— Эй служивый, купи чё нибудь у бедняка! Ты не обеднеешь, а я все на выпивку заработаю…

Тощий оборванец, с такой перхотью, что вызывал инстинктивное отвращение сунулся мне прямо под ноги. Я еще не привык к своему статусу служащего, поэтому и не подарил ему пендаль. Дыша старым перегаром, вонючей пастью, в которой явно что-то стухло и застарелой грязью, он лез ко мне все ближе и ближе, расхваливая свой товар. Я отстранялся назад с явной брезгливостью, невольно поймав себя на мысли, что сам был точно таким же.

На сунутом мне под нос лотке наличествовали непонятные предметы, с какими то бумажками. Гусь, впаривающий мне это барахло, бормотал о добрых духах и молитвах к ним, о защите и покровительстве, о карах небесных, и сокрытии мелких грешков от ока Единого. Я агностик, но купить пришлось, а то бы он меня задолбал, как я задалбывал, помогая зеленщику в Лилу, впаривая прохожим товар, который они покупаил лишь бы отвязаться от меня.

— Ну давай вот этого, — остановил я свой выбор на какой фигурке, не такой страшной как остальные и кинул мелкую монету на поднос.

— Этого? — грязный обмусоленный палец нацелился куда то в центр доски.

Я кивнул, не заморачиваясь дальнейшим выбором, пытаясь лишь отвязаться побыстрее от прилипалы. Он схватил какую то фигурку, стоящую с краешку и всунул мне в руку.

— Эй, брат, — запротестовал я, — я вроде бы другую хотел…

Однако моя тирада, пропала впустую. Бродяга, успевший захапать монету, буквально растворился в толпе окружающей меня. Вместе с предметом я почувствовал в руке огрызок какой-то бумажки. Каюсь, я чуть не выкинул её, но любопытство победило. Вспоминая все просмотренные шпионские фильмы, я дошел до работы, ругаясь и смеясь над собой. Пройдя внутрь и устроившись на углу стола, я начал рассматривать свою добычу.

Странная фигурка, похожая на фигурку божка удачи из старых языческих верований, знаете, такие любят ставить бедняки у себя дома, больше не для приманки, а для отваживания неудачи. Бумажка тоже была такой, что мне нынешнему было противно её взять в руки, корявыми буквами там было написано следующее:

Я застыл в раздумье: или меня перепутали — или одно из двух. Медленно обводя глазами сослуживцев, с которыми только начинал знакомиться, я понимал, что никогда не угадаю, кому именно предназначалась эта записка. Я немного задержал взгляд на Старшем Страже, с утра умный и волевой мужик, к вечеру — растение, из-за неуемного потребления вина. Паренеь, похожий на китайца с именем Суонг? Тоже вряд ли. Разумеется на новом месте могли быть розыгрыши, но не насквозь непонятные, к тому же мой опыт, приобретенный в Лилу прямо таки кричал, что розыгрышом здесь и не пахнет. А пахнет, наоборот, чем то очень серьезным, таким серьезным. От окоторого я и дома старался держаться подальше. Кроме того, розыгрыш, это когда немного знаешь людей, а тут ни они меня, ни я о них ничего не знаю. Получается что записка дошла по адресу? Получается, что именно меня кто-то знает здесь. Это было уже гораздо лучше и проще и хуже. Ну-тка подумаем, кто у меня есть в этом городе из знакомцев, которые знают меня и уверены в моей лояльности? Сказать, что меня прошиб пот, это не так. Просто чувство обреченности, исчезнувшее было в последние дни, вернулось заново. Я встал и спросил у пробегавшего мимо меня мальчишки курьера:

— Сван у себя?

Тот с готовностью отозвался:

— Ага. Хотя странно. Обычно он бывает здесь раз в месяц с проверкам, а тут практически сидит на месте, всем на нервы действует, — после чего вывернулся из моей ладони и унесся дальше по своим, разумеется очень важным, мальчишечьим делам.

Быстро идя винтовой лестницей и машинально здороваясь с полузнакомыми людьми, я добрался почти до самого верха, где и сидел Сван, бывая здесь. Кабинетик небольшой, но достаточно уютный, насколько может быть уютным каменный мешок, изначально не предназначенный для проживания. Решительно стукнув в дверь, я сунул голову и спросил:

— Можно?

Тот, увидев меня, разулыбался, словно добрый дядюшка, при встрече с любимым племянником:

— Ааа. Проходи, давай. Как устроился? Не обижают?

Я подошел, бросил ему на стол фигурку с запиской, и спросил:

— Зачем?

Сван с удовольствием посмотрел на меня, даже не пытаясь прочитать написанное:

— Давно догадался?

