Настоящих эльфов у нас лишка не встречалось, зато полукровок было множество. С этим еще историю рассказывают: говорят, что когда то в столице стояло эльфийское посольство. А поскольку тогдашний королек был невеликого ума человек, то повелел всех заарестовать и отправить в ссылку — город Байонг. Ну это для него Байонг был тьму тараканью, а эльфам он даже очень понравился. Ладно хоть тому придурку не пришло в голову казнить посольство. Правда длилась ссылка недолго, с полгода, пока его племянник не оприходовал. Как я уже говорил, эльфы не слишком расстроились — ну сослали и сослали, чего зря переживать. В выборе жилья их никто не ограничивал, вечно молодые, обалденно красивые, изящные и модные, вот и жили как придется и где придется. Ну а поскольку посольство было сугубо мужское, то с удовольствием обратили свой взор на местных красавиц, а те обратили внимание на эльфов. Но вото с кем придется — они не жили, выбирали красавиц.

Как уже упоминалось, они пробыли в ссылке не очень долго. Дядю самодура, к тому же говорят не очень нормальной ориентации, заставили отречься от престола и отправили опять таки в ссылку, ну ту, из которой не возвращаются. Посольство с извинениями вернули обратно и даже попытались выплатить компенсацию, от которой эльфы презрительно отказались. Уехали они, значит, себе на родину, обижаться, а Эльфийский Великий Дом прислал других. Все бы ничего, уехали то они уехали, а дамы их остались в Байонге. К тому же эльфы они такие, за вечер могут сразу к нескольким завернуть, да каждую со всей куртуазностью уговорить. В общем, все они оказались беременными. Вот такой неприятный подарочек образовался. Причем судя по количеству народившихся малышей, эти самые сосланные эльфы работали в поте лица, осеменяя окружающее женское население. По ходу дела, они мстили мелочному королю, сделавшему им такую бяку. Дело в том, что несмотря на все эти рассказы о плохом отношении к полукровкам, единственная раса, относящаяся к полукровкам с презрением — это люди. Тут получается следующее, если у всех рас, населяющих этот мир, отношением к другим немного настороженное, вернее опасливо-вежливое, и к полукровкам такое же, то у людей все иначе. Люди восторгаются эльфами, уважают гномов, с презрением относятся к гоблинам, боятся орков, убивают оборотней, охотятся на горгон и ненавидят друг друга. Больше чем друг друга, они ненавидят полукровок. Мне кажется, что это из-за того, что они не знают какой типаж поведения применить к этому существу, поэтому заведомо и ненавидят.

Говорят, что именно поэтому то Байонг и является уникальным городом, в котором существуют кварталы полукровок, кварталы чистокровок и все живут достаточно мирно. Погромов не бывает, ну или почти не бывает. Мне рассказывали что да, когда то давно, были погромы, а сейчас перестали. Да и кого громить, если недочеловеков здесь гораздо больше чем чистокровных людей.

Почти дойдя, до ратуши, я заметил открывающего свою лавку Вертера, гнома, живущего в городе очень давно. Кстати, раньше я считал, что гномы — это кузнецы, оружейники, оказалось нет. Гномы это прежде всего банкиры, держащие всю финансовую систему в большинстве стран, этакая мировая денежная элита. Вертер — исключение, потому что он именно что железных дел мастер, как я всегда гномов и представлял. Кивнув ему издалека и получив в ответ поднятый кулак, жестом «Рот Фронт!», означающим здесь тоже самое, что и у нас. Громкое сопение на всю площадь и едва слышное:

— Guten Morgen, Buerotrottel, — вместо: «Но пасаран!»

Я улыбаюсь. Это уже вроде игры, постоянно обзываться, словно маленькие дети, впервые узнавшие значение «взрослых» слов. Дело в том, что гномы разговаривают на матерном языке, совсем как мы. Это сейчас мне смешно, а когда я вспоминаю, как мы с ним познакомились, то смех остается где-то очень далеко за кадром. Мы тогда вообще чуть не поубивали друг друга, хотя скорей всего, гном убил бы меня.

