Ветер за окном набирал силу. Стало слышно, как шуршит кустарник. У меня появилось предчувствие беды.

— А если ты не найдешь денег? Тогда что?

Джесси поправил мешочек со льдом на правом запястье и ничего не ответил. От страха у меня пересохло в горле.

— Что тогда? — переспросила я. — Если ты им не заплатишь, то они расскажут мне что-то ужасное про тебя?

— Никакого ужаса нет.

У меня засосало под ложечкой.

— Джесси, никакие сведения о тебе шоком для меня не станут и от тебя не оттолкнут.

— Ты мне доверяешь?

— Да.

— В таком случае продолжай это делать.

Мы внимательно посмотрели друг на друга.

— Хорошо — сказала я.

— Они не уточняли последствий. Они лишь сказали, что это мне не понравится.

Я встала с дивана. Нервы у меня были на взводе. Мне хотелось кусать мебель и процарапывать ногтями дырки в стенах. Я безостановочно засновала по комнате.

— Но почему ты? Почему именно сейчас?

— Яго считает, что я ему должен.

— Повтори то, что он сказал.

— Он сказал, что хочет получить обратно свои деньги. И если он не может получить их от Брэнда, то получит от меня.

— Ну и ну. — Я развела руками. — Его деньги?!

— Очевидно, да. И это наталкивает меня на мысль, что Брэнд у Яго в долгу.

— Двести тысяч долларов?

— Возможно.

— Но почему они хотят получить эти деньги с тебя? Какое ты имеешь к ним отношение?

— Не знаю. Я получил компенсацию от «Мако», у меня есть дом, который можно заложить, портфель ценных бумаг, которые можно выгодно продать…

— Только не за сорок восемь часов.

— Разумеется. Впрочем, делать этого я не собираюсь в любом случае.

С желудком у меня творилось что-то невообразимое.

— Мне почему-то кажется, они и не рассчитывают на то, что ты уложишься в срок.

— А это значит, что они собираются нанести мне еще один удар. Более болезненный.

— Бог мой, Джесси, что ты им ответил?

— Послал их в жопу.

Я напряглась, ожидая кульминации рассказа.

— Яго сказал, что я скоро получу от него весточку. Атли сетовал на то, что я разбил ему очки и повредил лицо, он назвал меня негодяем, но Яго сохранял спокойствие. Он просто каблуком мне на руку и ушел.

Я слышала, как тяжело Джесси дышит, но не прерывала рассказа.

— Атли поднялся с колен и принялся топтать мои покупки. А когда он тоже пошел прочь, я крикнул ему вдогонку: «Эй, дырка от задницы, ты забыл кое-что».

— Ну?

— Тогда Атли вернулся.

— Ну и?..

— И я обрызгал его «Рейдом». Как таракана.

Джесси испытывал смущение всякий раз, когда мне приходилось помогать ему в чем-либо. Выдавливать зубную пасту на его щетку. Снимать с него носки. Снимать с него джинсы. Везти его в ванную комнату. Он чувствовал себя… инвалидом. Инвалидом по-настоящему.

Все это мы, разумеется, уже проходили. В тот день, когда его выписали из больницы, мы поехали пообедать. В ресторане он внимательно посмотрел на меня через стол и спросил:

— Так мы собираемся заниматься этим?

— Под словом «это», как я понимаю, ты имеешь в виду…

— Секс. Мы с тобой…

На него падал солнечный свет. Я посмотрела в его голубые глаза, на его красивое лицо. За какие-то несколько месяцев с этого лица сошли все краски молодости.

— Соитие — это реальность жизни номер один. Ходить я не могу и не знаю, смогу ли когда-нибудь. Если это слишком много…

Я встала, перегнулась через стол и поцеловала его. При этом мною владело такое чувство, словно я сошла с ума и кинулась в пропасть. Задетая мной тарелка упала на пол и разбилась. Я хотела Джесси несмотря ни на что.

— У меня дома, — сказала я.

Потом он сидел на краю моей кровати и расстегивал мне блузку.

— Я должен сказать, Эван. У меня частичное повреждение позвоночника. Это не самое плохое, что могло случиться, но у меня все равно целый букет недугов. Мои движения и ощущения ограничены. Мышечная спастичность. Кишечная, мочеиспускательная и половая дисфункции.

