Светлокожий Эдуард был худощав и мускулист, высок и строен. Да, тело у него гибкое и крепкое — такое же, как его ум. Вообще-то Франческа никогда не позволяла себе думать об Эдуарде как о мужчине, но теперь это удивляло ее.

— Мама, смотри, медузы! — Кристофер указал на мелководье, где качался под водой прозрачный голубоватый зонтик. Франческа покрепче обхватила сына, чтобы он не нырнул за борт, забыв об осторожности.

Вскоре Эдуард уже подтягивал лодку к берегу. Франческа взяла Кристофера на руки, поставила на песок сына, потом корзину с провизией для пикника. Наконец они отправились осматривать окрестности. За полосой песчаного пляжа была роща. Неподалеку поднимался холм.

— Эдуард, взгляните!

Кристофер побежал вперед, помахивая прутиком. Эдуард закатал штанины брюк до колен, подхватил корзину и последовал за ним.

Франческа смотрела на них, прикрыв глаза рукой от солнца, и ей казалось, что они выглядят сейчас как отец и сын. Потом они подошли ближе — загорелый светловолосый Кристофер и по-галльски темноволосый Эдуард, суровый и сосредоточенный. Нет, они совсем не похожи.

Франческа расстелила плед, достала бутерброды, сыр и фрукты. Кристофер тут же набросился на еду. Пока взрослые рассуждали о бюджете и плане рекламной кампании, мальчик съел бутерброд, выпил стакан лимонада и был таков. Сначала он бегал по пляжу за перевозчиками [17], потом собирал высохших морских звезд и перламутровые раковины.

— Но вы так и не ответили на мой вопрос, — заметил Эдуард. — Почему вы мрачны в такой прекрасный день?

— Что ж, прежде всего, в «Розе Лайфорда» накопилось очень много работы. Хотя вы и писали мне, я все же не представляла, насколько плохи дела. Мне ужасно стыдно, тем более что начало было многообещающим. Боюсь, я из тех, кто не способен довести дело до конца.

— Но вы же знали о положении санатория уже несколько месяцев! Теперь, когда вы вернулись, все легко поправить. Сегодня мы решили множество вопросов. Полагаю, дело не в этом. Вас тревожит что-то другое.

Франческа посмотрела вдаль, где по другую сторону залива виднелись холмы Нассау. Париж казался сейчас страшно далеким, почти нереальным. Джек давал ей все, кроме независимости. А именно этого она хотела больше всего. Теперь Франческа точно знала, что любит «Розу Лайфорда» — изумрудную зелень и сверкающий песок, коттеджи, построенные по ее проекту. Франческе нравилось делить свой дом с людьми и помогать им восстанавливать здоровье. Удовлетворение от хорошо выполненной работы дает почти такое же счастье, как любовь, и столь же необходимо. В сравнении с тем, что она делала в «Розе Лайфорда», праздное существование в Париже казалось ей скучным, пустым и бессмысленным. Она смущенно вспоминала о том, как они с Джеком искали рекламу и гонялись за популярностью. Парикмахер был прав, Франческа ничем не заслужила такого внимания. Вот уж действительно Клейменая графиня!

— Эдуард, мне безумно хотелось вернуться сюда.

— Знаю. Я видел, какой образ жизни вели вы с Джеком. Поначалу вся эта мишура, возможно, и возбуждает, но она ничего не дает ни уму ни сердцу.

— Когда Аполлония показала вам фотографии в «Вог», я чуть не умерла от стыда.

Эдуард пожал плечами:

— Вы особенная, Франческа, ravissante [18], как редкостный бриллиант. Неудивительно, что общество охотно приняло вас. Вам удалось обыграть даже ваш шрам. Возможно, в вас жила внутренняя потребность доказать миру, что вы по-прежнему прекрасны.

— Не исключено, но, вернувшись сюда, я ни разу и не вспомнила о шраме, будто его нет и никогда не было. Я почти излечилась, хотя по лицу это незаметно.

Эдуард улыбнулся:

— Заметно. Но вас что-то тревожит.

— Вы, как всегда, правы и, по-моему, умеете читать мои мысли. Конечно, дело в Джеке. Его удручает, что мы расстались, хотя и ненадолго.

— Но он же понимает, что вы нужны матери.

