— Всего хорошего, Джордж. Если вам понадобится юрисконсульт, обращайтесь ко мне. Я знаю замечательного юриста. — Я направилась было к двери и хлопнула себя полбу. — Постойте, о чем я только думаю? Нанять его вы не сможете. Он занят составлением иска, отвечать по которому придется вам.

Я прошла мимо конторки, глядя под ноги. Эмбер с грохотом вскочила со стула и догнала меня. Она была похожа на персонаж какой-то чрезвычайно страстной пьесы.

— Пожалуйста, позвольте объяснить. Он сказал, что это вам не повредит. Я не думала…

— Начинайте думать, Эмбер. Делайте это каждый день. Может, войдет в привычку.

— Он сказал…

— Он хотел, чтобы я отключилась на то время, пока он нашпигует мой дом и телефон «жучками». И вы помогли ему. На вечеринке в мою честь!

Эмбер приложила руку ко рту.

— Увольняйтесь из «Мако». Уходите отсюда.

Эмбер заплакала.

— Прямо сейчас. Просто скажите им, что вы уходите, дабы не подвергать испытаниям свою бессмертную душу.

Я двинулась на выход.

— Но я уже это сделала. Не презирайте меня. Я уже подала заявление.

— Прекрасно, желаю получить хорошую рекомендацию.

— Да мне не нужно. Я уже нашла другую работу, у вашей кузины Тейлор. Продавать дамское белье графини Зары.

Мой хохот потряс железобетонные стены здания.

На отпевание Адама собралось множество народу — коллеги, аспиранты, товарищи по команде пловцов… Маленькая, освещенная солнцем церковь едва вместила всех желающих. Джесси доверили первому читать из «Книги общих молитв»: «Но души добродетельные пребывают в руках Бога, и никакие мучения их не коснутся». Зрелище было такое, что удивило бы Адама, заставило бы его покачать головой: Джесси Блэкберн в католическом храме, с открытым сборником отрывков из Библии в руках!

— «Их дела походили на бедствие, а их уход от нас был похож на полное уничтожение, но да будет мир праху их».

Джесси читал твердым голосом, но когда дошел до места: «Те, кто верует, будут жить с ним в любви; во имя благоволения и милосердия ждите тех, кого он избрал», — голос его задрожал.

Это было выше его сил: Адам, вера, горе от утраты. Он поставил палец на последнюю строчку и посмотрел на нас. Глаза, полные слез, лучше, чем губы, выразили все, что Джесси хотел сказать.

Некоторое время спустя мы поплыли с дядей Адама и его кузенами на зафрахтованном судне, чтобы развеять прах над океаном. На горизонте вырисовывался низкий берег. Тихий океан разливался синевой. Пепел в окружении цветов волны медленно относили в сторону, и он шел на дно, блестя на солнце. Я думала об Адаме, о его жизнелюбии, о его странной философии. Теперь он стал, как я надеялась, светом, вечным сиянием, которое не имеет ни начала, ни конца.

На следующий уикэнд меня разбудил гром. Явление для утренней Санта-Барбары отнюдь не обычное. Бриз приподнял шторы и сдул часть рукописи с письменного стола. Поняв, что сейчас начнется дождь, я открыла глаза и увидела темную тучу, которую как раз разорвала молния. По карнизу застучали капли, и я встала, чтобы закрыть окна.

Джесси натянул лоскутное одеяло на голову:

— Я думал, это пушка бабахнула. По субботам дождя не положено.

Бабушкино одеяло вернулось ко мне. Тейлор не стала из-за него драться. Наоборот, увидев, как я иду к ней, она встретила меня на пороге и, не говоря ни слова, вручила мне украденную вещь.

Я закрыла все окна и взяла с крыльца утреннюю газету, пока она не промокла окончательно.

Рядом с газетой лежал желто-коричневый пакет толщиной в несколько дюймов. Я вскрыла его на кухне. В пакете оказались вырезки из газет, копии докладов и служебных записок двадцатилетней давности. Все они повествовали о приключениях Джакарты и Тима в темном царстве шпионажа.

К документам был приложен лист бумаги с пояснением:

С неба грянул гром, и тучи заволновались.

Я окликнула Джесси:

— Эй Блэкберн, иди сюда. У меня для тебя есть проект на случай дождливых дней.