* * * Так гони же сквозь ветер кобылу, Ты, которой упорнее нет, Чтобы только метели завыли В твой сверкающий, вздыбленный след. Так стегай же арапником звонче По ушам запотелым коня, Чтобы свора неистовых гончих Пронизала навылет меня – — Не трубите в рога по дуброве, Не трубите в рога, говорю — Пусть ускачет, закинувши брови, В грозовую густую зарю. Пусть – пылая губами тугими, Загибая шелка на лету — В бездорожье с другими, с другими Гонит вьюгой свою красоту. Арго В черном доке, кормчий одинокий, Вновь чиню разбитое судно, — Буду плыть положенные сроки, Бороздить разбуженное дно. Соль волны, снедающей и горькой, Обожжет ослепшие зрачки, — Из тумана в ночь святой Георгий Бросит моря пенные куски. Брызги бурь упали на ресницы, Мокрый холст плотнее чугуна – — Это кровь ржавеет и томится На кудрявом золоте руна. * * * Уже не радует, не тешит, Раздала горькую красу, И только ветер жестко чешет Перержавелую косу. Лицо, размытое дождями, И грудь бесплодную рабы До утра насмерть желудями Изранят хмурые дубы. Земля, земля моя! С тревогой Гляжу в нахлынувший туман — Лишь перекрестки да дороги Венчают твой сутулый стан. Лишь обездоленная птица, Роняя перья на лету, Еще не верит и боится В твою поверить наготу. Но, непоседливый и скучный, Могилу глубже роет крот, И сердце знает – гость докучный Уже стучится у ворот. * * * Плечо – бугром, и сердце – в два обхвата, Размах глубок, медлителен и крут; Удар – раз в год, и грудь – провал косматый, Набат и рог под ветром на юру. Прижми щеку, – за выгибом полотен Сырой утес горячего ребра, Суровый ход неукротимых сотен Вкруг дымного дорожного костра. Над горбылем степные звезды светят, Бежит огонь в тугую щель земли – — Гляди, я вновь закинул в море сети И вытащил на сушу корабли. Раз в год удар, но все грозней и шире, От позвонка в пролом ребра разгон – — Нет, не плодом, а стопудовой гирей Я западу в твой запоздалый стон. Рыбацкая
Соленый ветер бросает пену Мне на рубаху, что сшила ты, — Закату буря идет на смену, Уже ныряют вокруг киты. Но мне привычны морские страхи, И, если в буре лишусь весла, Устрою парус я из рубахи, Из той рубахи, что ты дала – — Все ветры сразу гребут без толку, Как пьяный пляшет рыбачий мол – — Я выжму бурю из шерсти волка Сегодня ночью на твой подол. * * * О, зверь лесной и ночью водопой Оскаленным дыханием отыщет – — Иду в туман примятою тропой, И тень моя, как волк, за мною рыщет. В глазах твоих – далекие костры, Звезда степей над древнею телегой, Широкий ветер яростной игры, Развеявшей по балкам печенегов. И любо мне в раскошенных зрачках Следить струю татарской острой стали, И сердца стук услышать на руках, И кости гнуть в мучительном закале. Да, любо мне кудрявую косу Смеясь, сжимать ладонью загорелой, И эхо гнать в просмоленном лесу, И грудь твою поить любовью зрелой – — Русь, кровь моя, желанная сестра, — Кто вытерпит весь груз такой любови! Я вылетел из дымного костра, Чтоб вновь гореть, любить и жечь – до крови. Дух земли В глубокой балке переняли, Картечью вздыбили коня, Скрутили, выгнули и смяли, И оземь бросили меня. Хмельному солнцу буйно рады, В веселом топоте легки, Кудрявый череп конокрада Чесали насмерть каблуки. Но каждый хруст костей упругих В ушах смеялся бубенцом, И пело сердце пестрым кругом Над перекошенным лицом. Когда же кол, сырой и гладкий, Тысячелетнее копье, Прошел медлительно и сладко Сквозь горло звонкое мое, — Девичий взор, сухой и зоркий, Лизнул мой вытекший висок, И дух земли, как ладан горький, Любовью брызнул на песок. * * * Скалит зубы – такая ль плаха, Для меня ль да дубовый пень? – — А кругом еще красным взмахом Ходит по небу дым деревень. Так и брызжет вихрастый ветер Даровой огневой крупой, И кричат как шальные дети Над бельмастой сырой толпой. А у плахи стоит – ломается, Теребит кумачовый плат И свистит соловьем в два пальца Деревенский веселый кат – — Это сон про былые встречи, Это сказ про вороний грай, Про тугие литые плечи, Что сработаны в два топора. Не буди – под крутым обрывом, Где седые ржут табуны, Темный ветер закинул гриву В низовые степные сны. |
