Он посмотрел в сторону океана. Вдали был виден университет, расположившийся на крутой скале.

— Джордж Руденски собирается заняться этим. Хочешь, верь — хочешь, не верь.

— Это хорошо.

— Хорошо, но недостаточно.

Дополнительная реплика в сценарий. Для ясности.

— А что было бы достаточно хорошо?

Он посмотрел на меня:

— Голова Брэнда на пике.

Я завела «эксплорер». В этот момент из дверей «Мако» выбежала Эмбер Гиббс. Она была похожа на школьницу, сбежавшую с уроков. Я хотела позвать ее, но передумала, не желая, чтобы сотрудники «Мако» увидели, как я задаю ей вопросы.

Эмбер отцепила синий «швинн» от велосипедной стойки и заработала педалями, направляясь к торговому центру, расположенному на этой же улице. Я прибыла к центру раньше. Когда она пошла в кафетерий «Джерри», я последовала за ней.

Обедающие сидели вокруг столов из прочного жаростойкого пластика «Формайка». Телевизор в углу зала показывал игру «Доджерс». Пока Эмбер изучала меню, прикрепленное к стене, я заказала тако. [5]

— Буррито, [6]двойное тако и побольше сыра. А еще диетическую колу, — сделала заказ Эмбер.

Она повернулась и поискала глазами, где сесть.

— Пододвигайте стул, — пригласила я ее. Она села рядом. — Решили перекусить?

— Да. — Она пригладила непослушные волосы.

— Какое впечатление от «Мако»?

— Сложное. Много разных отделов, два мистера Руденски и внутренняя компьютерная сеть с миллионом правил безопасности.

Я скорчила сочувственную гримасу.

— Дело в том, что «Мако» специализируется на защите данных вычислительных машин. Разве на вашей прежней работе, в «Дайамонд майндуоркс», не было правил безопасности?

— Были: на звонки репортеров не отвечать; незваным посетителям говорить, что мистер Дайамонд ушел и сегодня не вернется.

— Радуйтесь, что вы там больше не работаете, Эмбер, — посоветовала я.

Она в замешательстве сморщила лоб.

— Как вам удалось так быстро найти новую работу?

— Миссис Дайамонд замолвила словечко.

— Мери Дайамонд с вечно тявкающей собачонкой чихуахуа?

— Да. Она за всех уволенных похлопотала. Я знаю, вы думаете, будто она со странностями. И вы правы. Но в сложившихся обстоятельствах…

— В каких обстоятельствах?

Нам принесли еду, причем заказ Эмбер занял три четверти стола. Буррито помещалось в сверкающем пакете размером с бегемота.

Я повторила вопрос:

— Что за обстоятельства?

— Развод.

Моя тако выглядела великолепно: кусочки цыпленка, подливка и сыр.

— Чей развод?

— Дайамондов.

— А когда они решили развестись?

— В тот день, когда с ним случился сердечный приступ. Я слышала собственными ушами.

Вместо тако я принялась переваривать неожиданную новость.

Эмбер поерзала на стуле.

— Вы говорили о гибели брата вашего друга. Что с ним случилось?

— Его насмерть сбил бывший вице-президент «Мако» по вопросам развития производства.

Эмбер отправила в рот большую порцию буррито. Прожевав, она переспросила:

— Кто?

Я посмотрела вокруг и увидела на соседнем столе стопку газет. Я взяла их, поворошила, нашла фотографию Брэнда, сделанную в здании суда, и показала Эмбер.

— Я его знаю, — равнодушно сообщила моя сотрапезница.

— В самом деле?

— Это парень с собачкой.

Она запустила в рот новую порцию кукурузы.

— Что за парень с собачкой? — спросила я, подождав, когда она прожует.

— Тот, который миссис Дайамонд подарил Цезаря.

— Цезаря?

— Чихуахуа.

— Откуда вам это известно?

Эмбер вытерла уголки рта салфеткой.

— Однажды я относила кое-какие бумаги к Дайамондам домой. Ваш Брэнд был там. Миссис Дайамонд при мне благодарила его за то, что он подарил ей собаку. Он…

Лицо у девушки окаменело, взгляд застыл на чем-то за моей спиной. Я оглянулась. В дверях кафетерия стоял Кенни Руденски.

Он поманил меня пальцем:

— Гиджет, давай прокатимся.

