Так, после Ленина остались две заповеди —во — первых, держаться во что бы то ни стало, пока не проявятся революционные следствия военного истощения капиталистических стран; во — вторых, жертвовать благом государства, если и когда этого потребуют интересы мирового коммунизма.

Разгадка всей «тайны» кремлевской политики заключается в том, что Сталин понял то, чего никак не мог понять Троцкий. Он понял, что нельзя сразу гнаться за двумя зайцами: крепко держаться на базе до новой войны и в то же время заниматься «мировой революцией», бесплодно растрачивая революционные силы. Он понял, что две заповеди Ленина есть в то же время два разных последовательных этапа в развитии мировой революции.

А понять это было не трудно, так как еще в декабре 1916 года в статье под знаменательным — особенно теперь, в 1947 году — заглавием «Военная программа пролетарской революции» Ленин писал: «Социализм не может победить одновременно во всех странах. Он победит первоначально в однойили нескольких странах… Это должно вызвать не только трения, но и прямое стремление буржуазии других стран к разгрому победоносного пролетариата социалистического государства… Социальные попы и оппортунисты всегда готовы мечтать о будущем мирном социализме, но они как раз тем и отличаются от революционных социал — демократов, что не хотят думать и помышлять об ожесточенной классовой борьбе и классовых войнах для осуществления этого прекрасного будущего… Только после того, как мы низвергнем, окончательно победим, экспроприируем буржуазию во всем мире, а не только в одной стране, войны станут невозможными».

Вывод: вся деятельность 3–го Интернационала со всеми его местными «путчами» и стачками оказалась после конца первой войны, в мирное времябесплодной потому, что первая война недостаточно еще расшатала старый мир. Для того чтобы завершить мировую пролетарскую революцию, нужна новая мировая война.

В конце 20–х годов только совсем слепые могли не видеть приближающегося мирового кризиса. А у Сталина острое политическое зрение.

29 июня 1930 года на XVI съезде компартии он заявил: «Элементы глубокого кризиса капитализма нарастают и будут нарастать. Характеризуя нынешнее время в нескольких словах, мы должны сказать: начался перелом… Империалистическая война и ее следствие усилили гниение капитализма и разрушили равновесие капиталистической системы. Мы живем сейчас в эпоху войн и революций».

С этого времени и до начала второй войны вся внутренняя и внешняя политика Коминтерна во всех странах укладывается в очень краткую формулу: держаться до Второй мировой войны какими угодно средствами и к ней готовиться.

И продержались, и приготовились! Десять лет готовились на глазах всего свободного демократического мира, и никто из западных государственных вождей и политических лидеров этого не заметил. Не хотел замечать, ибо «тьмы горьких истин нам дороже» нас успокаивающий самообман.

О, с каким облегчением вздохнул правящий Запад, когда Сталин «предал» идеи и идеалы «пролетарского Октября Ленина и Троцкого»; провозгласил социализм в одной стране; расправился с левыми и правыми фанатиками; занялся индустриальными достижениями; ввел в СССР самую демократическую в мире конституцию; образовал вне СССР народный фронт всех демократических сил против реакционного фашизма; выслал Литвинова [234]в Лигу Наций устраивать коллективный мир; заговорил языком зрелого государственного деятеля и исконного русского патриота!

Правда, западное демократическое сознание несколько прояснилось, когда этот самый «русский патриотизм» Кремля превратился в «узкий национальный эгоизм» и загнал без ее ведома Страну Советов в лагерь Гитлера. Началась как будто переоценка ценностей. Режим в России вдруг оказался таким же жестоким и отвратительным, как и в прочих тоталитарных странах.

Однако, как только Гитлер ворвался в Россию, сознание опять замутилось, и кремлевские тоталитарщики торжественно вступили в совет вождей мировой демократии.

Сталин же и прочие коммунистические стратеги и в компании с Гитлером, и в компании с Рузвельтом продолжали методически «осуществлять военную программу пролетарской революции».

Для них все эти социализмы в одной стране, народные фронты, национальные интересы, патриотические и демократические цели войны, роспуск Коминтерна, партизанские организации — все это было лишь различными камуфляжами, дымовыми завесами, защитными масками!

Ими по надобности места и времени удачно пользовались, пока не случилось того, чего не дождался в 1917–1919 годах Ленин!

*

Новая всеобщая война уже не «на истощение», а «на истребление» вызвала, взаправду, революции во всех странах или, точнее, превратила огромную часть мира — в особенности Европу — в хаос разрушения, разложения, ненависти и последнего человеческого отчаяния!

Наконец‑то пламя классовых гражданских войн забушевало по всей земле! Чего же еще ждать? Мы уже вступили в эру победоносного коммунизма.

Наступила третья решительная стадия в диалектике развития мировой революции.

Пришло время «окончательного низвержения буржуазии во всем мире». Теперь каждый настоящий коммунист должен вспомнить вторую заповедь Ленина и доказать на деле , что для него «интересы мирового социализма выше интересов национальных, выше интересов государства».

Именно это своеобразие коммунистического «патриотизма» и создало нелепую — но очень распространенную на Западе — легенду о том, что все несоветские, нероссийские коммунистические лидеры являются просто — напросто «агентами русского империализма».

Странные коммунистические «агенты» странного «иностранного империалистического правительства», политика которого «направляется по преимуществу целями коммунистического движения».

Ведь это значит, что французские, итальянские и прочие коммунисты в такой же степени являются агентами коммунистов советских, в какой — последние являются агентами первых. Другими словами, коммунисты разных наций и государств не агенты друг для друга, а дружные соучастники в общем деле, в общем заговоре, в общем преступлении.

Они все вместе борются за свои общие цели одинаковыми средствами и одинаково не щадят, если нужно, своих собственных отечеств.

Для кремлевских, в частности, коммунистов настало теперь время довести «дело Ленина» до конца, т. е. поставить на картумировой революции самое существование СССР.

Россию ждет— разгром, торжество всех ненавистей и сепаратизмов, расчленение. Новый, еще более сокрушительный, чем был ленинский, сталинский Брест — Литовск.

В лучшем случае Россия окажется опять, как после первого Октября, в пределах Великороссии с Сибирью и, «может быть», с Белоруссией.

О такой жуткой России я прочел в статье Г. П. Федотова [235]«Судьба империй» («Новый журнал», кн. 16). Но Г. П. Федотов до сих пор еще верит в легенду о перерождении коммуниста Сталина в крайнего русского националиста и империалиста. Поэтому он сам себя обманывает. Развивающуюся по всему миру коммунистическую агрессию принимает за несуществующую «русскую экспансию» и думает, что у свободолюбивых народов нет другого выхода, кроме разгрома великорусского империалистического хищника. «Большевизм умрет, — пишет он, — как умер национал — социализм. Но кто знает, какие новые формы примет русский фашизм или национализм для новой русской экспансии. Если бы не было никаких сепаратистов в России, их создали бы искусственно. Раздел России все равно был бы предрешен».

Да, это было бы так, если бы иностранцы продолжали верить существованию единомыслия и духовного единства между угнетателями и угнетенными. Но, к счастью, легенда эта начинает как будто рассеиваться [236]. Так, Джэмс Бернам, сам бывший коммунист, в своей нашумевшей в С. Ш. книге «Борьба за мировое господство» (Burnham J. The Struggle for the World) пишет: «Машинальное отождествление в наши дни России с коммунистическим там режимом только помогает коммунистической власти укреплять свое господство над русским народом, убеждая его в необходимости вместе с властью защищаться против мировой буржуазии. Народ должен знать о том, что мир осуждает не его, а его угнетателей».