Каждый день в свободное время леди Джейн собирала вокруг себя пациентов и пускала в ход приемы светской дамы. Получив разрешение устраивать чаепития, она приглашала знакомых больных, другим посылала записки. Леди Джейн понимала, что врачи считают это проявлением милосердия, однако делала лишь то, что выгодно ей самой. Старуха получала удовольствие от чаепитий, благотворно влиявших на больных. К тому же в такие моменты леди Джейн почти забывала, что она в больнице.

Каждый день старуха ходила на сеанс к психотерапевту. Она не скрывала свои прегрешения, мрачные фантазии и даже не утаивала терзающую ее жажду мести. День за днем в течение нескольких месяцев они говорили только о Сюзанне и ее дочери. Леди Джейн призналась, что завидовала молодости и красоте Сюзанны. Рассказала, какую ярость испытала, узнав, что Франческа не погибла в огне. Психотерапевт стал осторожно расспрашивать ее о детстве, и она с готовностью поведала ему все, сообщив без утайки и о своих мечтах.

Врачу нравилась ее искренность, а также забота о других больных. Он полагал, что пациентка переосмыслила трагедии прошлого и смирилась с ними. Ее упорный труд и углубленный самоанализ удостоились щедрых похвал.

Наконец настал час, когда леди Джейн с трепетом и радостным волнением, всегда сопутствующими победе, услышала от врача, что она вполне здорова и может покинуть больницу.

— Однако вам следует продолжать лечение амбулаторно, — предупредил психиатр. — Иначе возможен рецидив.

— Неужели вы действительно позволите мне покинуть клинику, доктор? — смиренно спросила она.

Врач кивнул, искренне веря, что вернул рассудок еще одной пациентке, и, конечно, не подозревая, как презирает его леди Джейн.

Консультативный совет врачей одобрил и подписал решение. Леди Джейн тут же поспешила в Лайфорд-Кэй, желая поскорее приступить к выполнению поставленной задачи. Она не осмеливалась покидать территорию своего поместья, дабы не привлекать к себе внимания. Покупки для нее делала горничная. Иногда продукты доставляли на дом. Хотя начался светский сезон и многие из ее знакомых вернулись на остров, леди Джейн не появлялась в клубе, поэтому никто не знал, что она снова здесь.

Старуха извлекла на свет Божий свой старый бинокль. Теперь она по нескольку раз в день подходила к окну в мансарде и обшаривала глазами территорию соседнего владения. Ей нравилось наблюдать за маленьким санаторием Франчески — он заметно разросся, появились новые здания.

В первый месяц старухе не удавалось обнаружить никаких следов пребывания Франчески, но однажды утром она заметила знакомую копну светлых волос.

Присмотревшись внимательнее, леди Джейн вздрогнула. Ей казалось, что она теряет рассудок. Не может быть! Старуха закрыла глаза. Нет, это ей не привиделось! Перед леди Джейн была не Франческа, а ее мать! Когда она снова посмотрела в бинокль, Сюзанна стояла на том же месте, живая и прекрасная, как прежде.

— Я же говорила Сирилу, что она жива! — пробормотала старуха. — Еще двадцать лет назад я утверждала это, но он считал меня безумной. — Джейн тихо засмеялась, но вскоре смех перешел в безудержный дикий хохот. Ну и шутку сыграли с ней Нордонья! И она допустила это! Они думали, что все сойдет им с рук! Вообразили, что будут жить вечно!

Если прежде леди Джейн обдумывала свой следующий выпад против Франчески, то теперь решение пришло к ней сразу.

Она порылась в сундуках и наконец нашла то, что хотела.

Окровавленный нож, завернутый в папиросную бумагу, а сверху — в старую, пожелтевшую от времени газету. Страшное орудие убийства осталось нетронутым. Развернув его, старуха вздрогнула — как и в тот момент, когда увидела кинжал впервые.

