Конверс с грустью взглянул на Сибиллу. Обычно он завидовал молодости, но сейчас радовался, что бурные страсти позади. В прежние годы он был так же жалок.

— Сибилла, поверьте, вы полюбите снова. Обязательно полюбите. — Он поднялся. — Когда нам кажется, что мы встретили самого лучшего, самого совершенного человека на свете и не можем без него жить, — это всего лишь иллюзия. Еще древнегреческие философы понимали, что объект страсти не имеет к этому отношения. Любовь приходит как болезнь, под влиянием ее чар мы сверх всякой меры преувеличиваем достоинства своих избранников, но потом болезнь проходит, к нам возвращается разум, и жизнь продолжается.

— Не говорите мне про греческих философов, я все знаю, — язвительно возразила Сибилла. — Они считали, что женщину вообще невозможно любить.

Она пошла проводить гостя. В вестибюле они задержались.

— Рада, что зашли, Конверс, — высокомерно сказала она.

Арчер увидел над лестницей новый портрет Сюзанны в темно-зеленом бархатном платье. Необычайная, блистательная красота. Он вдруг подумал, что Сибилла всегда добивается того, чего хочет, и поступает только так, как ей нравится. Какое же горькое открытие ей предстоит сделать!

Но пока Сюзанна и Сибилла мучительно боролись за свое будущее, их отношения стали широко известны. Не проходило дня без новой сплетни о молодых любовницах из Нассау, появившихся в Венеции и закружившихся в вихре светской жизни, неразделимых, как сиамские близнецы. Сюзанна коротко постриглась, как Сибилла, а на следующую ночь та появилась в баре «Гаррис» с темнорыжими локонами — точь-в-точь такого же цвета, как у ее подруги.

Сибилла никогда не пыталась скрыть свою любовь к Сюзанне, напротив, она держалась вызывающе. В конце концов перестала таиться и Сюзанна. Даже в обществе ее взгляд неизменно останавливался на подруге, и она то и дело нежно прикасалась к ней. Слухи распространялись быстро, вспыхнул скандал, но Сибилле это доставляло лишь удовольствие.

Только в ночь, когда они посетили бал, Конверс понял, что Сибилла зашла слишком далеко. Сначала гости находили экстравагантную пару забавной и милой. Они появились на балу, держась за руки, — обе в расшитых блестками платьях одинакового фасона с длинным рукавом. Стояла одна из тех опьяняющих весенних ночей, когда, казалось, даже воздух был напоен таинственным очарованием Венеции. Большая часть гостей уже прошла сквозь толпу папарацци, стоявших на широких мраморных ступенях сияющего огнями «Гритти-Палас». Стоя на внутреннем балконе над бальным залом, Конверс смотрел, как женщины гордо шествуют перед фотографами. Ему бы следовало спуститься и встретить молодых дам, но он почему-то не двинулся с места. Они обнимали друг друга за талию. На лицо Сибиллы упал свет, и Конверс заметил в ее глазах вызывающее выражение собственницы. Бедняжка! Где ей тягаться с несравненной Сюзанной! Ослепительно белое платье графини сверкало блестками. Да, она затмит всех женщин на этом балу!

Конверс наконец спустился и направился приветствовать влюбленных.

— Графиня! Леди Сибилла! — Он склонился над рукой Сюзанны, потом поднес к губам руку Сибиллы. — Теперь можно начинать бал!

— Надеюсь, мы не слишком опоздали, — тихо проговорила Сюзанна.

— Вам удалось преобразить этот дом. Он всегда выглядел внушительно, но теперь просто великолепен. — Сибилла огляделась. — И похоже, все подчинились вашим инструкциям и пришли сюда в черном и белом. Да, и ваши платья великолепны. Узнаю руку Ренаты!

Глаза Сибиллы горели неистовым огнем, и Конверс подумал, не начала ли она снова принимать наркотики.

Он проводил их в бальный зал. Играл оркестр, несколько пар скользили по паркету в медленном танце, но большая часть гостей разделилась на группы, беседуя со старыми друзьями и сплетничая. Молодые дамы надели полумаски, тоже украшенные блестками, и теперь стали почти неразличимы. Когда Сибилла еще в дверях притянула Сюзанну к себе, Конверс замер. Сюзанна, казалось, смутилась, однако она взглянула на подругу, и губы ее тронула улыбка. Чувственно кружась в вальсе, они походили на девушек, впервые познавших колдовство любви. Конверс видел, что многие с любопытством уставились на них.

