1931-1945 * * * Сегодня снег. Окно вагона Легчайший запушил мороз, Еще четыре перегона — И переменят паровоз. Сорвутся лыжники гурьбою И разбегутся кто куда, И только я с моей судьбою Считать останусь провода. За телеграфными столбами Холодный воздух пуст и гол, Лишь справа черными зубами Поскрипывает частокол. И слишком, как-то слишком близко, Открытая со всех сторон, Топографическая вышка Прочерчивает небосклон. Так вот она, земля живая, — Она мне снилась не такой – — Вернусь по линии трамвая В привычный сумрак городской. Пойду по улицам без цели Бродить и слушать до зари, Как злобно звонкие метели Гнут городские фонари. 1931
* * * Бреду в сугробе, и без шубы Летишь навстречу ты сама, Кружась; тебя целует в губы В тебя влюбленная зима. Я восхищаюсь и ревную, И насмотреться не могу А ветер кофточку цветную Оглаживает на бегу. Смеясь, несется лик румяный, И вдруг – беда, скользит нога, – — И ты на пышные снега Упала северной Дианой. Гость Колоколец не звучит, Гулкий ставень не стучит, Ель под снегом не скрипит. В доме пусто, город спит. Я лежу в моей постели, Книга плавает в руке, — Слышу – в старом сундуке Мыши будто присмирели – — Что читаю? Все равно мне, Этой книги не пойму, Этой жизни не приму, Этой памятью не помню. По страницам ветер бродит; Из распавшейся строки Сквозь трамвайные звонки Поздний гость ко мне выходит. Кто он? Чем он сердцу дорог? Думать трудно, думать лень – — Наплывает зимний день Из-за выбеленных шторок. Вот сомкну глаза от света, — Не припомню ль в полусне, Кто там бросил в сердце мне Белый отблеск пистолета? Поздно. Ставень не стучит, Колоколец не звучит, Не качается сосна. Косо дует от окна. 1931 * * * Так ясно вижу – без сигнала, Без объявления войны, За мирным чтением журнала Мы будем чем-то смущены. И кто-нибудь движеньем резким, Как бы очнувшись ото сна, Сорвет внезапно занавеску С побагровевшего окна. И вдруг увидим, – из тумана, Из черных, из пустых ночей Взойдет в сиянии лучей Кровавый глаз аэроплана. Услышим в бешеном молчанье Щелчок стального рычага И равномерное дыханье Многоочитого врага. И, яростью немой томимы, В одно мгновенье, там и тут, Сверкающие херувимы Над ночью пламя пронесут. Как громко завопят сирены, Завоют дикие свистки, Как забеснуются гудки, Как рухнут каменные стены. — Под сводом ненадежным храма Вотще органы загремят И густо свечи задымят, — Земля начнется без Адама. 1931 * * * Я грезил в сонной тишине, Ненарушимой и безбрежной, И было странно слушать мне Твой плач, и жалобный и нежный. В пустынной спальне, без огня, Я был объят мечтой иною, — Ночь, ночь овладевала мною, Качала и влекла меня. Твои упреки облекал Глухой прибой в размер певучий, И вот – в молчанье стих летучий, Стих быстротечный возникал. А я лежал, закинув руки К каким-то темным облакам, Я плыл в невозмутимой муке Навстречу дальним маякам. И папиросы пепел жаркий, Дрожавший где-то в стороне, Мерцал сквозь сон звездой неяркой В подводной, в черной глубине. Но, захлебнуться в ней готовый, Почти уже касаясь дна, Я различал твой профиль снова На фоне мутного окна – — О, если б знала ты, какие Хлестали волны в этот час, Какие зарева морские Во мраке озаряли нас. 1931 Ночью Поздней ночью зажигаю Одинокую свечу. Не до сна мне. Я шагаю, Вспоминаю и молчу. Тихо, мирно за стеною, Городская ночь пуста. Даже ветер стороною Не заденет в ней куста. Даже куст в сыром тумане Черной веткой не качнет — Даже кот мой на диване Сонных глаз не разомкнет. 1934 * * * Зима. Трубящая эстрада, Веселый выворот флажка, — Кружится резвая наяда На гладком зеркале катка. Влюбленных возгласов не слышит Не размыкает нежных губ – — Полярным жаром солнце пышет На медном развороте труб. Стуча коньками, выбегает На лед румяная орда, И вдруг звезда, треща, врастает В твердыню лопнувшего льда. Отважно розовеют лица, Вдали дымится белый прах, — Вся в горностае и в стихах Сегодня зимняя столица. Поклон, наклон, – и вот, с разгона, — (Метка рука) – издалека — Удар лукавого снежка В седое золото погона. Какой ожог! Но скоро, скоро! – — Преодолен мундирный плен, — Летит с морозной трелью шпора В охват услужливых колен. И, весело гонимый вьюгой, С прохладным зноем на щеках, Я на серебряных коньках Лечу с приветливой подругой. |