В то утро она собрала в палаццо вещи Сибиллы, почти ослепнув от слез, и сунула все в саквояж. Только дома, в Англии, леди Джейн заставила себя разобрать эти вещи. Тогда-то кинжал и выпал из одежды Сибиллы. Джейн в ту же секунду поняла, что это значит. Она восприняла это как знак свыше, как мольбу Сибиллы об отмщении. Леди Джейн бросилась к Сирилу со страшной уликой, призывая его отомстить за дочь. Но муж отказался. Она понимала бесплодность попыток столкнуть лбами кланы Нордонья и Хиллфорд и спрятала оружие у себя. Оно лежало, дожидаясь своего часа. И вот этот час настал. Наконец она поразит им убийцу Сибиллы, как это следовало сделать еще много лет назад. Нож, покрытый засохшей кровью, тускло поблескивал. И как только эти умники Нордонья упустили из виду такую опасную улику? Вероятно, они считали, что кинжал покоится на дне канала в Венеции.

Интересно, сохранились ли отпечатки пальцев Сюзанны? Возможно, и нет. Однако и через девятнадцать лет следствие безошибочно установит след от кинжала, проведя эксгумацию Сибиллы. Доказать, что ее убили, проще простого. Улик хватает и без отпечатков пальцев. Тогда все узнают, что Сюзанна убила ее дочь.

Старуха тщательно завернула кинжал и сунула на дно сундука. Пусть лежит в надежном месте, пока не придет время извлечь его. Оставив бинокль на подоконнике, она спустилась в гостиную, размышляя о том, что предстоит сделать в ближайшие несколько дней.

Открыв гардероб, леди Джейн нашла все необходимое для того, чтобы появиться в суде. Придется подстричь волосы. За время заточения они сильно отросли и поблекли, а прическа потеряла форму.

Но прежде всего следует сделать несколько телефонных звонков. Без этого не упрятать Сюзанну Нордонья за тюремную решетку.

Сначала она позвонила своему биржевому брокеру и сообщила, что желает продать часть облигаций. Для осуществления задуманного плана потребуется большая сумма наличными.

Потом набрала номер своего адвоката и изложила ему план.

— Пошлите кого-нибудь в Италию, — нетерпеливо сказала она. — Пусть свяжутся с властями в Венеции и предупредят, что я намерена выдвинуть против Сюзанны Нордонья обвинение в убийстве моей дочери.

Ошеломленный адвокат на мгновение лишился дара речи, но, придя в себя, осторожно возразил:

— Мадам, ваша дочь умерла естественной смертью почти двадцать лет назад. И графини Нордонья тоже нет в живых.

— Ничего подобного. Графиня здесь, в Лайфорд-Кэй. Сюзанна Нордонья убила мою дочь ударом кинжала! — воскликнула леди Джейн. — Этот кинжал у меня. Все эти годы он хранился в надежном месте.

— Тогда это следовало сделать много лет назад.

— Мой муж боялся скандала, — объяснила старуха. — Потом Карло Нордонья распустил слух, что его жена погибла. Между тем она жива. Скандал не пугает меня. Огласка мне даже на руку — она поможет восстановить мое доброе имя. Я хочу своими глазами видеть торжество справедливости.

— Леди Джейн, о справедливости вы думаете или о мести?

— Убийца не понесла наказания, — бросила она. — Если вы не желаете помочь мне, я найду другого поверенного.

Адвокат вздохнул и пообещал дать делу ход.

Покончив со звонками, леди Джейн поднялась в спальню и достала с полки кипу старых журналов. Где-то здесь, как она помнила, была статья о судебном эксперте, работающем с эксгумированными трупами. Она читала о нем лет десять назад и на всякий случай сохранила статью.

— Вот! — Леди Джейн вытянула из стопки журнал. Быстро пролистав страницы, она нашла то, что нужно. Эксперт обслуживал несколько полицейских управлений в Европе. Джейн переписала телефон.

Эдуард предложил отправиться под парусом на остров неподалеку от побережья Нассау и обсудить деловые вопросы на тихом, пустынном пляже. Он стоял у руля. Кристофер сидел на коленях у матери. Мальчик взял с собой целую флотилию игрушечных лодок и, играя с ними, подражал движениям Эдуарда.

Ветер быстро гнал лодку через залив. Франческа погрузила ладонь в воду. Рядом со старым другом ей было хорошо и спокойно, и она предалась размышлениям.

Эдуард снял рубашку. Широкополая соломенная шляпа защищала его от палящего солнца.

— В этой шляпе вы похожи на Гека Финна, — заметила Франческа. — Она дырявая, как решето. Боюсь, вы обгорите.