Я вздохнул:

— Только что. Сначала подумал, что ошиблись, а потом посидел, прикинул — нет, не ошиблись. Целенаправленно шли, значит не просто так. А у меня в городе никаких знакомств особых нет, тут даже вычислять не пришлось, все само собой на нужные места встало.

— Да уж, дураком тебя никак не назовешь, — задумчиво протянул он. — Что тебе еще ясно?

Я сидел немного в напряге, ссутулившись и глядя прямо в пол.

— Ну ну, — поощрительно улыбнулся он, — рассказывай…

— А чего рассказывать, — пожал я плечами, — все и так понятно.

Мне и правда стало все понятно, я то, дурак, поверил в людское бескорыстие, а оказывается все очень просто:

— Вам нужен был человек, никак не связанный с вами или другой городской властью. Тут совершенно неожиданно, подвернулся я, непонятно кто, непонятно откуда. К тому же, какая удача, у него есть то, чем его можно зацепить — ребенок. Посмотреть какое-то время, прикинуть для чего пригодится и внедрить. Если же ни для чего не пригодится, можно и нафиг послать, а вернее сам сдохнет. Если же будет трепыхаться, то и несчастный случай произойдет, все равно чужак, никто не хватится. Так?

Сван улыбался так по доброму, что хотелось спрятаться от такой доброты.

— Ты видел местного старшего? — вопрос был риторический и ответа не требовал, но я кивнул. — Так вот, его держат здесь не только потому что он мой друг, с которым мы прошли с… — он помолчал, потом нехотя добавил, — в обще до хрена всякого говна вместе нахлебались.

— Так вот, это я виноват, что он стал таким келдырем. Он слишком честный человек, поэтому и сломался. Тогда я и понял, что сюда надо ставить тех кого не жалко. Тебя, — он пронзительно посмотрел на меня, — не так жалко.

— Если б я не согласился меня бы убили? — мне ничего не ответили, да я и не ждал ответа. Чуть сгорбившись я негромко спросил: — А девочку? — в ответ опять молчание, такое тяжелое, что если упадет на голову, то точно проломит.

В принципе я и так все знал, но получить лишнее подтверждение, совсем не лишнее. Каламбурчик-с, господа. Неожиданно Сван взорвался, но взорвался тихо и как-то спокойно, словно это было нужно — показать эмоции.

— А ты думал, что я помогаю тебе за красивые глаза? Мне и нужен был человек, которому в городе не на кого опереться. Разумеется потом он изоврется, начнет подличать и мне придется его заменить.

Он с холодком посмотрел на меня, сейчас ничуть не походя на доброго, хотя и воинственного воина, каким я когда себе его представлял.

— Не переживай, это рано или поздно случается со всеми. Каждая тварь начинате считать себя либо слишком умной, либо слишком хитрой. Так что все в твоей руке, — и он знаком показал, что отпускает меня, проговорив, — иди и не дергайся, мы сможем быть друг другу полезными.

Я развернулся и пошел к выходу, передвигаясь, как сомнамбула. У самых дверей, когда я уже схватился за ручку меня догнал его голос:

— Знаешь, я и про дочку твою думаю, что купец правду сказал. Продал ты её, а потом то ли гнева Единого испугался, то ли своих богов, но мы тебе ратью небесной показались, — ударил он побольнее напоследок.

Я дослушал это все и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, статью не вышел — громко хлопать за собой.

Судя по тому, что я видел и понял, как везде здесь идет политическая борьба, внешне очень благопристойная. Даже здесь, в страже, не сразу догадаешься, что смены разделены на городские, то есть членов совета, и личные повелителя, хотя по бумагам скорей всего просто город оплачивает содержание стражи. Еще наверняка это связано с указом, по которому любой из повелителей свободных городов имеет право держать строго ограниченное количество лично дружины. Однако про городскую стражу в этих указах ничего не написано. Вот именно поэтому, здесь и собирают людей. Давно прошли те времена, когда в городскую стражу шли никому не нужные людишки, за небольшое жалованье и мелкие поборы, способные только таскать на себе ржавые доспехи и алебарду. Получить мзду за въезд в город, да пошариться в корзине у крестьянина, везущего на рынок товар, вот их основное занятие. Ах да, еще нажраться до потери пульса. В Байонге стража совсем не такая, ей могут позавидовать и регулярные войска, по крайней мере по экипировке и умению работать в городских условиях. Их всех заставляли сдавать экзамены на знание города: нужно было рассказать приемной комиссии, как добраться из одного места в другое. Назвать самые опасные для патрулирования точки в каждом районе, их временные рамки, ежедневные тренировки, сдача нормативов. Все это накладывало свой отпечаток. Я не видел ни одного жирного стражника, которыми так богаты остальные города.