На глазах у Флинкса из густой зелени появилось еще около десяти подобных существ. Все они ползли по тому же растению, что и их вожак, и чем-то напоминали перевернутых вверх ногами слонов. Самые маленькие — наверно детеныши — скакали среди веток то туда, то обратно. Взрослые ползли своим путем, их важный облик вызвал у Флинкса ухмылку.

Внезапно вожак увидел его. Все три глаза раскрылись, из незаметного до сих пор круглого рта вырвались пронзительные звуки. Остальные существа тут же отпрыгнули подальше.

Флинксу было приятно, что здесь кто-то может бояться его, а не только пугать. Вся компания растаяла в зеленой чаще, вожак на прощанье протрубил еще несколько раз. Неожиданно для себя Флинкс добродушно помахал им рукой.

Шаттл подождет, решил он. Разве можно повернуть назад, когда на каждом шагу столько чудес? Кроме красоты, поражало изобилие и разнообразие здешней жизни.

И было тут что-то еще, не поддающееся определению. Может быть, всепоглощающее чувство мира и спокойствия, охватившее Флинкса вопреки попыткам различных представителей местной флоры и фауны сожрать его. Покой омывал его со всех сторон, как будто сам лес рождал эту удивительную эмоциональную гармонию.

Что, конечно, было совершенно невозможно. Дар Флинкса улавливал чувства лишь разумных существ, а растения к таковым не относились. Все его теперешние ощущения — просто результат совместного воздействия ароматов, гнилостных запахов и избытка кислорода в воздухе. Сугубо физические ощущения воспринимались как психические.

Флинкс пошел дальше, не уставая восхищаться разнообразием окружающей природы. Вскоре перед ним открылась прогалина — никаких признаков растительной или животной жизни. Это показалось странным, и Флинкс замер, решив проследить за поведением представителей местной фауны. Вскоре он выяснил, что живность осторожно обходит это безобидное на вид место.

Почти все пространство занимала неглубокая впадина, полная дождевой воды; эта вода по логике должна привлекать животных. Внезапно Пип, прежде чем Флинкс успел остановить ее, подлетела к водоему и наклонила голову, чтобы напиться. Флинкс затаил дыхание.

Ничего не произошло. Утолив жажду, Пип взлетела и снова заняла место на его плече.

Обходить таинственный участок было трудно. Флинкс осторожно подошел и взбаламутил воду большой щепкой, но не увидел ничего похожего на глаза, или конечности, или когти.

Медленно идя через водоем, он смотрел под ноги. Возле сапога вдруг появилась стайка крошечных красных существ овальной формы, с большими черными пятнами глаз. Судя по всему, ничего против людей они не имели.

На середине водоема пришлось остановиться — правая нога отказывалась подчиняться головному мозгу. Может, впереди глубокая трещина? Он поглядел вниз.

Нет, трещины не было. Сама вода претерпевала пугающие изменения. Флинкс наклонился пониже. Нога по-прежнему не двигалась. Он попытался сделать шаг в сторону и почувствовал, что левая нога тоже прилипла. Его словно приморозило к месту, ни вперед не двинуться, ни назад. Обе ноги оказались в плену полупрозрачного, похожего на смолу вещества. Хуже того, это вещество не оставалось неподвижным. Прямо у Флинкса на глазах оно медленно, но неотвратимо ползло вверх, поднималось по сапогам.

Встревоженный резкой переменой в настроении хозяина, Пип взлетела и зависла рядом. Время от времени она воинственно пикировала к воде, видимо, чувствуя, что именно там кроется источник беспокойства Флинкса, но помочь другу, естественно, ничем не могла. Не было ни враждебных глаз, ни головы, по которым можно было бы нанести удар.

Внезапно ветка под ногами Флинкса слегка задрожала, и он замахал руками, пытаясь сохранить равновесие. Стоит упасть и всем телом влипнуть в эту смолу, и он вообще утратит способность двигаться. А если он упадет лицом вниз… Нет, о таком лучше не думать. Смерть от удушья быстра, но очень неприятна.

