— А получилось не так уж плохо, верно? — наконец тихо спросил он.

Кэти кивнула. Ей все еще хотелось, чтобы он поцеловал ее, но Фиске не сделал этого. Очень осторожно отпустил, спокойно прислонился к стенке, достал из кармана трубку и закурил.

"Что же случилось с Синди Пэк?" — подумала она.

— Устали?

— Немного.

— Хорошо провели время?

— Да.

— Помнится, раньше вы были гораздо разговорчивее, — в его голосе звучали смешливые нотки.

Кэти ничего не ответила, сорвала листик герани и, смяв его, поднесла к носу.

Некоторое время оба молчали. Потом Фиске сказал:

— Я люблю, когда все островитяне собираются на праздник. В городе мы редко встречаемся. Времени не хватает. Вот когда стану старым, буду жить здесь.

Луна стояла совсем низко над водой, запах самшита смешивался с запахом жимолости, растущей на пригорке за домом. Кэти смотрела на воду. Фиске положил руки ей на плечи. Все поплыло перед ее глазами. В голове творилось что-то невероятное.

Она повернулась лицом к нему:

— Фиске, не надо… Я не могу…

— Можешь…

Он притянул Кэти к себе, крепко обнял и прижался к влажным губам. Не в силах сопротивляться, она ответила на поцелуй.

Дрожащим от волнения голосом Фиске прошептал:

— Я влюбился в тебя, Кэти.

Она вырвалась.

— Это невозможно! Ты не можешь влюбиться в меня.

Фиске схватил ее за руку, не давая ей уйти.

— Господи, ну почему? Почему?

— Этого не может быть. Мы слишком разные. Я не могу бросить…

— Я не требую, чтобы ты отказалась от чего-то. Просто прошу, будь в моей жизни! — Фиске легонько встряхнул ее.

И тут Кэти испугалась. Еще немного — и она уступила бы, потеряла бы свою независимость, карьеру, надежду дать Тэду возможность начать новую жизнь. Превратилась бы в глупую женщину, поддавшуюся мужскому обаянию. Выдернув руку, она отступила и побежала прочь.

Когда Кэти выбежала из-за угла на лужайку, вспыхнул фейерверк.

После минутного замешательства Фиске рванулся за ней, но, повернув за угол дома, обнаружил, что Кэти исчезла. Не обращая внимания на фейерверк, стал пробираться сквозь толпу, высматривая стройную фигурку. Лица людей были устремлены в небо, где разноцветными шарами вспыхивали огни. Расстроенный, он пересек лужайку и наконец заметил Кэти. Вместе с братом она садилась в машину Лаурингов.

Изумленный, Фиске остановился и так стоял до тех пор, пока за поворотом не скрылись огни машины. Злость кипела в нем. В темноте кто-то толкнул его, и он едва сдержался, чтобы не выругаться. Кэти сбежала от него, словно от какого-то монстра. Дала ясно понять, что не желает иметь с ним ничего общего. Ну хватит! Он тоже вычеркнет ее из своего сердца. Постепенно злость уступила место печали. Сейчас даже трудно было поверить, что вечер начинался с отличного настроения; радость испарилась, душа сжалась от тоски.

С угрюмой улыбкой Фиске заказал водку с тоником, потом еще и еще.

Очнувшись, он с удивлением обнаружил, что Джунно и Джози выгружают его около Мэнор-хауса. Они смеялись, но их голоса едва доходили до него. Фиске с трудом поднялся, попрощался с друзьями и пошел прогуляться.

Очнулся в лодочном сарае, смутно вспоминая, как сюда попал, побрел к пляжу, кляня себя за то, что так поддался непокорной девчонке. Ни одна женщина не стоила этого.

"Кэти — не любая", — признался Фиске сам себе. С самой первой встречи он почувствовал, что она отличается от всех других женщин, с которыми раньше ему приходилось иметь дело. Фиске уважал ее преданность профессии, потому что сам так относился к своему любимому делу. Старался не обращать внимания на ее привлекательность, но обмануть себя был не в силах. Встречаясь с этой девушкой, чувствовал себя околдованным.

Нет смысла себя обманывать! Джози права — он влюблен в Катерину Уилкокс. Вопреки всякой логике и собственному желанию. А она? Похоже, спутала твердость с упрямством. Вряд ли она могла бы так страстно ответить на его поцелуй, если бы не любила; дрожащее тело Кэти выдало ее. Интересно, догадывается ли она сама об этом? Фиске воспрянул духом и, облегченно расправив плечи, повернул к дому.

