Кажется, они нашли общий язык.

— Пожалуй, вернувшись домой, я посоветую нашим ребятам завести себе кошек.

— Вы доверяете этим двоим, что приехали с вами?

— Конечно.

— Но все же, надеюсь, не до конца? Что касается денег, я уполномочен предложить вам миллион долларов. Треть по заключении соглашения, треть, когда все будет готово, и треть после удачного завершения операции.

Мойлан заулыбался. Солидный доход за работу, которую они все равно собирались сделать.

— А расходы? Транспорт, надежная крыша и прочее обойдется не дешево.

Георгос кивнул. Все эти двусмысленные эвфемизмы были ему хорошо знакомы.

— Расходы, естественно, будут покрыты.

— В таком случае, я полагаю, мы договорились.

Грек долго задумчиво смотрел на своего собеседника. И наконец проговорил:

— Разумеется, мы могли бы провернуть дело гораздо, гораздо более крупное.

— Простите, не понял? — переспросил удивленный Мойлан.

— Наверное, вы даже не понимаете, как рады в Ираке вашему предложению о сотрудничестве. И даже не самой акции против вашего правительства, какой бы полезной она ни была. Видите ли, Саддам приперт к стенке. Хоть он и не верит в реальность войны, но решил не сдаваться, если она все же начнется. Однако, несмотря на оптимистические заявления для прессы, он знает, что обычными методами ему не победить. И вот высшие военные советники и Эстикбара разработали формулу, которая гарантирует Ираку победу в войне.

— Лично я не вижу такой возможности, — усомнился Мойлан.

— На Западе мало кто понимает, как мыслит Саддам. Там совершенно не представляют, на что он способен. Вы не могли не заметить, как он швырял миллионы из скудных ресурсов страны на разработку химического и биологического оружия.

— Американцы, французы и англичане вполне могут справиться с этим. Они давно готовились, опасаясь, что Советы пустят такое оружие в ход.

Грек снова улыбнулся.

— На поле боя — да, могут справиться. А дома, в своем дворе?

— Не понимаю… — начал было Мойлан, но тут же почувствовал, что понимает. Сердце затрепетало, и бокал дрогнул в руке.

— Смертоносное оружие, которое разрабатывалось для уничтожения Израиля, — объяснял Георгос, — можно повернуть против бывших друзей Саддама — Англии и Америки. Американцы предали его, он будет к ним беспощаден.

Мойлан в сомнении покачал головой.

— Даже если ему такой фокус удастся, американцы не отступят. Им есть что терять.

— О, они, безусловно, отступят, даже не сомневайтесь. — Георгос встал, направился к двойной двери, ведущей на кормовую палубу, выглянул в ночь. — К югу отсюда лежит остров Крит, где во время войны произошла знаменитая высадка немецких десантников. На нем есть американская военно-морская база и аэропорт в Сауда-бей. Обычно это тихая гавань, место для стоянки, заправки и пополнения запасов кораблей Шестого флота. А сегодня там кипит бурная деятельность, это опорный пункт операции «Щит в пустыне». Только представьте, какой эффект произвела бы его неожиданная атака с использованием убийственной комбинации антракса и клостридиум ботулинум. [46]

— Что-что?

— Вы, конечно, не знаете, что может сделать подобная химико-биологическая система. Антракс высоко вирулентен, [47]попав в дыхательную или пищеварительную систему, он убивает за двадцать четыре часа. Вызывает, как правило, пневмонию или сепсис с поражением жизненно важных органов. Через день на базе не останется в живых ни одного американца. Грандиозная шоковая терапия для Вашингтона!

Мойлан был потрясен.

— Иракцы пойдут на это? — проговорил он, внимательно глядя на Георгоса. — Вы пойдете на это?

Грек отвечал тихо-тихо, чуть ли не шепотом, с хрипотцой:

— Вопрос в том, друг мой, пойдете ли на это вы? Решится ли Временный совет ИРА помочь нам атаковать Крит и другие цели?

— Какие другие? — Пораженный до глубины души Мойлан не мог осознать масштабов предполагаемой операции.