Вдруг ветка прямо перед ним начала подниматься. Образовалось отверстие — с рваными краями; как будто поднялась верхняя челюсть какой-то чудовищной твари. Наклонившись, Флинкс лихорадочно пытался расстегнуть застежку сапога. Ему пришло в голову разуться и отпрыгнуть в сторону; вряд ли обычные жертвы этого хищника ведут себя подобным образом. Самое главное — выбраться за пределы опасного участка.

Остается, правда, вопрос: куда именно прыгать. По краю водоема выросли девять опаловых полушарий. Лишенные радужной оболочки и зрачка, эти органы все же могли быть глазами, примитивными сенсорами, реагирующими на свет и движение. Поймавшей Флинкса в ловушку твари и этого хватит. Вещество, державшее его за ноги, продолжало энергично подниматься. Вот оно уже достигло штанин… Что, и брюки придется снять?

В тот самый момент, когда Флинкс наконец расстегнул застежку сапога, из водоема с клокотанием пошли пузыри. Поверхность под ногами вздыбилась, он неистово замахал руками и… отлетел к самому краю ветки. Рухнув на нее, он решил, что хищник, очевидно, умеет отличать съедобное от несъедобного. Сверху часто падают листья, ветки и прочий мусор. Как паук, освобождающий свою паутину от всего ненужного, это создание, должно быть, решило отбросить невкусные сапоги, не подумав о том, что в них может находиться деликатес.

До почвы еще не одна сотня метров. Без сомнения, по пути туда Флинкс может еще не раз во что-нибудь влипнуть. Не разумней ли все же вернуться?

Внезапно он обнаружил, что его со всех сторон обвивают тонкие, но прочные зеленые побеги. Он корчился, брыкался, и не сразу до него дошло, что побеги поднимают его.

Запрокинув голову, он увидел, откуда растут побеги: что-то вроде огромной бледно-лиловой орхидеи. Выглядела она очень изящной, только темное зловещее отверстие внизу портило впечатление. Внутри этой зияющей пасти пульсировали остроконечные реснички.

Вот и еще одно растение, развившее в себе способности животного, подумал Флинкс. Замаскированный хищник. Есть ли в этом мире что-то, не пытающееся схватить и укусить? Он изо всех сил старался дотянуться до игольника, но побеги держали крепко. И продолжали поднимать его.

Взмыв, Пип брызнула ядом на то, что вызывало тревогу у его хозяина. Едкая жидкость выжгла часть побегов, но остальные неудержимого поднимали Флинкса к распахнутой пасти.

Еще три-четыре метра, и эти алчные реснички смогут дотянуться до головы человека. Он провалится в пасть орхидеи, а потом его будут долго переваривать. Сначала голову, потом плечи, туловище и так далее.

Положение, в котором он оказался, было поистине ужасным, но тут же выяснилось, что бывает и хуже. Заметив в гуще растений прямо перед собой лицо с явными признаками разума, Флинкс содрогнулся.

Существо было коренастое, размером примерно с сенбернара или небольшого мастифа. Оно свисало с толстой лианы, за которую держалось шестью короткими сильными лапами. Каждая лапа заканчивалась шестью длинными кривыми когтями.

На тупорылой голове выступали три глаза, остроконечные уши были обращены на Флинкса. По краям мощной нижней челюсти торчали вверх кривые клыки. Тварь с ног до головы была покрыта густым зеленым мехом.

Цепляясь за лиану, она продвигалась к Флинксу, и вот она уже в полуметре от его лица. Ей было явно все равно, как отнесется к ее появлению хищная псевдоорхидея. Большие прозрачные глаза с любопытством смотрели на Флинкса. Потом существо заговорило на симворечи. Акцент был чудовищным, но смысл Флинкс понимал без труда.

— Глупый человек.

— Это не человек, — произнес второй голос, чуть-чуть выше тоном.

Ухитрившись изогнуться, Флинкс увидел еще одно зеленое существо. Оно приникло к ближайшей ветке и с буколическим спокойствием следило за происходящим. Разница между этими двумя созданиями была невелика: бахрома на ушах у первого, чуть подлиннее хвост у второго. Флинкс от изумления раскрыл рот, а взволнованная Пип принялась описывать над хозяином круги. То существо, которое сидело на ветке, лениво прихлопнуло пестрое насекомое.