Последний отрезок пути оказался самым легким, хотя дорога шла в гору и была извилистой. При крутых поворотах Кенни сбрасывал скорость, чтобы я не теряла его из виду. Труднее было ехать за ним по автостраде — ему нравилось давать «порше» полный газ и менять полосы движения. Он словно бросал мне вызов: а ну-ка, догони. На его подобранном из тщеславия номерном знаке красовалось «2ПОЗОБЕЗ», то есть «дважды позаботься о безопасности», что соответствовало основному направлению деятельности «Мако», но отнюдь не его манере водить машину.

— Следуй за мной, — сказал он мне в кафе. — Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.

Мне хотелось знать о Франклине Брэнде и о том, что связываете ним Кенни.

Сейчас мы находились к северу от Футхилл-роуд. В ущелье росла высокая пожелтевшая трава. К склону липли жилые дома с балконами. «Порше» затормозил и повернул на подъездную дорожку. Я последовала за ним.

Вилла Кенни являла собой средиземноморскую фантазию из пальм и отливающих золотом камней. Она размещалась между шоссе и ущельем. Отсюда были видны город и острова Ченнел. Океан напоминал темно-синий ковер.

Кенни вышел из машины. Я тоже.

— Ты прямо-таки висела у меня на хвосте. Не очень-то хлипкая. Заходи, выпьем чего-нибудь.

Рядом с парадной дверью висела табличка с названием дома: «Любовница». Пока Кенни отпирал дверь, я заметила под притолокой камеру слежения. Кенни набрал код на попискивающем сигнальном щитке. Мы вошли в атриум с застекленной крышей, мраморным полом и винтовой лестницей, а оттуда — в большую гостиную с белым ковровым покрытием, роялем «Стейнвей» и гравюрами Уорхола. Задний фасад здания представлял собой сплошную стеклянную стену, обращенную в сторону ущелья. Рядом с домом располагались бассейн для плавания и хорошо ухоженная лужайка.

— Выпьешь пива? — спросил Кенни.

— Лучше газированной воды.

— А мне казалось, с тобой будет веселее.

— Мне придется вести машину обратно под гору.

— У меня есть шардоне. Годится? Или желаешь чего-нибудь особенного?

Особенного. Он что, имел в виду кокаин?

— Нам предстоит боксировать, и тебе нужно укрепить боевой дух.

— Боксировать? Но я забыла перчатки дома.

— Точно так, как там, в конторе. — Он открыл бутылку пива «Бек». — Начну я. Не смей вытягивать компромат из моих подчиненных. Никогда.

— Я на тебя не работаю, Кенни.

— Обо всем, что тебя интересует, спрашивай у меня лично. Человека, который лижет между ног и который мог бы помешать мне отвечать на твои вопросы, нет.

Я выдавила кислую улыбку:

— Насчет боксирования. Ты имел в виду оскорбление моих друзей?

— С Харли все ясно. Она ничего не скрывает. Львица. Ей нравится свежее мясо. Она преподает в университете, чтобы соблазнять учащихся. — Он наставил на меня бутылку. — А ты, часом, не была ее студенткой?

Он стоял слишком близко. На лице — томительное вожделение.

— Нет, — ответила я. — Я передумала. Выпью-ка я шампанского.

Он улыбнулся:

— «Тейттингер»?

— Конечно! — Я притворилась, будто знаю, что это за чертовщина.

Он вышел. Я услышала, как он спускается вниз по ступеням, и поняла, что нахожусь в доме, где имеется винный погреб.

Я огляделась. Между гравюрами висели глянцевые, размером восемь на десять, фотографии Кенни со спортсменами, телевизионными звездами и каскадерами. На других снимках он был представлен участником мотокроссов — мотоциклы скользят на поворотах, грязь летит веером из-под колес.

На одной стене я увидела помешенную в рамку журнальную статью. Заголовок гласил: «Наиболее выгодные холостяки Санта-Барбары». На фотографии Кенни стоял, положив руку на капот «порше». Статья вовсю расхваливала его как «наследника технологической империи „Мако“». Едва скользнув по факту развода, она сообщала: «Однако жизнь Кенни — это не только ленчи с влиятельными людьми и блестящие благотворительные балы. В его жизни нашлось место и для трагедии». Далее в статье говорилось о гибели его школьной подружки и приводилось высказывание самого Кенни: «Потеряв Иветт, я с головой ушел в учебу… Леди, способная привлечь мое внимание, должна быть чем-то особенным».