— Может, лучше сказать Фиске? — спросила Кэти.
— Не стоит привлекать внимание. Возьми ее с одной стороны, а я с другой, — ответил Рэнди и обратился к Барбаре: — Пошли, детка. Пора в кроватку.
Барбара подняла голову:
— В порядке… Кровать, хорошо…
Она оказалась тяжелее, чем можно было подумать. Вдвоем они едва довели ее до дома, уложили в гостиной на диван.
— Пусть поспит, — распорядился Рэнди.
— С ней уже такое случалось? — поинтересовалась Кэти.
— Бывало.
— А Фиске знает, что она пьет?
— Если и знает, то не распространяется на эту тему. Вообще трудно судить, что с ней происходит. Зимой мы не часто встречались.
— Ты думаешь, он не видел, как мы уходили?
— Наверняка не видел! Иначе бы о ней позаботился. Ладно! Пошли обратно! Там уже танцы начались.
С лужайки действительно доносились звуки оркестра.
— Знаешь что, я на всякий случай посижу с ней, — неожиданно для самой себя предложила Кэти.
— Дорогая, она теперь долго не придет в себя.
— На ее месте мне было бы неприятно проснуться и ничего не понять.
Рэнди усмехнулся:
— Мне почему-то кажется, что ты никогда не окажешься на ее месте.
К удивлению Кэти, он наклонился, поцеловал ее в щеку и быстро вышел из гостиной.
Она немного побродила по комнате, рассматривая старинную мебель и развешанные на стенах портреты, которые были поразительно схожи с теми, что она видела в доме Фиске. Затем подошла к стеклянным дверям, выходящим на лужайку, и стала наблюдать за царящим там весельем.
Люди, которых она здесь встретила, совсем не походили на друзей Уарда. Ей нравилась дружеская простота их общения. Нравилось, что, несмотря на проблемы и разногласия, они оставались терпимыми по отношению друг к другу.
Если бы не Фиске, присутствие которого ее постоянно тревожило!
Она приехала сюда только потому, что хотела доставить удовольствие Тэду. Кэти вспоминала, как смотрела на причал, ожидая увидеть Джози, но втайне надеясь встретить Фиске. А когда он возник, словно маленькое чудо, так смутилась от радости, что в итоге не смогла сказать ничего толкового. А может, это и к лучшему, что он увлекся Синди Пэк? И нечего теперь мечтать о продолжении их отношений. Конечно, не стоило делать трагедии из-за его роскошной квартиры. Плевать ей на его богатство! Не собиралась же она за него замуж! И вообще, хватит о нем думать!
Кэти решительно направилась к дивану, на котором безмятежно похрапывала Барбара, уселась в кресло с высокой спинкой. И почти тут же ресницы Барбары затрепетали, она открыла глаза:
— Где это я? — спросила совершенно трезвым голосом.
— В гостиной дома Кинкайдов.
— Как я очутилась здесь?
— Мы с Рэнди привели тебя.
— Кто-нибудь еще видел?
— Не знаю, — откровенно призналась Кэти и приготовилась встать, чтобы уйти.
Неуклюже поднявшись, Барбара села, схватилась за голову.
— Господи, как ужасно я себя чувствую! — потом почти враждебно посмотрела на Кэти. — А ты что тут делаешь?
— Решила некоторое время посидеть рядом с тобой, — ответила она и поднялась.
— Почему?
— Откровенно говоря, хотелось сбежать с вечеринки. Такое количество народа трудно переносить.
Барбара поморщилась от головной боли и с сарказмом заметила:
— И из-за того, что мой братец стал волочиться за этой Синди Пэк.
— А вот и нет! — горячо возразила Кэти.
— Не переживай! — Барбара устало откинулась на спинку дивана. — Это еще ничего не значит. Просто манера Фиске.
— То, что делает Фиске, меня не касается.
Широко раскрыв глаза, Барбара впервые за вечер серьезно на нее посмотрела:
— Не беспокойся, я никому не выдам твою тайну.
Кэти покраснела:
— Не хочешь вернуться на вечеринку?
— Нет! Не хочу! — И вдруг, словно потеряв контроль над собой, заговорила: — Не хочу возвращаться в коттедж, не хочу возвращаться в Нью-Йорк. Не хочу никого видеть, не хочу ни с кем разговаривать, но больше всего не хочу видеть в их глазах сочувствие, когда они думают про себя: "Вот идет бедная Барбара Дэвидсон, чей муж собирается продать остров".