— По примеру Соединенных Штатов, — продолжал Георгос, глядя на канделябр, — которые завершили Вторую мировую войну, сбросив без предупреждения атомную бомбу, Саддам Хусейн готов уничтожить базу на Крите. В качестве небольшой иллюстрации к тому, что может последовать дальше. Одновременно будет объявлено об аналогичных акциях в Вашингтоне, Лондоне и других городах союзников. Продемонстрировав способность и готовность к действиям, Саддам вынудит Буша с партнерами отступить ради собственного спасения. Если нет, коалиция быстро развалится после угрозы атак на Париж, Каир и Дамаск.

Мойлан тяжело перевел дух.

— Но все остальное после Крита будет блефом?

— О нет, мистер Мойлан. Вовсе нет. При необходимости будет сделано и все остальное. Соединенным Штатам придется отступить и отказаться от всяких претензий на роль мирового полицейского. Атака на Крите разрабатывается тщательно, чтобы произвести максимальный эффект, но уже готовятся планы акций в Вашингтоне и Лондоне.

— Вы шутите?

Георгос пропустил вопрос мимо ушей.

— Агенты Эстикбары завезли в Лондон баллоны с газом, содержащим бациллы сибирской язвы. Предполагается незаметно рассеивать их с буксиров, курсирующих через весь Лондон по Темзе. В результате ожидается около полумиллиона жертв и эвакуация обширных районов города.

Мойлана вдруг прохватил озноб, как будто по салону пронесся сквозняк, хотя Георгос уже закрыл двери.

— А Вашингтон?

— Одновременно с акцией в Лондоне в Вашингтоне в сенатских кухнях в пищу попадет примерно десять миллиграммов токсина ботулизма. Ударим американцев там, где побольней. По оценкам иракских экспертов, пострадает не менее пяти тысяч человек, половина из них умрет. Больше никто не станет смеяться над «Семнадцатым ноября».

— Вы говорите серьезно?

— Гораздо важнее, мистер Мойлан, что серьезно говорят иракцы. Настолько серьезно, что предлагают вашей организации ни больше ни меньше, как два миллиарда долларов за помощь в организации и проведении этих акций. Как вы считаете, Дублину это понравится?

Мойлан поморщился.

— Не могу знать.

Он в самом деле не знал, но хорошо представлял, какой ужас охватит Совет ИРА, какие там вспыхнут споры.

Даже у кровавых ястребов, к которым принадлежит он сам, есть свои моральные ценности, что бы ни думал о них весь остальной мир. Два миллиарда долларов превосходят самые смелые ожидания, но возникает серьезная нравственная дилемма. ИРА впервые пришлось бы работать исключительно из финансовых соображений, только ради денег.

Впрочем, кроме этого, ничего нового. Разве они уже не предложили расправиться с британским кабинетом на тех же самых условиях? Разве не помогали другим «братьям» — ЭТА, баскским сепаратистам, АНК в Южной Африке, [48]многим европейским террористическим группировкам — бороться с угнетателями?

Однако сейчас речь идет о другом. Химическое, биологическое и бактериологическое оружие завоевало дурную славу во всем мире. Нет никаких сомнений, что тот, кто применит это оружие, не обретет друзей и не одержит победы, которая имела бы пропагандистский успех за пределами арабского мира.

Может быть, Буш и пойдет на попятную, позволит Ираку остаться в Кувейте, но это вопрос времени — выждав момент, американцы за все отомстят Саддаму Хусейну.

Если причастность к акции ИРА раскроется, она лишится всех своих сторонников и сочувствующих. Такой риск не стоит даже двух миллиардов долларов. В Лондоне будут умирать ни в чем не повинные ирландцы, в Вашингтоне не станет могучего ирландского лобби, которое многие годы оказывает ИРА неоценимую поддержку, — все это рухнет в один момент.

Нет, он не думает, что Совет ИРА одобрит такое безумие.

Георгос наблюдал за ним молча, расслабившись, отдыхая, словно они только что потолковали о ценах на овощи. Теперь он подсел поближе к ирландцу.