Я стоял напротив отеля на другой стороне улицы, держа в поле зрения вход в отель. План состоял в том, что я должен был заранее предупредить Чарли о чьем-либо приближении. В его комнате была установлена видеокамера, на которую должен быть записан процесс передачи оборудования, а также ответы Уайтволла на вопросы Чарли. Эта кассета должна стать нашим основным прикрытием в случае, если нас заметут. Мы припрячем ее — вместе со всем остальным, до чего сможем добраться — и тогда поставим Бешеного Дейва в известность о том, что у нас есть козыри в рукаве для того, чтобы ни Уайтволл, ни кто-либо еще не пытались играть с нами в свои игры.

Я стоял прямо у витрины оружейного магазина. Перед пассажирами, ожидавшими автобус, открывался вид на почти бесконечное количество винтовок, ружей и хромированных пистолетов на любой, даже самый изысканный вкус. Я уже видел на улице нескольких парней с кобурами под толстовками, и использовали они их явно не для того, чтобы носить в них дезодорант. Толстовки, естественно, были черными. В Грузии черный был не просто черным. Мужчины были одеты в основном в черные кожаные куртки поверх другой черной одежды. Каждый грузин старше тридцати лет выглядел так, словно он провел ночь, шляясь по городу с бейсбольной битой в руке.

Улицы, идущие в гору от центральной магистрали, похоже, не асфальтировали со времен того самого рекордного урожая. Выбоин в них насчитывалось больше, чем «лад», готовых в эти выбоины провалиться, а тротуары оказались такими разбитыми, что даже бордюров не было видно.

Стаи лишайных собак явно намеревались провести целый день в погоне за разнообразным мусором, кружившим на ветру. На земле было очень много мусора, а полиэтиленовые пакеты, застревая в ветвях деревьев, сформировали четвертый холм, благодаря чему город целиком оказался зажат между холмами.

Прошло еще десять минут. За исключением оружейного магазина и эксцентричного магазинчика с мобильными телефонами и кафе, главная улица города была занята книжными магазинами. Глядя, как старые, похожие на бункеры русские грузовики маневрировали по проспекту среди потока новеньких «вольво» и «мерседесов», я понял, что улица совсем лишена светофоров. Я вспомнил, что мы не встретили ни одного и по дороге из аэропорта. То ли водители были здесь такими вежливыми, то ли ни один из них не обратил бы на них ни малейшего внимания.

За несколько минут до девяти двухцветный «Митцубиси Паджеро 4х4» с серебряными крыльями и темно-синим верхом припарковался возле отеля. В машине сидели трое. Даже издалека я увидел, что пассажир на заднем сиденье был размером с маленький танк. Он вразвалочку вышел на тротуар, открыл багажник и вытащил оттуда огромную цветастую сумку, после чего исчез за стеклянной дверью. Водитель остался сидеть на месте. Возле отеля останавливалось довольно много лимузинов и джипов, высаживая и забирая пассажиров, но, по-моему, это как раз и был Уайтволл.

Я включил мобильник. Стандартный порядок действий во время операции предполагал, что номер Чарли всегда будет оставаться последним вызовом в памяти телефона, так что я просто нажал кнопку вызова.

— Есть кандидат. У него сумка.

Я решил поиграть со смертью и пересек дорогу, чтобы поближе рассмотреть тех двоих, что сидели впереди. Они были как раз напротив меня, когда я бегом пересекал дорогу. Парни были словно из боевика про русских террористов. Им было где-то лет по тридцать пять, оба затянуты в кожу. Оба гладко выбриты и лысые, а у водителя к тому же были ровно подстриженные ногти на руках, небрежно державших руль, и пара золотых перстней.

Табличка с номерным знаком была сделана из прессованной стали, белый фон, черные буквы перед цифрой 960: местный номер, не военный и не дипломатический. Двигатель все еще работал, значит, пассажир с заднего сиденья не намеревался долго задерживаться внутри.

Я почувствовал, как вибрирует в кармане джинсов телефон. Я тут же исчез из поля зрения сидевших в машине и нажал на зеленую кнопку.