Пораженная, Кэти вновь опустилась в кресло, а Барбара, немного помолчав, сказала:
— Все думают, что Руфус Кинкайд слишком много пьет и поэтому такой рассеянный. На самом деле это не так. Просто он становится дряхлым и теряет рассудок.
— Барбара! — прервала ее Кэти. — Я не тот человек, кому следует все это рассказывать.
Барбара покрутила на пальце обручальное кольцо и продолжала, словно не слышала этих слов:
— Хэнк обнаружил это несколько месяцев назад, когда решил его навестить. Руфус принял Хэнка за своего сына, который на Мадагаскаре, а мой муж ему подыграл… Но однажды просто положил перед ним бумагу, и Руфус подписал ее, приняв за дополнение к вновь составленному завещанию. На самом деле никакого отношения к завещанию эта бумага не имела — Хэнк подсунул ему договор о согласии Руфуса продать землю Брюсу Ашеру.
— Боже! — Кэти была в шоке. — И Руфус понятия не имеет, что наделал? Это же ужасно!
— Это больше чем ужасно! Это преступление. О Хэнк! — вдруг простонала Барбара и залилась слезами.
Кэти вдруг стало ее безумно жалко. Можно себе представить, какую боль испытывала эта женщина. Любимый человек оказался вором…
Утерев глаза, Барбара принялась умолять:
— Ты ведь никому не скажешь, верно? О Господи! Ты была права. Мне не следовало говорить тебе этого.
Кэти сочувственно произнесла:
— Не сожалей. Тебе необходимо было открыться кому-нибудь.
— Обещай, что никому не скажешь, — попросила Барбара.
— Но люди должны знать, иначе Кинкайду конец. Ты просто не сможешь скрывать того, что сделал Хэнк. Может, тебе стоит рассказать все брату?
— Фиске? Я знаю, он догадывается, что Хэнк вовлечен в темные дела, но не представляет, насколько серьезно. Как ему сказать? Обещай, что разговор останется между нами!
Кэти задумалась. Как она может отказать Фиске в оружии, необходимом для того, чтобы отстоять остров? Несмотря на неоднократные заверения, что будет держаться подальше от острова и его обитателей, она полюбила Кинкайд и его жителей: увлеченного птицами Лауринга, копающуюся в саду Дороти, открывшую талант Тэда Джози и, наконец, Фиске.
— Не могу.
— Пожалуйста, — молила Барбара, — позволь мне самой решить этот вопрос.
Боль в ее глазах вызвала у Кэти сочувствие, она неохотно сдалась:
— Хорошо, обещаю, что никому не скажу, но и ты, в свою очередь, должна пообещать мне.
— Чего ты хочешь?
— Чтобы ты обо всем рассказала Фиске еще до конца недели. Обещаешь?
— Да!
Выйдя из дома на лужайку, где вовсю шли танцы, Кэти оглянулась в поисках знакомых лиц. Вот Джози с Нельсоном, Клэр с Фордом, Диана с Джунно… За столом она увидела Тэда, что-то увлеченно рассказывающего Лизе. Лицо у него раскраснелось, руками брат отчаянно жестикулировал. Не иначе как посвящал собеседницу в одну из своих историй о Максе. Она подумала, не пора ли отвезти его к Нортропам, и тут вздрогнула от знакомого голоса:
— Разрешите вас пригласить?
— Спасибо. Не думаю, что буду сегодня танцевать, — совсем неубедительно ответила она.
— Нет будете!
Фиске твердо взял ее за руку и повел к танцующим, там молча обнял и прижал к себе. Кэти закрыла глаза, опасаясь, что слезы польются по лицу неудержимыми потоками.
Она старалась напомнить себе, что этот мужчина опасен. Он строил планы, не спросив на то ее согласия, заставил ее выйти из себя и вообще променял ее на какую-то Синди Пэк. У них нет ничего общего, кроме Кинкайда. Но сердиться на него не могла. Хотелось поднять голову так, чтобы губы оказались около его губ и чтобы он поцеловал ее, как тогда, в Нью-Йорке.
В танце Фиске незаметно отвел свою партнершу за угол дома, где они оказались в полном одиночестве. Музыка прекратилась, однако Фиске продолжал сжимать Кэти в объятиях.
