлин не имела никакого отношения к Дэвэру. За то он просил ничего не рассказывать Эйлин. Надеюсь, я первый, с кем ты поделился своими соображениями? — спросил я.

— Об этом я как раз и сам собирался тебя просить. Разве ты не понимаешь, Кристиан? В Эйлин течет кровь Визарди, а с наступлением совершеннолетия, у неё проявится магическая сила. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

Слова Эвана стали для меня настоящим шоком. Сам об этом я не подумал.

— Я догадался об этом еще прежде, чем узнал, чья она дочь. Я видел её реакцию на мою силу, я использовал магию в её присутствии, и она реагировала на это точно так же, как на проявление силы всех других стихий. Она хотела сама попробовать использовать магию, но не знала как. И лишь только потому, что ей еще нет восемнадцати. А это, насколько нам обоим известно, уже не за горами.

— Она не должна ничего знать, — твердо сказал я. Еще больший ужас охватывал меня при оной мысли о том, что Эйлин может начать использовать магию. В отличии от всех пяти стихий, использование магии было самым опасным способам тратить свою энергию. Вот почему, только лучшие выпускники других шести факультетов и сами Визарди, конечно, могли продолжить обучение на одноименном факультете — все они были сильны, и отлично знали, как контролировать свои способности, не доводя себя до полного истощения. Всего этого, однако, не знала Эйлин.

— Надеюсь все будут следовать моим вчерашним указаниям о распределении обязанностей, и не станут лезть в чужие, иначе ни Аманде, ни Дарси не составит большого труда выяснить, кем был Габриэль. Нам нужно поговорить с ними, причем немедленно, — сказал Эван, доставая мобильный и набирая чей-то номер.

— Привет Эван! Да, могу. А в чем дело?

Какой же Эван молодец, что додумался позвонить Аманде именно сейчас! — подумала я. Уже который час подряд она пытается объяснить мне, что вчера вечером никто не хотел меня обижать. И что все, что делают мои друзья — только на благо мне.

— Эйлин, ты не против, если я не на долго тебя оставлю. Эвану что-то нужно.

— Конечно. Дашь моему слуху небольшую передышку.

Аманда улыбнулась.

— Мы еще не закончили, — сказала она, выходя в коридор.

В продолжении её нравоучений я не нуждалась, я уже и так поняла, что вела себя как капризный ребенок. К тому же мне нужно было поговорить с Кристианом, поэтому в отсутствие подруги, я решила навестить её брата.

Кристиан открыл дверь, едва я успела поднять руку, чтобы в неё постучать.

— Эйлин, что-то случилось? — встревожено просил он. Видимо почувствовал, что я нервничаю, но не понял, что именно он — причина моего состояния.

— Нет. По крайней мере, ничего такого, из-за чего ко мне стоило бы приставлять охрану, — пытаясь перевести все в шутку, ответила я.

— Заходи, — немного успокоившись после моего ответа, сказал он.

— Кристиан, я хотела поговорить о вчерашнем и о…позавчерашнем…в общем, обо всем, — заметно нервничая, сказала я.

Его ответом был лишь кивок головы. Он стоял всего в нескольких шагах от меня, скрестив руки на груди.

— По поводу Ванессы Эван мне все объяснил, просто я до сих пор не понимаю, почему ты сам мне все не рассказал.

— Эйлин, я правда думал, что здесь нечего рассказывать. Я не мог и предположить, что она так глупо отреагирует на мои слова о том, что между нами ничего не может быть. И я уж точно не предполагал, что она вытворит такое на глазах у всех вас.

— Кристиан, просто тот вечер еще больше усложнил то, что происходит между нами и я…

Он неожиданно оказался совсем рядом, провел рукой по моим волосам, и, склонившись, поцеловал меня. Я не могу сказать, что это было такой уж неожиданностью для меня. Нет, я ждала этого поцелуя с такого злосчастного вечера пятницы. Я прекрасно понимала, что должна отстраниться и сказать до конца все то, ради чего сюда пришла, но я не могла. Я не могла пошевелиться, боясь, что он меня отпустит, и я упаду, потеряв равновесие и всякое понимание окружающего пространства.

— Кристиан, прошу тебя, не надо, — ели слышно сказала я, все-таки находя в себе силы остановиться. Я попыталась сделать шаг назад, но он мне не позволил.

— Я по тебе скучал, — ответил он, обнимая меня еще крепче, — это я во всем виноват, я должен был тебя предупредить, рассказать о ней. Прости меня. Эти два дня были для меня настоящей пыткой.

Он, наконец, отпустил меня. Казало, что прошедшие несколько мгновений, я не могла дышать и только теперь по-настоящему вздохнула.

— Но если ты по-прежнему не хочешь меня видеть, я все пойму, — добавил он.

— Кристиан, неужели ты думаешь, я могу прекратить хотеть тебя видеть? — сказала я, отходя к окну, — и я пришла сказать, что не имею ничего против того, чтобы ты за мной присматривал. Я не должна была так говорить вчера. И я знаю, как важно для тебя быть со мной. Я это чувствую. И черт бы побрал эту связь, иногда эта способность сводит меня с ума!

Кристиан попытался изобразить нечто похожее на улыбку.

— Не только тебя это сводит с ума, — сказал он, садясь на кровать, — я словно постоянно нахожусь в чужом мире, Эйлин. В твоем мире. Ты поглощаешь все мне, чувства, эмоции, мысли. Я всегда с тобой, где бы не была, что бы ты не делала, — устало сказал он.

Я присела рядом с ним, и погладила его по волосам.

— Мы оба заложники друг друга.

— Иногда я вовсе не прочь стать твоим заложником, — поворачиваясь ко мне, сказал он, — но иногда мне кажется, что лучше бы я не знал, что ты чувствуешь. Потому что в большинстве случаев, это только заставляет меня чувствовать себя еще более беспомощным, еще более виноватым.

— В том, что происходит, никто не виноват, Кристиан. Это судьба, помнишь?

— Мы сами можем творить свою судьбу, Эйлин. Но хочу, чтобы ты знала. Если когда-нибудь, я перестану тебе чувствовать, я все равно всегда буду думать о тебе. Я все равно буду искать дорогу к тебе.

— Я знаю.

Некоторое время мы оба молчали. Я невольно начала думать о том, что в последние несколько дней наша связь ни принесла нам ничего хорошего, кроме боли и разочарования. А что, если бы мы не были связаны? Были ли бы наши чувства иными по отношению друг к другу? Может, мы просто оба стали заложниками чужого плана, чужой жизнь или мести? Может нам на самом деле никогда не суждено быть вместе? Решив оставить эти мысли при себе, я спросила о другом.