Меня обуял страх. Дурные предчувствия одолели. Я не имела ни малейшего представления, о чем он собирается говорить; похоже, он не шутит и дела принимают серьезный оборот.

Мы договорились, что я позвоню ему, как только освобожусь.

Когда я увидела Касси, сидящую за столом в кабинете, то внезапно ощутила чувство, побудившее меня броситься ей на помощь и защиту. После того как я выслушала Майкла Кохрана и мать Касси, миссис Литлфилд, я испытывала благоговейный трепет перед ней – ведь ей удалось стать личностью, а любая другая на ее месте могла бы озлобиться на весь мир. У Касси характер не стал тяжелым, и она упорно выкарабкивалась из бездны. И преодолела все трудности.

Она разговаривала по телефону, и я присела. Положив трубку, она улыбнулась мне.

– Так, так, так, слышала, вы каждому устроили допрос с пристрастием.

– Без нажима, – заверила я ее.

– А сейчас, – сказала она, вставая и обходя стол, – желаете поговорить с Розанной?

– Очень.

Касси села напротив меня и придвинулась ко мне.

– Если у меня есть колебания на этот счет, то речь одет о посыле.

– Мой интерес лежит всего лишь в пределах ваших отношений.

– В том-то и дело. В ее жизни были события, которые никого не касаются. В некоторые из них была вовлечена и я. Поэтому хочу просить вас избегать вопросов о ее ребенке.

Потому что, видите ли, вы Розанне понравитесь, Салли, и она будет преисполнена желания угодить вам и выложит все, что на ум придет. А я не хочу, чтобы вы описали ее в каком-либо Дурном свете, кроме правдивого.

– Понимаю, Касси.

– Я не хочу также, чтобы вы воспользовались ее наивностью, – сказала она с серьезным видом, глядя мне в глаза.

– Даю слово.

Она продолжала смотреть на меня, затем перевела взгляд. на часы.

– Как вы отнесетесь к тому, если мы пойдем в кафетерий? Не обижайтесь, но вид у вас такой, что вам надо что-нибудь выпить – сок или что-то другое. – Она пожала плечами, когда я на нее посмотрела. – Что я могу сказать, зная, что вы встречались с Майклом. Только то, что все выглядят так же, как вы, когда выпивают с ним.

Мы прошли в кафетерий и сели за столик у стеклянной стены с видом на парк. Зал был великолепен – просторный, полный воздуха; витрина с обширным выбором блюд и напитков. Все работники телевидения, которые в это время находились здесь, выглядели так, словно пришли на кастинг: нарядные, с хорошими манерами и интеллигентные, как Касси. Кафетерием пользовались все, начиная от ведущих «Новостей» и кончая компьютерными техниками и уборщиками помещений.

Я заказала суп и кофе. Касси пила воду и свободно говорила перед диктофоном обо всем: хобби – сон, спорт – теннис, лыжи, коньки, плавание, парусный спорт, немного верховой езды; религия – протестантка.

– В Нью-Йорке мы посещаем пресвитерианскую церковь, в Коннектикуте – конгрегационалистскую, в Джорджии – методистскую, церковь моего мужа в детстве.

Около половины второго к нашему столику подошел высокий седеющий внушительного вида темнокожий. По бейджу на лацкане пиджака я узнала, что зовут его Сэм Уайатт.

Мы обменялись рукопожатиями. Мне и в голову не могло прийти, что давний друг Касси темнокожий. Касси объяснила, что Сэм до недавнего времени был директором отдела маркетинга «Электроника интернэшнл», теперь назначен вице-президентом по связям с общественностью всего концерна.

– Ничего, если поговорим здесь? – спросил меня мистер Уайатт. – Некоторые репортеры не любят, чтобы на пленке был посторонний шум.

Ах да, конечно, ведь он работает по связям с общественностью, а значит, постоянно имеет дело с прессой.

Его интервью стало, пожалуй, самым информационным из всех. Сэм впервые встретился с Касси миллион лет назад, когда их дети были маленькими. Они были привлечены на работу по патрулированию Риверсайд-драйв. В те времена застоя жители района нуждались в частном капитале на содержание парка и прибыли к услугам частных охранников, чтобы по ночам патрулировать окрестности.

