Рико кивнул, вышел из дому и поехал в Монтефиеру.

На нем были слишком широкие застиранные джинсы, обвисавшие на заднице, особенно из-за того, что он носил бумажник в правом заднем кармане. У него было с собой пятьдесят тысяч лир, более чем достаточно для графина вина и обеда.

Когда он зашел на террасу траттории, мужество покинуло его, но он все же сел за столик, откуда открывался фантастический вид на Монте Кальма. Со дня праздника прошло пять дней, а его жизнь стала похожа на надетый наизнанку пуловер.

Но не Сара, улыбаясь, вышла через несколько минут из двери. Это был Романо.

– Рико! – удивленно сказал он. – Каким ветром тебя сюда занесло?

– Я хотел бы что-нибудь съесть, – ответил Рико. – Ты открыл тратторию уже два месяца назад, а я еще ни разу здесь не был…

– Хорошая идея, – улыбнулся Романе – Как видишь, в обеденное время тут пока что мало народу. Вечером дела идут намного лучше. Для начала нужно, чтобы посетители рассказали о траттории, чтобы она была на слуху. А почему ТЫ не взял с собой мать?

– Она чувствует себя не очень хорошо, – поспешно ответил Рико, – поэтому сегодня ничего не приготовила.

Он рассердился на себя за то, что оказался не подготовленным к такому вопросу, хотя мог бы и догадаться, что Романо спросит нечто подобное.

– А что ты хотел бы съесть? У меня как раз готова пара порций fusilli [48]с тунцом и оливками.

– Прекрасно.

– Закуску тоже? Есть mozzarella [49]с помидорами и базиликом.

– Фантастика!

– Вино красное или белое?

– Красное.

– Вода naturale? [50]Или frizzante? [51]

– Naturale.

Романо кивнул:

– Все ясно. А в остальном? Как твои дела? Все в порядке?

– Все tutto bene [52].

Рико глубоко вздохнул и постарался выглядеть бодрее.

– А у тебя? Как твой маленький сын? У вас же родился сын. Или я ошибаюсь?

– Нет, нет, ты не ошибся. Он настоящее сокровище, скажу я тебе!

Глаза Романо загорелись. Когда он говорил об Эдуардо, то не мог скрыть свою гордость. Поскольку Рико ничего больше не сказал, Романо поправил скатерть и ушел в дом.

«Ты такой хороший человек, – подумал Рико, – а у меня было с твоей женой кое-что. У тебя нет об этом ни малейшего понятия, ты себе, наверное, даже представить такого не можешь. Твоя жена не такая, как ты думаешь. Она совсем другая. И если бы я мог, то все бы повторил с ней. Даже если бы ты меня за это убил».

В этот момент Сара вышла на террасу. На руках у нее был маленький Эдуардо, крепко державшийся за ее длинные светлые волосы.

– Buongiorno [53], Рико! – улыбаясь, сказала она. – Прекрасно, что ты зашел. Ты знаком с Эди? Ему уже год, девять месяцев и двенадцать дней.

– Какой милый! Он очарователен, – сказал он, не сводя глаз с ее губ.

– Я рада, что ты так говоришь. Но мне нужно вернуться в дом, приготовить Эди поесть. – Она чуть наклонилась и прошептала: – Завтра в пять вечера у старой часовни, если хочешь.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и ушла в дом.

Рико ожидал чего угодно, только не этого. Он принялся постукивать ногой по полу, не замечая этого. «Черт возьми, действительно будет повторение». Такого с ним еще не бывало.

Романо вышел на террасу с моцареллой и напитками, налил Рико вина.

– Сара была здесь…

Рико испугался. Он не знал, что из сказанного на террасе, можно было услышать через открытую дверь в траттории.

– Она показала мне вашего сына. Прекрасный малыш!

– Правда? – Романо просиял. – Хорошо, что ты его увидел. Приятного аппетита!

И он исчез, оставив Рико наедине с закуской.