Я шел тогда к западному выходу из города, где можно было наняться на неквалифицированную работу у Джонни— Башмачника. Говорят, что раньше он был модным сапожником в столице, но на свою беду четвертькровкой, к тому же орочьим. Ну и во время крупных беспорядков, напоролся на неприятности от своей гильдии. Что он натворил — я не знаю, но ему пришлось переселится сюда, поскольку воздух столицы стал очень вреден для его дыхания. Здесь он открыл небольшую забегаловку, в очень удачном месте. Здесь же получилось нечто вроде биржи, где можно наняться на неквалифицированную работу, что я и собирался сделать.

Толкнувший меня коротышка с широкими плечами, оттолкнул меня с дороги, пёрнул в мою сторону и сказал:

— Du verdammte Scheisskerl! Vollidiot!

Вы поймите меня правильно, я не знаю немецкого, но кое-какие ругательства помню. По крайней мере, единственный урок немецкого языка, который я действительно прослушал в университете от и до, тщательно конспектируя — это урок по ненормативной лексике, когда нашу немку заменяла её молодая коллега, девчонка чуть старше нас. Или мне послышалось, или меня только что выматерили.

Уставивишись ему в спину, я пытался привести в порядок свои взбесившиеся мысли. Коротышка, видимо почувствовал мой взгляд, поскольку обернулся и спросил:

— Was glotzest du? — а потом продублировал, — чё вылупился?

Чисто на автомате я ответил:

— Verschwinde!

Слово за слово, мы разорались на всю улицу, причем гном не ограничивался только своим языком, используя и многие другие идиоматические выражения известные ему, а знал он немало. На шум высовывались из окон, с любопытством наблюдая за происходящим. Гном уже засучивал рукава, чтобы долбануть от души. Я отвечал, со все возрастающим ужасом понимая, что тупо не успеваю на биржу из-за этого хмыря. Деньги же кончились и если я сегодня их не принесу, то надо будет выбирать: заплатить за ночлег, или за еду. Именно в этот момент и вмешалась городская стража, в отличие от Лилу достойная называться стражей.

— Стоять!

И удар тупым концом копья под коленки.

— Что здесь происходит?!

С ужасом я подумал о том, что меня сейчас заберут и все. Судя по одежде — этот гном из богатых и местный, а я пришелец. Значит виноват кто? Ну тут и спрашивать не надо. Нас растащили по сторонам, причем гном пытался пинаться в мою сторону и орать:

— Du schaebides Wesen!

Я ничего не отвечал, не до того было. Меня привели в старую башню, практически в центре города, которая после переноса стен использовалась как штаб-квартира местной стражи и сунули в небольшую каморку, в которой меня закинули сразу по прибытию. Я сидел в углу и ждал допросчика, как мне сказали. Тихо звякнула тень и вошел один из стражей, который меня схватил. Обернувшись в открытую дверь он с досадой прокричал:

— Да мне плевать, счас твоя очередь была. А я не допросчик.

После чего уселся за стол и буркнул мне:

— Ну рассказывай…

— Чего? — я постарался, чтобы мой голос дрожал не так сильно.

— Рассказывай из-за чего подрались…

Я не стал строить из себя Зою Козьмодемьянскую и начал рассказывать как на духу, что поругались и обязательно бы подрались, если бы не вмешалась стража, но…

— Мне плевать! — проорал багровеющий на глазах страж. — Вы бы хоть поубивали там друг друга. Никто ругательств не знает, какими вы хаяли друг друга.

Он висел надо мной, а я прикидывал, как стамеской бью снизу вверх и такая у меня в душе была умиротворенность, такое спокойствие, что мне было пофиг на его ор. Видимо поняв, что я на вопли практически не реагирую, он спросил почти спокойно:

— Было ли в ваших словах оскорбляющее другую расу?

Я задумался:

— Нууу… он сначал меня голубым обозвал, потом круглым идиотом, а я ему ответил, чтоб он отъе…лся от меня, что он говножуй и задница. Объяснил кто были его родители…

— И кто? — спросил кто-то от дверей.

Я оглянулся, возле дверей стояла группа поддержки стражника и заинтересованно наблюдала за мной.