Он показался ему слишком тихим. Свет горел только в родительской спальне. Но Дороти стояла на пороге в халате и тапочках на босу ногу.

— Фиске, что ты там делаешь?

— Не могу заснуть и решил прогуляться до пляжа. А ты что делаешь в такой ранний час?

— Не могу найти твоего отца. Проснулась внезапно, а его нет.

Мать выглядела обеспокоенной…

— Он в мастерской, — убежденно сказал Фиске.

Иногда отец поднимался с первыми солнечными лучами и шел рисовать. Улыбнувшись матери, чтобы скрыть нарастающую тревогу, Фиске повернулся и побрел через лужайку к мастерской. Подойдя к окну, заглянул внутрь.

Отец неподвижно сидел на низком стуле перед мольбертом. Фиске постучал по стеклу, чтобы привлечь его внимание, но Дуглас не обернулся. Подошла Дороти, остановилась сзади. Обеспокоенный, Фиске заслонил от нее окно. Нехорошее предчувствие нарастало с неимоверной быстротой, сердце стучало в груди.

— Наверное заснул. Сейчас разбужу, — сказал Фиске матери. — Возвращайся домой.

— Ты уверен, что с ним все в порядке?

— Конечно.

Осторожно обойдя мастерскую, Фиске подошел к двери, нажал ручку. Дверь легко открылась.

— Папа, — тихо позвал он, всем сердцем надеясь услышать ответ.

Отец сидел, прислонившись к мольберту, голова его покоилась на полотне, он действительно походил на спящего человека. Рядом лежали нетронутые кисти и краски. Фиске пощупал пульс на руке Дугласа и не обнаружил его.

И тут низкий стон пронзил тишину. Дороти зарыдала. Он обернулся, обнял мать, и они молча стояли, прижавшись друг к другу.

Потом Фиске перенес тело отца в библиотеку, аккуратно уложил на диване, прикрыл пледом. Почему-то хотелось сделать так, чтобы Дугласу было удобнее. Обернувшись, опять обнял мать, помог ей сесть на стул перед камином, опустился рядом на колени. Он не мог думать об отце как об умершем и сейчас твердил себе, что не должен поддаваться горю, потому что мать и Барбара будут искать в нем опору.

Барбара. Кто-то должен ей сказать. С трудом справляясь с невыносимой болью в душе, Фиске подумал, что предстоит связаться с родственниками и знакомыми на острове, в Штатах, по всему миру. Необходимо организовать похороны, пригласить адвокатов, сообщить в газеты и фонды. Хотя Дуглас и вел весьма скромный образ жизни, тем не менее являлся главой одной из богатейших и влиятельных в стране фирм, его смерть потрясет деловой мир.

Тихий голос матери вернул его в реальность:

— Дорогой, оставь меня наедине с отцом. Хочу попрощаться с ним прежде, чем придут люди.

Он помог ей подняться.

— Я хочу, чтобы ты сказал своей сестре. Приведи ее сюда. Мы останемся с ним, пока ты не подготовишь все для возвращения в Нью-Йорк. — Дороти притянула к себе голову сына и нежно поцеловала.

Фиске с большой неохотой подчинился ее желанию, вышел из комнаты на веранду.

Наступал самый обычный день. Ветер раскачивал верхушки деревьев, сад цвел как ни в чем не бывало, где-то лаяла собака. Казалось невероятным то, что отец теперь уже никогда не выйдет из дома, не похлопает его по плечу, не пошутит и не попросит прокатить его на лодке. Фиске взглянул на часы: прошел всего час с тех пор, как он осторожно подошел к дому, надеясь, что никого не разбудит.

Устало полез в карман за ключами от машины, не найдя их, решил отправиться пешком. Как сообщить Барбаре? Отец обожал ее, у них были такие отношения, какие могут быть только у самых близких людей. Даже замужество Барбары и рождение двух детей не изменили их. Сестра не перенесет смерти отца.

Тревожась все сильнее, Фиске ускорил шаг. Вскоре его взору открылся широкий луг, на краю которого стоял коттедж, окрашенный в белый цвет и густо поросший вьюном. В окне кухни горел свет. Он постучал в стекло.