— Он спускается, дружище. Увидимся в десять.

Чарли вынул кассету из камеры. Он был наготове. Набор инструментов уже лежал на кровати рядом с ранцем цвета морской волны размером с сумку для обуви Имельды Маркос. Именно в этом ранце мы и должны были все это тащить до места назначения. Чарли не нужно было возиться и делать отмычки, казалось, что Уайтволл привез все, которые когда-либо создал человек.

— У Уайтволла на буксире двое местных громил. Мафия или нефть? Заставляет задуматься, не так ли?

— Задумался бы, если бы я вообще об этом думал. Но я не собираюсь этого делать, дружище. У меня от этого уже голова раскалывается.

— Честный ответ.

Я взял с кровати пару резиновых перчаток и начал натягивать их на руки. Если Уайтволл или кто-то из его громил оставил частички ДНК или отпечатки пальцев на инструментах, это было их дело, но я хотел, чтобы моих следов и следов Чарли на них не было.

— Отлично, старик. Как все прошло?

— Я сказал ему, что не стану делать эту работу до тех пор, пока он не объяснит, что происходит. Он рассказал мне обо всем, пока я надевал перчатки и доставал перед ним один за другим инструменты из сумки.

В наборе было все, что нужно профессиональному взломщику, — от отмычек, маленькой монтировки и гаечных ключей до мини-фонариков, лампочек на кольцах для ключей и резиновых прокладок для дверей, — но одной вещи все-таки не хватало.

— А где оружие, дружище? Здесь у каждой собаки есть пистолет.

— Оно нам не нужно. Как я и сказал, мы войдем и выйдем, не оставив ни следа.

Он взял в руки оптоволокно и сложил кабель таким образом, что его конец завертелся, словно червь.

— Кажется, наш пострел везде поспел. У него и связи с бойцами на севере, и взятки от русских он тоже берет. И те и другие хотят устроить саботаж на нефтепроводе, что не только прервет поставки нефти, но поставит под угрозу жизни и здоровье американских и британских рабочих.

— Уайтволл хочет положить всему этому конец, но сначала ему нужно знать, что там у База припрятано в том сейфе, — ну, ты знаешь, всякая информация: кто берет на лапу, кто дает и так далее. Как только эта информация попадет ему в руки, он — что скорее всего является синонимом правительства Соединенных Штатов и вместе с ним руководства нефтяных компаний, — как ты понимаешь, может спокойно идти на прием к президенту Грузии и разговаривать с ним. Соответствующие органы смогут взяться за дело, и ситуация разрешится с пользой для всех.

Он обернулся и посмотрел мне в глаза. На этот раз он не улыбался.

— Теперь ты доволен? Можешь посмотреть пленку, если хочешь.

Я покачал головой. Нет необходимости.

— Не нужно, если ты ему, конечно, доверяешь.

— Мне кажется, в этом есть смысл. В любом случае это не так уж и важно. Как я уже говорил, парень, я твердо намерен взяться за это дело. Если эти долбаные боевики начнут взрывать нефтепровод, погибнут люди. Те, кто работает по контракту, они осведомлены о своих рисках, им за это хорошо платят. Но остальные-то не в курсе — те, кто охраняет этот долбаный нефтепровод…

Я вспомнил молоденькие лица ребят из армейской рекламы. После чего я все понял.

— Думаю, им примерно столько же, сколько было Стивену…

— Ты прав, дружище. Хорошим парням всегда достается, это везде так. Кто знает? Возможно, я могу спасти других родителей от того кошмара, который пережили мы с Хэйзл. Я не поэтому взялся за это дело, но это было бы прекрасным дополнением.

На какой-то момент выражение его лица изменилось, когда он вспомнил о своем сыне, но он смог избавиться от своих эмоций так же быстро, как и попал под их влияние. Я слишком хорошо знал, как это происходит. И всегда надеялся, что чем дальше, тем будет становиться легче.

На его лице снова появились морщины.

— Да ну их к черту, эти деньги! Я за это грузинскую медаль получу! Ты хотел бы получить?

— Да мне все равно, — сказал я, — какой у нас план?