Моя совесть тоже была неспокойна. Мне было не по себе из-за того, что я соврал Силки. «Я съезжу на вокзал, посмотрю, не оставил ли он чего-нибудь в кассах», — это звучало почти так же, как «Я говорил с брокером, и мне кажется, что Чарли предложили работу где-то и он согласился, поэтому я лечу на другой конец света, чтобы узнать побольше об этом. Я, конечно, мог бы сказать, что буду дома к вечеру, но на самом деле в это время я буду в десяти тысячах метров над Сингапуром, но несмотря на это, все, что я говорил тебе, — это правда, и мы всегда можем доверять друг другу, честное слово». А что мне еще оставалось делать? Если я хотел узнать, куда уехал Чарли, мне нужно было самому лететь в Англию. Брокер мне ничего не сказал. Его работа заключалась в том, чтобы находить парням работу, а не уговаривать их ехать домой. Единственным способом вернуть его в семью было физически схватить этого старого тупого ублюдка за шиворот, выяснить, в чем именно его проблема, и посмотреть, чем я могу ему помочь.

Возможно, это оттого, что я в первый раз уехал от нее за последние три месяца, но у меня было жуткое чувство, что я уже скучал по Силки. У нее был дурацкий акцент и раздражавшая меня способность понимать людей лучше, чем понимал их я в большинстве случаев, но я привык к тому, что она рядом, и мне это даже нравилось. Конечно же, моя ложь не пройдет бесследно, но Хэйзл ей все объяснит, а я попытаюсь это загладить, когда вернусь. Когда бы это ни произошло. И в том случае, если она все еще будет там.

Я дошел до стоянки такси. Здесь все было по-старому. Напротив остановки построили новый супермаркет, но на этом изменения заканчивались. Я сел в машину и попросил отвезти меня в Боблсток. Водитель, малый лет пятидесяти пяти, с пониманием посмотрел на меня в зеркало заднего вида своего старенького «Пежо-405».

— Издалека? — местным нравилось то, что в их городке располагалась военная часть, и не только потому, что военные тратили здесь кучу денег. Этот водитель сделал неправильные выводы, глядя на загорелого парня, выглядевшего так, словно он спал в стогу.

— Ага! — я вытер лицо, пытаясь вернуть его снова к жизни. — Я точно не помню название улицы, но скажу, где нужно повернуть.

Я заметил несколько новых пабов и парочку магазинов, которых здесь раньше не было, но если не принимать их во внимание, Херефорд был таким же, каким я его помнил. Я ушел из полка в 1993-м и ни разу не был здесь после того. Единственное, что я здесь оставил, был счет в банке «Галифакс». Интересно, сколько там набежало процентов на один фунт пятьдесят пенсов.

Боблсток был одним из первых районов с поместьями нового типа, появившихся в эпоху Тэтчер на окраинах небольших городков. Дома здесь были построены из красного кирпича и выглядели так, словно сбились в кучу, чтобы согреться. В этих домах было в среднем по два-четыре ребенка, «Форд Мондео» в гараже, малюсенький задний дворик и лужайка перед домом, настолько маленькая, что ее можно было подстричь маникюрными ножницами.

Бешеный Дейв жил в самой верхней точке Боблстока, о чем он мне с гордостью рассказал. В доме заканчивался ремонт. Это был единственный ориентир, но и его было достаточно.

— Останови здесь, дружище.

Мы остановились возле кирпичного прямоугольника с пристроенным к нему гаражом, выглядевшим так, словно он был построен из отличного кирпича. Дом справа назывался Объездной Дорогой, а дом слева — Закоулком. На стене дома Бешеного Дейва виднелся только номер. Это было в его стиле. Бешеный Дейв служил в первой эскадрилье. Я его знал больше по кафе в центре города, чем по работе. Мы оба часто проводили там воскресное утро, попивая кофе, завтракая тостами и читая воскресные приложения. Он делал это, потому что пытался держаться подальше от своей жены, а я — потому что жены у меня не было.