Часовня находилась недалеко от Монтефиеры, на краю оливковой рощи. Пешком туда было не больше десяти минут. Часовня уже не использовалась добрых двадцать лет и, соответственно, пришла в запущение. Выбитые окна, дыра в потолке приблизительно с квадратный метр величиной, через которую можно увидеть небо, и трава, которая выросла на полу, там, где недоставало камней, придавали ей вид руины. В часовне больше не было скамеек, алтаря и исповедальни, но сохранился подиум высотой тридцать сантиметров, зрительно отделявший пространство алтаря от прихожан.

Высокий каменный забор с деревянными воротами огибал небольшое заросшее травой и кустарником кладбище, поэтому вход в часовню со стороны улицы не просматривался.

Сара ни разу не видела, чтобы кто-нибудь входил туда, поэтому чувствовала себя относительно уверенно.

Она была уже там, когда Рико ровно в пять часов зашел в часовню. Его мать считала, что он на работе, но он еще на один день сказался больным.

На Саре было облегающее платье в цветочек в пастельных тонах, распущенные волосы падали до талии, и на ней не было ни грамма косметики. Рико захотелось немедленно повалить ее на пол часовни.

– Как твои дела? – спросила она с улыбкой. – Прекрасный был праздник в Монте Кальма, правда? Надеюсь, у тебя остались такие же чудесные воспоминания, как и у меня.

– Сара… – сказал он.

Только ее имя. Только одно это слово, на большее он не был способен.

Ему очень хотелось использовать эту уникальную ситуацию, чтобы она не прошла бесследно, но он не знал как.

– Я думал только о тебе. День и ночь. И я не пошел на работу, – прошептал он.

Это было неплохо для начала. Он почувствовал себя лучше и немного расслабился, потому что, как минимум, смог сказать ей, что чувствует.

Она весело улыбнулась, облокотилась на церковную ограду и принялась наматывать длинные локоны на указательные пальцы.

– Так я и думала. Послушай, Рико, я должна поговорить с тобой. Ты с кем-нибудь говорил о нас?

Рико покачал головой, словно маленький мальчик, которого спрашивают, не ел ли он тайком сладости.

– И с матерью тоже?

– Нет. Ни слова. Я бы никогда так не поступил.

– Это хорошо. Об этом никто не должен знать, слышишь? Никто.

Рико кивнул и постарался придать себе серьезный и внушающий доверие вид.

– Я ведь не сошел с ума. Я же не буду ставить все на карту.

Он медленно приблизился и попытался осторожно обнять ее за плечи. Она отстранилась и облокотилась на ограду в паре метров от него.

– Рико, – начала она, – все намного сложнее, чем ты думаешь. Ты хороший парень, по-своему очень милый, но так нельзя. Мы не можем встречаться. Этого никогда больше не повторится.

– Почему? – заикаясь, пробормотал он. – Почему, почему, почему? Я клянусь тебе святой Матерью Божьей, что никому ничего не скажу. Никто ничего не узнает. Никогда!

– Нет, – повторила она. – Может быть, это и так, но это невозможно.

В этот момент для Рико мир перевернулся. Он никогда больше не встретит женщину, которая была бы такой, как Сара. Он каждую будет сравнивать с ней, и ни одна не сможет тягаться с ней. Он обречен на одиночество, и все только потому, что пережил с ней тот краткий миг в лесу в Монте Кальма. Она играла с ним, не воспринимая его всерьез. Она просто не верила его обещаниям, потому что не было никакой иной причины, почему им нельзя встречаться. Сейчас, например, была такая удобная возможность… Никто не знал, что они в церкви. Ему было жаль тратить время на разговоры.

– Извини меня, Рико, – сказала она.

В нем вспыхнула ярость, готовая выплеснуться наружу.

Сара, ничего не подозревая, стояла рядом с разбитым церковным окном. Она уже начинала скучать и думала только о том, как бы побыстрее закончить этот неприятный разговор вежливыми, но однозначными словами. Неожиданно Рико в несколько шагов – такой быстроты она никак не ожидала – подскочил к ней, прижал ее к неровной стене из камня и поцеловал, запустив левую руку к ней под юбку. Его рука была требовательной и грубой. Камни с острыми краями впились ей в спину, причиняя боль. Он сжимал ее все сильнее. Все его чувства – страсть, тоска, обида, но прежде всего разочарование и ярость – вырвались наружу и придали ему сил.