Пути отступления были готовы, оставалось дело за малым — вытащить Непоседу и всё, можно линять.

Вот с вытаскиванием были проблемы. Не сказать, что сидел совсем без дела, я сумел заинтересовать двоих клерков из приходящих и обратил внимание на одну миловидную особу. К сожалению, она была действительно просто миловидна и пользовалась у мужчин популярностью, поэтому вариант со знакомством просто так не прокатывал. Другое дело, что ни один из них надолго не задерживался, что было странновато, пока я не услышал, как один из недавних поклонников говорил о ней:

— Почему у женщины на одну извилину больше, чем у лошади? Что б когда пол мыла — воду из ведра не прихлебывала.

На что другой заметил укоризненным голосом, что мол тот обижает лошадей.

Я видел её иногда, когда она шла чопорная, как не знаю кто. Если женщина не страдает от недостатка мужского внимания, но не замужем, значит что? Нужно предложить ей то, о чём она мечтает — замужество. Но! Порядочные девушки не знакомятся на улицах, а эта, не смотря на свои активные поиски, с читала себя порядочной. Вот тут то мне и пригодился один из клерков, который в разговоре охарактеризовал меня насквозь положительно, описал мою трагичную судьбу, гибель невесты, которая «ну очень была похожа на тебя», мою любовь намерение жениться, богатство и так далее. Ей богу в нём пропал великий писатель фантаст. В общем он убедил её сначала меня пожалеть. А уж от жалости до любви расстояние даже не один шаг, а гораздо меньше. Мы договорились о встрече и проболтали всю ночь до утра, причём я рассказывал о своей погибшей любви, о злой колдунье, разрушившей моё счастье, мягко подводя к тому, чтобы она рассказала немного о ведьмах. Потом она настолько меня пожалела, что полезла целоваться.

Кошмар! Или мне до сих пор везло, или одно из двух. У неё так воняло изо рта, что меня чуть не стошнило. Пожалуй я теперь верю в один из вариантов загадочности улыбки Джоконды. Наверняка была подобная шняга: чтобы не рисовать гнилые и выпавшие зубы, с огромной диастемой, художник велел ей улыбаться с закрытым ртом. Но он то всего лишь рисовал, а мне то пришлось идти до конца, причём я был нежным, чувственным и искренним.

Женщины они очень хорошо это всё видят. Я так искренне любил её, так ненавидел всех колдуний, ведьм и иже с ним, что она не сдержалась и рассказала и о том где работает (я, типа, не знал) и о том, что вот буквально на днях должны сжечь одну ведьму. Что последний день она будет находится не в глубине казематов инков, а поближе, в верхней камере, где всех подготавливают к последнему пути. Дело в том, что даже святых отцов на исповедь и соборование казнимых инквизиторы не пускали на нижние этажи своей половины монастыря. Для этого существовала специальная камера, где и происходили эти действа.

Я нисколько не интересовался этим и старался показать насколько мне тягостно выслушивать всё это. Видя такое дело, она постаралась закруглиться, мельком назвав имя колдуньи. Вот тут то я и показал себя во всей красе. Будто не веря, я переспросил имя сжигаемой, а когда она повторила, горестно застонал, раскачиваясь и обхватив голову руками. Когда же она отчаялась добиться от меня вразумительного ответа, я с надрывом в голосе объяснил, что это именно та колдунья, которая уничтожила моё счастье. Я был великолепен, вспомнив все мыльные оперы, всех этих донов альбертов, я хотел всего лишь посмотреть ей в глаза и она согласилась.

Может я и переигрывал, зато от чистого сердца. Подумаешь — обманутая дурочка, да хоть сотня, если это сумеет приблизить меня к моей цели. К тому же я не заставлял совершить её ничего дурного, так уговаривал я себя. Потом я аккуратно оглушу её и оставлю связанной, если есть хоть капля мозгов, то вывернется, а нет — сама виновата.

Клятвы в любви, ненависть и ещё кое что сделали своё дело я она согласилась. Вот почему некоторые женщины считают, что раз они переспали с мужчиной, то имеют на него какие то права? Идиотки. Впрочем мужчины не лучше, у них пожалуй чувство собственника посильнее будет.