Сейчас эти женщины еще больше напоминали рыжеволосых сиамских близнецов. Конверс рассмеялся. Да, графиня Нордонья всегда производила неизгладимое впечатление. Она способна придать респектабельность даже скандалу.

К Арчеру подошел судостроительный магнат Стричос. Он только что порвал с последней любовницей и явился на бал один.

— Что это они выделывают, Конверс? — спросил он. — Где это видано, чтобы женщины танцевали друг с другом? — У него был такой вид, словно он предчувствовал конец света.

— Ничего страшного, Эри. Вот увидишь, через неделю половина венецианок покрасятся в рыжий цвет и заведут себе любовниц. Это всего лишь преходящее увлечение, не более.

— То-то и оно, — вздохнул Стричос. — Графиня необычайно прекрасна, и больно думать, на что она себя тратит.

Конверс присоединился к гостям, но так и не избавился от тревожного ощущения, которое вызывали у него графиня и ее молодая любовница. Дерзкое, вызывающее поведение Сибиллы только усугубляло ситуацию. Она заставила Сюзанну танцевать исключительно с ней, Перевалило далеко за полночь. Напряжение Сюзанны заметно росло. Наконец она оторвалась от Сибиллы и вышла на балкон. Подруга последовала за ней. Обе много выпили, и Конверс незаметно наблюдал за ними. У него появились дурные предчувствия.

Арчер приблизился к ним, но они, поглощенные друг другом, не заметили его. Он отступил в ярко освещенный зал, видя отсюда их силуэты возле балюстрады балкона. Сибилла почти сливалась с ночной темнотой, а белое платье Сюзанны таинственно мерцало. Она напоминала Конверсу Диану-охотницу, прекрасную и сильную богиню. Сейчас сила женщины была не в моде и отнюдь не соответствовала современному идеалу женщины. Неудивительно, что Сюзанна влюбилась в эту бунтарку, в эту импульсивную богемную девушку. В ее окружении нет ни одной, равной Сибилле и столь же одержимой искусством. Не потому ли Сюзанна питала к ней такую нежность, что Сибилла, презирающая условности, очень походила на нее в прошлом? Сюзанне пришлось подавить в себе многое, став графиней.

Сюзанна открыла фамильный перстень с гербом Нордонья и поднесла его к лицу Сибиллы. Кокаин — догадался Конверс. Сибилла вдохнула и вскоре заметно повеселела, но раздражение по-прежнему одолевало ее. Она схватила Сюзанну за плечи.

— Я не позволю тебе уйти!

Конверс видел, как Сибилла прижала Сюзанну к перилам балкона и впилась в ее губы. Сюзанна обмякла, но внезапно дернулась словно от боли и вскрикнула, потеряв равновесие. Конверс замер, поняв, что не успеет спасти Сюзанну. Но та спаслась сама. Спина ее наполовину перегнулась через перила, но она, с усилием выпрямившись, оказалась вне опасности. Сибилла и пальцем не пошевелила, чтобы помочь ей, напротив, отступила на шаг и спокойно наблюдала за происходящим.

— Ты же меня чуть не убила! — Сюзанна старалась не привлекать внимания гостей. Щеки ее пылали, из губы сочилась кровь. — Смотри, что ты натворила! Зачем нужно было так меня целовать?

Сибилла молчала.

— Зачем? — тихо повторила Сюзанна. — Ты испугала меня!

— Я к этому и стремилась, — наконец ответила Сибилла.

Арчер умолк, погрузившись в воспоминания восемнадцатилетней давности. Молчание так затянулось, что его спутник не выдержал:

— Ну, Конверс, что же дальше? Это же не конец истории!

Арчер кивнул:

— Последнего акта я не видел, как, впрочем, и никто другой. Не знаю, что произошло на самом деле. Известно одно: в ту же ночь Сибилла Хиллфорд умерла в палаццо Нордонья, и с ней была только Сюзанна. Газеты сообщили: смерть наступила от сердечного приступа. — Он рассмеялся. — Конечно, в эту чепуху никто не поверил, но полагаю, такая версия избавила семейства Нордонья и Хиллфордов от судебного разбирательства. Бедная малышка Сибилла с ее огромным талантом и извращенным умом. И бедная Сюзанна с ее очарованием и привязанностью к мужу и дочери.