— Да, но я думаю, я нужна ему еще больше. В Париже пошли слухи, что мы расстались. Его это угнетает. Он боится, что я не вернусь.

Эдуард молча смотрел в сторону Нассау.

— Ах, Эдуард, если бы я могла говорить с ним так же легко, как с вами! Ну почему так трудно стать другом любимому человеку? Почему нам приходится всегда подвергать анализу близких людей и свои эмоции?

— Не знаю, Франческа, — тихо откликнулся Эдуард. — У меня это не так. Я могу любить друга. Равного себе полюбить легче.

Что-то в голосе Эдуарда заставило Франческу взглянуть на него внимательнее. Она вдруг задумалась о жизни Эдуарда в Нассау. Постоянная работа, настоящих друзей мало, влюбиться особенно не в кого. Никто не знал, связан ли он с какой-нибудь женщиной. Его жена и сын погибли в авиакатастрофе за год до того, как Франческа познакомилась с ним. Он лишь однажды упомянул о трагедии и дал понять, что предпочитает не касаться этой темы. У него нет времени на романы, но если в жизни Эдуарда появится женщина, его отношения с Франческой утратят прежнюю непринужденность. Это причинило бы ей боль. Как много она пережила вместе с Эдуардом: смерть отца, рождение ребенка, трудности с Майклом, строительство «Розы Лайфорда» и, наконец, пожар, смерть Майкла и ее травму. Эдуард помогал ей преодолевать все беды, как старший брат или внимательный, любящий отец, какого у нее никогда не было.

— Вы в кого-нибудь влюблены? — осторожно спросила Франческа.

Плечи его поникли.

— Простите, но это секрет фирмы. Я не могу его разгласить.

— Значит, так и есть! — Франческа старалась выразить радость. Но внутри у нее что-то оборвалось. Она напряженно улыбнулась.

— Я всего лишь человек. — Эдуард поднялся и стряхнул с себя песок. — Где Кристофер? — встревоженно спросил он и огляделся.

Франческа испугалась. Пляж был пуст. Перевозчики топтались у воды.

— Вот его кучка морских звезд. Куда же он делся?

Они быстро пошли вдоль пляжа, но не найдя Кристофера и за поворотом песчаной косы, начали громко звать его.

Эдуард побежал вперед и вскоре скрылся из виду. Франческа повернула в глубь острова и, миновав заросшую травой лужайку, вошла в рощу, все время окликая сына. Вскоре Эдуард, тяжело дыша, подбежал к ней. Франческу охватила паника, сердце ее неистово забилось от тревожных предчувствий.

— Я пробежал почти милю, но Кристофера нигде не видно, — сказал он. — Не мог же мальчик уйти так далеко за столь короткий промежуток времени. Наверное, он где-то здесь, в роще. Может, заблудился.

Франческа громко звала сына. Они с Эдуардом, держась на расстоянии нескольких ярдов, долго прочесывали рощу, пока не вышли к небольшому ручью.

— Кристофер любит смотреть новые места. Может, он направился вдоль ручья?

— Пожалуй, стоит проверить. — Эдуард указал в глубь острова. — Пойдемте туда. Возможно, мальчик решил посмотреть, откуда берет начало ручей. — Эдуард перебрался на другой берег, и они стали пробираться вдоль ручья, раздвигая подлесок и заглядывая в заросли высокой травы. Они прошли уже около мили, когда Эдуард крикнул:

— Франческа! Взгляните наверх, туда, где водопад. Кажется, возле воды мелькнуло что-то красное.

— Точно! Должно быть, это рубашка Кристофера. — Она бросилась вперед. — Кристофер, Кристофер! — кричала Франческа, хотя мальчик был слишком далеко и не мог услышать ее. Наконец она добралась до небольшого, но громко ревущего водопада. Кристофер уже заметил ее. Франческа не слышала его голоса, но видела, как шевелятся его губы, произнося слово «мама». Через мгновение он побежал к ней, радостно размахивая руками.

— Осторожнее, Кристофер! — крикнул Эдуард. — Не беги, это опасно!

Но тут Франческа с ужасом увидела, как ее сын споткнулся и сорвался в поток.

Когда они добежали до Кристофера, он лежал на камнях. Голова его была в воде.

С воплем отчаяния Франческа подняла сына. Эдуард сразу же взял Кристофера у нее из рук.

— Я сделаю ему искусственное дыхание.