И прежде всего, нужно быть правдивым перед самим собой. А говоря правду самим себе, вы, граждане Соединенных Штатов, и мы, русские, должны признать свою вину и долю ответственности в нынешнем тяжком положении Европы, потому что европейская демократия — или, скорее, то, что от нее осталось, — не в силах без помощи Соединенных Штатов и в отсутствии сильной и свободной России внушать свою волю диктаторам. Она в силах только обороняться, отступая часто на совсем не приготовленные заранее позиции.

Вспомните, что Соединенные Штаты помогли в 1918 году победить, но не захотели участвовать до конца в построении новой Европы, нового мира.

С другой стороны, Россия вынесла на своих плечах всю тяжесть войны на фронте во много тысяч миль в Восточной Европе и Азии, но в устройстве нового равновесия в Европе она не участвовала, оказавшись на многие годы опорной базой милитаристической и националистической реакции в Германии.

Именно тогда, в эпоху Версальского мира и установления первой в Европе диктатуры — диктатуры Ленина, — был заложен в Германии фундамент торжества гитлеризма. «Этот мирный договор, писал в своей книге “The Peace Negotiations” Лансинг, Государственный секретарь при Вильсоне, — будет источником новой войны ; это так же верно, как то, что день возвращается после ночи».

Но Версальский мир не был бы миром, рождающим войну, если бы на мирной конференции в Версале присутствовала только что свергнувшая монархию демократическая Россия. Это я могу сказать с полной уверенностью, потому что цели войны, провозглашенные Россией после революции, совпадали с теми идеями, которые президент Вильсон высказал потом в своих знаменитых 14 пунктах программы мира. А Россия не была на мирной конференции потому, что Ленин, стремясь к своей диктатуре, стал орудием германского штаба для взрыва демократической России.

Предавая русскую демократическую революцию, Ленин и большевики предали в то же время и всю европейскую демократию, так как подготовили нынешнюю трагедию Европы.

Вы не верите?.. Я сейчас вам это докажу свидетельским показанием г. Троцкого. Ибо 5 марта 1938 года в «Нью — Йорк Таймс» Троцкий, который сам был военным комиссаром, разоблачил совместную работу советского правительства и германского штаба.

Но это еще не все. Недавно бывший коммунист Волленберг, долго работавший на ответственных местах в Красной армии, опубликовал исключительно интересную книгу, в которой он целиком подтверждает показания Троцкого и добавляет, что сотрудничество большевиков с немецким штабом продолжалось еще и при Гитлере в течение свыше двух лет и прекратилось лишь в 1935 году по инициативе Германии [266].

С этого срока прошло лишь три года, и нельзя сомневаться в том, что после многолетнего сотрудничества немецкий штаб отлично знает техническое и психологическое состояние Красной армии; знает, может быть, гораздо лучше, чем некоторые из демократических союзников Сталина в Европе.

И разве у этих союзников, когда пришлось решать роковой вопрос о войне, не встали перед глазами образы казненных маршалов, адмиралов, генералов, сотен офицеров? Разве не закрадывалось в них сомнение в боеспособности армии, где весь командный состав, еще не расстрелянный и не сосланный, отдан под строгий надзор агентов политической полиции?.. В одном из номеров лондонского «Таймс» в острые дни чехословацкого кризиса корреспонденция из Москвы была напечатана под таким ироническим заглавием: «Москва тоже готовится к войне. Сто офицеров расстреляно».

Судьбы европейской и даже мировой демократии были роковым образом связаны до чехословацкого кризиса с советской армией. Вы должны узнать, по каким причинам Сталин так усердно и беспощадно «чистит» ее командный состав.

Волленберг, о котором я только что говорил, дает на это исчерпывающий ответ, точность которого я могу подтвердить, ибо часть этих данных была в моем распоряжении задолго до опубликования его книги.

Описывая всю историю заговора маршала Тухачевского, о котором вы, конечно, слышали, Волленберг доказывает, что высшее командование армии решилось на военный переворот во имя укрепления боеспособности страны .

С военными были связаны наиболее либеральные большевистские сановники вроде Рыкова, Бухарина, Пятакова. Более или менее близкое участие в заговоре принимали также «две трети правительства СССР, пять шестых правительства Белоруссии и Украины и девять десятых правительства Туркестана». Все эти люди поняли, что политическое рабство и крепостное хозяйство не только вызывают в населении почти поголовное озлобление, но и разрушают всю хозяйственную машину государства. Они поняли, что в таких условиях армия в случае внешней опасности едва ли может выполнить свой долг обороны. Поэтому, говорит Волленберг, во всех вопросах внутренней политики Тухачевский и его единомышленники выдвигали требование демократизации страны . В осуществлении демократизации они видели единственное средство для создания условий, при которых только и возможно наиболее полное использование сил населения в интересах обороноспособности страны.

Перед нами дикий парадокс: Красная армия должна защищать демократический строй в чужих государствах, но у себя дома она остается на службе у одного из тоталитарных диктаторов.

Спрашивается, почему же Сталин, заявляя себя защитником демократии за границей и готовый воевать в одном ряду с демократическими армиями, так упорно — рискуя жестоким поражением — калечит командный состав своей армии и беспощадно расстреливает всех сторонников демократии в армии, как и во всей России?

Ответ на этот вопрос имеется. Он страшный, но совершенно ясный. Его можно найти в официальных писаниях и выступлениях самого Сталина. Со времени абиссинской войны московский диктатор твердо верит, что новый военный конфликт между всеми капиталистическими державами неизбежен. Будет новая мировая война, предсказывает последние годы Сталин. Она уже есть, пишет «Правда» 19 сентября. «Втихомолку, как‑то незаметно, народы вползли во вторую империалистическую войну». А эта капиталистическая война народов неизбежно превратится в революционную войну классов в мировом масштабе, в социальную пролетарскую революцию.

Мне не раз приходилось указывать на то, что Сталин верит в это превращение так же глубоко, как верил Ленин и до сих пор еще верит Троцкий, и что причина смертельной ненависти, которая разделяет Сталина и Троцкого, вовсе не в различии идей и принципов, а лишь в различии тактики и стратегии.

Мне также не раз приходилось утверждать и настаивать на том, что как бы ни были различны в своих конечных целях Сталин, Гитлер и Муссолини, между ними существует глубокое, органическое сходство. Ибо все диктатуры рождены войной, живут войной — классовой, расовой или империалистической — и стремятся к осуществлению своих конечных целей через войну или угрозу войны.

Существует еще и иное сходство, которое необходимо постоянно подчеркивать: все три диктатуры — большевистская, гитлеровская и фашистская — насыщены одной и той же органической ненавистью, ненавистью к демократии, ненавистью к свободе. Для них всех одинаково человек не субъект гражданских, политических и духовных прав, неотъемлемо принадлежащих ему. Человеческое существо есть только строительный материал для создания тоталитарного общества.

Насилие для достижения диктаторских целей есть основной метод управления во всех тоталитарных государствах. Все диктаторы — ив Москве, и в Берлине, и в Риме — во всей своей деятельности исходят из правила, что неограниченный деспотизм правящего меньшинства есть единственный закон человеческого общежития.

В начале большевистской власти общественное мнение Запада было убеждено, что этот режим был специфически русским явлением. Теперь положение коренным образом изменилось. Система абсолютного духовного рабства, в форме тоталитарных идеокра- тических диктатур фашистского или гитлеровского типа, ныне насаждена в самом сердце Западной Европы.