Она захлопала в ладоши:

— Вот это да! Квартирка что надо.

Проблема с Тейлор состояла в том, что она, будучи самой большой в мире сплетницей и занудой, обладала поистине колдовской способностью хранить в тайне факты собственной жизни. В ее прошлом не было ни скандалов, ни отроческих шалостей, ни того, как ее стошнило на пикнике в честь золотой свадьбы деда с бабкой. Нет, все это должно было происходить со мной. У нее были только одни пятерки. Она выступала в главных ролях в спектаклях школьной самодеятельности. Из школы она вышла дебютанткой, а не лесбиянкой. Ее свадьба состоялась в церкви. И если у ее мужа было деревенское имя, то нужно было считать, что такие же имена были у моих двоюродных братьев, и если у мужа после работы появлялась грязь под ногтями, надо было оповещать всех, что вам нравится нефтяной бизнес, ибо именно он прославил Оклахому. У Тейлор не было никаких недостатков. Никто о ней не рассказывал никаких историй. По части слухов, касающихся ее, у нас был явный дефицит.

Она остановилась у кухни, изучая эстамп Энселя Адамса.

— Это что-то безумное. По-настоящему неуместное. Но ты всегда была девчонкой-сорванцом.

Она продолжала обследовать помещение. Я почувствовала, как стрелка моего внутреннего прибора, измеряющего уровень беспокойства, начинает склоняться ко все более высоким показателям, и тоже стала сканировать помещение, пытаясь опередить кузину. Никакой анархистской литературы. Никакой столовой посуды на ножках от «Стар Трек». Что еще? Ах, свадебные наряды! Я просто не могла посвятить ее в свои планы замужества. Я закрыла наряды своим телом, но их было так много… Я не помнила, когда в последний раз прикасалась к ним. Я дошла до такого состояния, что ужасалась перспективе разворошить их: а вдруг на воздухе они вспыхнут ясным пламенем?

Тейлор посмотрела на дверь, ведущую в мою спальню:

— Ух ты, а ну-ка посмотрим твой будуар.

Я начала лихорадочно соображать, что в спальне так, а что не так.

Кузина внимательно обозрела мою кровать.

— Ух ты!

Кровать была застелена. Ни носков на перекладине, ни слюней на подушке.

— Это одеяло бабушки, — отметила Тейлор. — У тебя бабушкино одеяло.

— Да, она подарила его маме, а мама — мне.

Тейлор бросила на меня обиженный взгляд.

— Я говорила бабушке, что хочу его иметь. Она это знала. Все это знали.

— Тейлор, я…

Она отвернулась от меня и махнула рукой:

— Не обращай внимания. Это всего лишь шок. И больше ничего.

— Из-за одеяла?!

Развернувшись на пятках, она поспешила в гостиную. Там она обнаружила фотографии на каминной полке: Брайен улыбается из кабины самолета, я стою рядом с Люком, Джесси позирует на фоне заката. Тейлор взяла фотографию Джесси. И пошло-поехало.

— Это твой жених? — Она сморщила лоб. — Ух ты… Да он настоящий красавец.

— Я тоже так думаю.

— Бог мой, но ведь он…

Она уставилась на снимок. Я поняла, что она пытается представить, как выглядит нижняя часть Джесси. У меня возникло жгучее желание выхватить фото, прижать к груди, защитить его.

— Но он разве не инвалид?

Мне захотелось закричать во весь голос. Поэтому я ответила шепотом:

— У него поврежден позвоночник.

— Значит, он не инвалид детства, — совершила открытие Тейлор.

— Его сбила машина.

— И ты тем не менее собираешься выйти за него замуж?

— Да. Нет. Я хочу сказать — не «тем не менее».

Она пристально посмотрела на меня. Я поняла, что она в Оклахоме самым тщательным образом обсуждала мои матримониальные планы. Обсуждала с моими кузинами Кендалл, Камерон и Маккензи, с этими преуспевшими в жизни женщинами, имена которых звучат как названия административных округов. И в каком направлении шло обсуждение? «Что творится с Эван? Ей стукнуло тридцать, и она впала в отчаяние?»

Тейлор коснулась моей руки:

— Да будет благословенно твое сердце. Ты героиня.

— Я счастливица. Он великолепный парень.

— Послушай. Я понимаю, ты своей любовью помогла ему выжить. — Она опять посмотрела на фото. — Но выходить за него замуж? Ты уверена, что сможешь…

Секс. Лучше я промолчу…

В черничных глазах Тейлор прямо-таки сверкало огнем желание продолжить разговор на эту тему.