Я возвращался домой довольный, осталось два дня в запасе, а у меня было готово практически всё, чтобы аккуратно слинять из города. Я тихонько хмыкнул, все таки в этом мире мне досталось не самое добропорядочное ремесло, в своем бывшем времени я находился в другой половине граждан, в законопослушной, а здесь мной иногда пугают детей. Правда-правда, проходя мимо рынка я сам слышал как одна мамаша говорила своему ребенку показывая на мою нарисованную морду: «Если будешь плохо себя вести, то придет этот плохой дядя Баньши, и заберет тебя». Заметив мою улыбку, та сама извиняюще улыбнулась и потащила ребенка скособочившего рот в готовом разразиться вопле за собой. Я же остался на месте, продолжая посмеиваться, рассматривая свой портрет с описанием моих «подвигов», примет и обещания денежного вознаграждения. Нарисованный мускулистый верзила, с угрюмым взглядом, перебитым носом и длинной пиратской гривой смотрел на меня с информационного листка. Заметив мой интерес, проходящий мимо один из королевских охотников сказал со смешком: «О деньгах мечтается? Такие тебя за раз сожрут и не подавятся». Я угодливо смеялся вместе с ними. Внешне я конечно не обладаю такими шикарными данными, как тот тип, который изображает меня на картинке. Не подумайте, что я возмущен мастерством Королевских судебных художников, я был бы только рад, если бы меня искали по подобным портретам. Тут еще наверняка дело в человеческой психологии, прикиньте сами: если вас грабит какой-то тип, а вы считаете себя достаточно храбрым человеком, то просто не может быть, чтобы вас ограбил средний человечек. Вот и выслушивают Королевские Бейлифы рассказы поделившихся своим добром рассказы, как они героически сопротивлялись, но естественно не могли победить, здоровенного бандита, вот с такущими мускулами (обычно показываются на себе), к тому же на голову выше самого потерпевшего. К тому же редко бывает, что их допрашивают сразу же после небольшого инцидента приключившегося с ними, и день ото дня свои мелкие шалости кажутся все значительнее, ну и чтобы оправдать себя такого великого, противник предстает этаким троллем — великаном.

Я шёл, вспоминал и улыбался. А что дело на мази: возможность выхода из города есть, место в караване я займу с больной дочерью… своей женой и остальными детьми. Так надо повторить их имена, а то не удобно обращаться: Эй ты. Несколько нищих займут внешнюю стражу инквизиторов шикарной дракой за которую заплачено нужным людям. Внутрь я попаду через внутреннюю калитку, а на территории инквизиции меня встретит эта мадам, она и приведёт меня к колдунье, поскольку: «Старший стражи ей симпатизирует», так, жеманясь, поведала она. Я понял, что ему она тоже давала. Нашим легче. Дальше надо было вытащить её оттуда, но тут мне должны были помочь маги-школяры, которые за много много вина и немного денег устроили бы налёт, на внутреннее крыло инквизиции. Салабонов получилось взять на слабо. Сам я, обвешанный амулетами и артефактами, как новогодняя ёлка, тихонечко вырублю всех стражей и покину эту юдоль скорби через ту же калиточку. Там дальше большая корзина для угля, правда может возникнуть вопрос, почему с тяжёлой корзиной на улицу, а не вовнутрь, но это уже мелочи. Если же быть аккуратным и не убивать, то багровые сутаны не кинутся как псы искать виноватого. Обычные грешники, только насолившие сильным мира сего, никуда не денутся.

Эйфория, пожалуй так можно было описать моё состояние в этот момент. Поэтому то что произошло в дальнейшем, было очень неожиданным.

Сильный толчок в спину и я валюсь вниз, лицом в сырую склизкую грязь, холодную и противную. По бокам только смех, обычный смех людей, не гогот придурков, не ржанье буйно помешанных от своей безнаказанности, а обычный смех. Немного безрадостный смех людей, выполняющих неприятную и нудную работу, но сумевших увидеть больше смешное, нежели грустное, в окружающей рутине. Я упал лицом вниз и только теперь понимаю, что опереться мне нечем, руки стянуты за спиной и вообще, тело ощущается как-то кусками.