– Касси мне понравилась уже на первом нашем заседании, потому что, когда я сказал, что хочу установить павильон, где можно будет разбивать фарфор – ну, знаете, где дети и их родители бросают бейсбольные биты и разбивают все вдребезги? – все стали возражать. Они сказали, что в Нью-Йорке и без того мною зла, и предложили поставить палатку, где люди бросают прищепки для белья в молочную бутылку. – Он рассмеялся. – Все эти белые были в ужасе от того, что такой большой черный будет что-то бить.

Мне пришлось тоже рассмеяться.

– Тогда встала Касси и сказала: «Вопрос в том, хотим мы иметь развлечения или предпочитаем складывать деньги в сундуки». Она посмотрела на одного парня, который возражал против моего предложения, и спросила: «Скажи мне, Рич, что, по-твоему, хочет делать юный Берни? Бить фарфор бейсбольной битой или бросать прищепки в молочную бутылку?» Откинув голову, тот заорал: «Пусть будет так, как сказал этот человек». С тех пор мы с Касси подружились. – В притворном ужасе он посмотрел на меня – Это было двадцать лет назад.

Мы поговорили еще немного, и он сказал, что в действительности близкими друзьями они стали лишь около семи лет назад. Затем я перевела разговор на другую тему.

– Касси упомянула, весьма загадочно, я бы сказала, что Вы оказывали помощь двум дорогим для нее людям.

– Вы же не собираетесь писать об этом, – сказал он.

Его слова только разожгли мое любопытство.

– Почему нет? Какую помощь вы оказали? И кому?

Протянув руку, он выключил диктофон.

– Я помог ей определить Майкла в реабилитационный Центр, вот и все.

– Но вы помогли и Касси тоже, – сказала я. – По ее собственному признанию, она долгие годы не могла справиться со сложившейся ситуацией.

– Я сам излечившийся алкоголик, – сказал он, понизив голос. – Я многие годы посещал общество анонимных алкоголиков. Касси узнала об этом, и мы поговорили на эту тему. Вот и все.

– Вы знаете Джессику Райт?

– Да, – ответил он, слегка улыбнувшись.

– Вы помогли Касси излечить и ее?

– Я просто привел ее на встречу с анонимными алкоголиками.

– Вы были спонсором этого общества, не так ли? Видите ли, я говорила с Джессикой, и она рассказала мне – без записи на диктофон – о каком-то друге Касси, который был ее спонсором, или советчиком, или что-то в этом роде…

Он сделал мне знак замолчать, и я повиновалась.

– Салли, честно, это совсем не то, о чем вам следует писать. Это идет вразрез с традициями общества. Не забывайте, что оно анонимное.

Я включила диктофон.

– Итак, мистер Уайатт, насколько я понимаю…

– Сэм! Сэм! – прервал он меня.

– Итак, насколько я понимаю, Сэм, вы были большим другом и доверенным лицом Касси последние несколько лет.

– Не знаю, о чем вы говорите, сказал он, удивившись, что я снова включила диктофон.

– Другими словами, она могла обратиться к вам, когда возникали проблемы в ее личной жизни. Подобные той, когда пьянство ее мужа вышло из-под контроля.

– Да, и наоборот. Дело в том, что в наше время, когда человек разрывается между работой и семьей, остается мало времени для дружбы. Нам с Касси посчастливилось: мы были соседями, вместе принимали участие в общественной работе и постепенно стали друзьями. Наши супруги были знакомы.

Когда ехала в джипе, возвращаясь из «Уэст-Энда», я словно на крыльях летела. Интервью с Сэмом заставило меня забыть о тревоге, вызванной желанием Спенсера серьезно поговорить со мной.

Пока стояла в уличной пробке на Пятьдесят девятой улице, я позвонила Джо Биксу.

– Привет. Что мы имеем по подозреваемому в убийстве?

– Не так уж и много, – ответил он. – Он русский парень, приехавший в Штаты чуть больше двух лет назад. Жил в Куинсе, работал на полставки в том магазине. Никто не видит никакой связи между ним и Тони или Джонни Мейерзом.

– За исключением того, что бизнес Тони Мейерза был связан с токсическими веществами и, возможно, это дело рук мафии.