— Дорогуша. Я имею в виду супружеские отношения.

…ибо сейчас она возьмет на вооружение мои слова и обратит их против меня.

И меня прорвало:

— Ты имеешь в виду, способен ли он заниматься сексом?

— Тебе не следует так грубо формулировать.

— Но ведь именно это ты имеешь в виду.

— Чего это ты так обиделась? Это вполне естественный вопрос.

— В самом деле?

— Всех, естественно, интересует…

— Всех ли?

Кровяное давление у меня стремительно нарастало. Просто удивительно, что мои глазные яблоки еще не выскочили из орбит и не ударили ее по щекам.

— Можешь сообщить всем, что мы занимаемся сексом по десять раз на дню. Я вынуждена в огромных количествах поглощать высококалорийные продукты, чтобы не потерять вес. А рядом с кроватью мы постоянно держим огнетушитель, чтобы наши простыни не загорелись от трения.

Глаза Тейлор округлились от шока и замаслились от похоти.

— Да ну!

В это время заверещал телефон. Меня вызывала Харли Даусон.

— Только что звонили из «Мако текнолоджиз», — сообщила она. — Адам Сандоваль устраивает там погром. Поезжай туда и помоги разрядить обстановку, девочка.

Я подъехала к «Мако текнолоджиз» в Голите, надеясь, что кулачный бой происходит не на автостоянке. Было ясно: Харли позвонила мне в надежде, что хорошая знакомая Адама убедит его уйти и не дожидаться, пока его отделают охранники. Она понимала: Джесси ему не поможет, только подольет масла в огонь. Я по-прежнему негодовала насчет высказываний Тейлор. Ее любопытство не знало границ. Даже когда я выпроваживала ее из дома, она спросила:

— Кто это звонил? У кого проблемы? У Джесси?

А когда я садилась в машину, предупредила:

— Мы еще поговорим об этом. Завтра. На ленче. В каком-нибудь приличном месте. Так что ты принарядись.

Я крепко сжала зубы.

Штаб-квартира «Мако» занимала несколько зданий горчичного цвета. Из-за белых колонн эти здания были похожи на коробки для обуви, которые удерживаются в вертикальном положении с помощью логарифмических линеек. Автостоянка блистала новыми машинами.

Никакой драки. Пока все нормально.

Я открыла дверь. Холл украшен плакатами с рекламой продукции «Мако»: «„Тигровая акула“ обеспечит вам защиту от хакеров, вирусов и покушений на информацию для служебного пользования». Или: «„Боек молота“ защитит вашу инфраструктуру от нежелательного вторжения». История «Мако» представлена фотографиями: прилизанные мужчины в лабораторных халатах или в военной форме рядом с электронной аппаратурой. И ни слова о возвышенных порывах «Дайамонд майндуоркс».

За конторкой — Эмбер Гиббс, толстощекая девица с непослушными черными волосами, которая плакала в тот день, когда у Дайамонда случился сердечный приступ. Она пила коктейль для быстрого похудения и ела глазированный пирожок. На конторке около именной таблички стояла лягушка Бини Беби.

— Мне нужен доктор Адам Сандоваль, — сказала я.

— Этот профессор? Хорошо. — Эмбер подняла телефонную трубку. Я в нетерпении забарабанила пальцами по конторке.

Эмбер опустила трубку.

— Задержитесь на минутку. Вы не могли бы пояснить мне, что произошло? Сандоваль заявил, что хочет видеть мистера Руденски-старшего по поводу убийства.

— Вот именно. Я могу пройти к нему?

— А кого убили?

— Брата Сандоваля.

— О! — воскликнула Эмбер и сложила губы бантиком. — Какой ужас. — Она несколько раз закрыла и открыла глаза. — Это случилось здесь, в «Мако»?

— Нет. — Я посмотрела на ее испуганное лицо и поняла, что она новенькая и, наверное, ничего не знает о скандале вокруг имени Брэнда. — Это ваш первый рабочий день здесь?

— Да. Из «Дайамонд майндуоркс» меня уволили. — Она пожала плечами. — Но это ничего, там начинает твориться что-то непонятное. Пирожки исчезли, так же как и торговый автомат, выдававший кока-колу. Я тоже ушла. Ведь не пирожки, в самом деле, виноваты в том, что у мистера Дайамонда больное сердце, так почему же мы все должны страдать?