— Я знаю, что мы больше не в Канзасе, Тото.

— И мы давно проехали нашу остановку.

У меня задрожали колени.

— И где же мы сейчас находимся?

Он обнял меня за талию:

— Ложись, давай выясним.

Я дала Джесси немного ибупрофена, заменила мешочек со льдом и помогла забраться на кровать. Но лечь рядом с ним я не могла. Я была в ярости, поэтому ушла в гостиную. Там я поставила «Матрицу», налила себе вина и разложила на кофейном столике распечатки файлов с мини-диска. Мне хотелось внимательно изучить имеющиеся у нас данные.

Я внимательно рассматривала распечатки. Информация шла в первую очередь с файлов «Мако», но были и архивные материалы банков по счетам «ФБ энтерпрайсиз» Брэнда. Диск был персонифицированным отчетом о финансовых операциях Брэнда.

Я просмотрела список компаний и фондов спекулятивного капитала, в которые «Мако» делала инвестиции. Мы все искали там упоминание фирмы «Файердог». Но в благотворительные фонды делала инвестиции и «Мако». Эти инвестиции были перечислены в списке.

У меня перехватило дыхание.

Вот оно. «Сегвей». На счет Брэнда на Багамах из фонда под названием «Сегвей» было переведено две тысячи долларов, а позднее столько же было переведено вместе с фиктивной инвестицией «Файердог» в полмиллиона долларов на счет Брэнда на Каймановых островах.

Двести тысяч долларов. Брэнд снял двести тысяч кусков со счета «Сегвей».

И до меня наконец дошло. В «Билтмор» Брэнд ездил не за мини-диском. Он ездил туда с совершенно иной целью. Мики застиг его там врасплох. Мини-диск был счетом Яго, предъявленным Франклину Брэнду. Яго требовал вернуть деньги, которые Брэнд у него взял.

Брэнд — мошенник. Брэнд проводил денежные операции как базарный шулер — фокус с тремя картами. Франклин Хитрец Брэнд — идиот, ограбивший «Сегвей». Он «пощипал» жулье из высшей лиги. И теперь это жулье жаждало расквитаться с ним.

Но у Брэнда денег нет, и жулье решило получить их с Джесси.

Зыбучий песок. Мы погружались в зыбучий песок.

Когда зазвонил телефон, Джесси спал, накрытый с головой моим стеганым одеялом. Я взяла трубку на ночном столике.

Матушка Джесси закашлялась и щелкнула зажигалкой, прикуривая сигарету.

— Мой сын у вас?

— Подождите секундочку, Пэтси, — сказала я. — Сейчас я его разбужу.

— Не нужно, просто передай ему, что мне не понравилась его шутка.

— Извините?

— Если бы мне с самого утра понадобился мусор, я пошла бы и заглянула в свое ведро.

— Пэтси, я вас не понимаю.

— Полагаю, ты тоже находишь выходку забавной.

Джесси вытянул руку из-под одеяла. Я передала ему трубку.

— Мамуля, что случилось?

Голос у него спросонья скрипел, что, несомненно, создало у Пэтси Блэкберн соответствующий образ сына в моей кровати. Хотелось надеяться, что сей образ не даст ей повода принять рюмашку, прежде чем пойти на работу. Нет, скорее всего она вынет бутылку водки из-под водительского сиденья и выпьет по дороге.

— Нет, я этого не делал… Ни за что не стал бы делать, — говорил Джесси. — Мамуля, дай-ка я проверю… Нет, клянусь тебе, это точно…

Он вылез из-под одеяла. Выражение на лице было таким, какое возникает при встрече с налоговой службой.

— Эван никакого отношения к этому не имеет. Не важно, похоже на нее или нет. Этого просто не может быть. Послушай, у меня некоторое время назад начались проблемы с компьютером. Кто-то постоянно причиняет мне беспокойство. Это… Нет. Я не хочу разговаривать с папой. Послушай, позволь мне… — Он зажмурился. — Здравствуй, папа. Это какая-то злая шутка. Я к ней никакого отношения не имею… Нет, это не она. Клянусь, как перед Богом… Сейчас любой может цифровым способом так подправить изображение, что оно будет выглядеть как… Да, объясняю, почему я так уверен. У Эван на спине нет никакой татуировки в виде головы дьявола.