Бешеный Дейв получил свою кличку за то, что он как раз не был бешеным. Он был очень спокойным. Он из тех людей, которые сначала анализируют шутку, а потом говорят: «О да. Я понял. Это смешно». Но несмотря на все его недостатки, твердость делала его идеальной кандидатурой для новой работы. Осмотрительность — прежде всего. Когда я спросил его по телефону о Чарли, он признался, что старый пердун значился в его списках, но даже не намекнул мне, когда и куда он уехал. Тем не менее он предложил приехать к нему на пиво в любое время, как только мне захочется поболтать, так что вот я здесь.

Машины возле дома не оказалось, но я разглядел какое-то движение в окне гостиной. Я расплатился с таксистом и пошел к дому по бетонному пандусу, заменявшему ступеньки на крыльце.

Я нажал на кнопку звонка, и почти сразу же дверь открылась и из дома вышли двое парней. Они были довольно молоды и подтянуты, очевидно, недавно демобилизовались или вот-вот собирались это сделать. Они оба были одеты так же, как и я, в бутсы, кожаную куртку и джинсы.

Парни направились в сторону дороги, а я вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Прямо передо мной находилась лестничная клетка с одним из тех лифтов, которые резко критиковала в своих воскресных приложениях Тора Херд.

Откуда-то справа донесся голос Дейва:

— Иди прямо, дружище. Я в гараже.

Я вошел в полупустую гостиную, в которой не было ничего лишнего: диван, два кресла, большой телевизор — и все. Больше ничего. Двустворчатые окна, доходящие до пола, выходили в небольшой сад.

— Я в гараже, дружище.

Я пересек маленькую лужайку и по еще одному пандусу, который вел к двери, встроенной в стену гаража, поднялся наверх. Судя по свежему раствору и краям кирпичей, гараж построили совсем недавно.

Гараж использовался в качестве кабинета. В нем не было окон, а на месте бывших навесных ворот стояла несущая стена. Бешеный Дейв сидел за столом. Он не поднялся. Он не мог этого сделать.

Я подошел к нему и пожал ему руку.

— Какого черта ты с собой сделал?

Бешеный Дейв выехал на своем хай-тековском алюминиевом инвалидном кресле из-за стола и подъехал ко мне.

— Не то, что ты думаешь. Ехал на «сузуки» по трассе М4, и в меня на полном ходу врезался парень из Эстонии на грузовике, затем я словно на американских горках покатался. Меня отбросило на разделительное заграждение, после чего вышвырнуло на встречную. Шесть месяцев я провел в госпитале «Стоук Мандевиль». Ногам капец. Я сейчас по больницам шатаюсь как окровавленное йо-йо. То вставляют пластины, то вынимают; они сами ни фига не знают, что делают. — Он осмотрел меня с ног до головы. — Черт побери, а ты и сам не очень-то хорошо выглядишь. Чай будешь? — Не дожидаясь ответа, он направил свою коляску к чайнику в углу. — Вот так я и ушел из полка. Моя инвалидность даже не позволила мне стать офицером. Я получаю пенсию по инвалидности, но этого едва хватает на стрижку. А затем подвернулась эта работенка. Глупо было бы за нее не взяться.

В Херефорде во все времена были брокеры. Это всегда кто-то, кто раньше служил в полку, потому что должен знать людей — кто еще служил, кто собирался уходить, — а если он этого не знал, то должен был знать кого-то, кто знал.

Раздался звон чашек.

— Пришлось превратить гараж в крепость. На дверях поставил жалюзи. Приходится перестраховываться на случай пожара из-за всей этой ерунды, — он кивнул в сторону стола. Там находились только телефон, ноутбук и две коробки с карточками, но для людей, которые интересовались, чем занимается та или иная компания, эти карточки были важнее, чем целый грузовик АК-47.

— Как это работает, Дейв? Я ни разу не был у брокера.

— Парни заходят ко мне или звонят и говорят, что ищут работу. Я записываю их данные на карточку и кладу ее в ящик с надписью «Резерв». А вторую коробку видишь? Это для «Штыков». Там лежат карточки ребят, которые уже работают.

В этот момент мне захотелось, чтобы чайник закипел как можно скорее. Любой администратор восхитился бы Дейвом, ну а я теперь знал почти все, что мне нужно было знать.

Но не тут то было. В его глазах загорелся странный свет. Может, после всего, что с ним случилось, он свихнулся. Он сейчас был похож на человека, хобби которого — отслеживать поезда и записывать номера локомотивов, человека, которого попросили провести экскурсию по Восточному Экспрессу.