— Да, мы друзья Али Абдуллы. А вы?

— Я — Ахмад, — сказал молодой человек, нервно кривя губы.

Эвери заметил, что с противоположной стороны возле бассейна появился еще один человек арабского типа, держа в руках что-то похожее на фотокамеру «Полароид».

— В чем дело, Ахмад? Вы знаете того мужчину?

— Слушайте, — шепнул ливиец, — идите в ресторан на горе Ликавиттос. Эта дорожка как раз вас туда приведет. В фуникулер не садитесь. Будьте там в час к обеду. Понятно?

— Понятно.

Ахмад неожиданно отскочил, а араб у бассейна вскинул фотоаппарат. Послышался щелчок и жужжание.

Мойлан насторожился.

— Что он сказал, Макс? Чего он хочет?

Эвери повернулся было к Ахмаду, но тот уже поспешно ретировался. Араб за оградкой бассейна нырнул в тень.

Мойлан заволновался.

— Макс, что происходит?

— Похоже, нас пригласили на обед.

Над его головой плешивая кошка наблюдала за ними, уютно угнездившись в кроне дерева, тараща глаза и навострив уши.

Гретхен Адамс следила за происходящим в восьмисотмиллиметровый объектив «Олимпус» с преобразователем, лежа в густой траве на дальней стороне бассейна.

Когда троица двинулась обратно в гостиницу, они с Базом пошли следом, любовно держась за руки. Неподалеку от отеля «Эродиан» у бровки тротуара прямо перед ними остановился непримечательный «фольксваген-пассат». За рулем сидел Джим Бакли, а Брайан Хант, перегнувшись через спинку переднего сиденья, распахнул заднюю дверцу.

Парочка юркнула в машину.

— Ну? — спросил Бакли.

— Встретились с парнем, похожим на араба, — ответил Баз. — Обменялись парой слов, потом другой араб их сфотографировал.

Гретхен вытащила из камеры кассету и отдала шефу.

— Поснимали друг друга, — недовольно сказала она. — Конечно, не всех. Меня они не заметили, зато я не смогла поймать араба с фотоаппаратом.

— Дерьмовое дело, — согласился Баз. — Они выбрали место, где невозможна слежка. Мы с Гретхен стояли в кустах на четвереньках. Рядом полно народу, все молча глазели, когда мы выползли в паутине и сухих листьях.

— Думаешь, полный ноль? — требовательно спросил Бакли.

— Нет, не думаю, — ответил Баз. — Я подставил направленный микрофон, только качество поганое, жутко фонит.

— О чем они говорили?

— Они разговаривали по-арабски, — пояснил Баз, вынимая спрятанный в спортивной сумке кассетник. Он нажал кнопку и послышалось бормотание, почти неразличимое в шуме листвы и щебете птиц.

Хант навострил уши.

— Гора Ликавиттос… Ресторан?

Гретхен кивнула.

— Есть там два заведения. Ресторанчик и столовая самообслуживания.

Баз вызывающе взглянул на командира.

— Черт побери, шеф, неужели нельзя сунуть Эвери или Лу микрофон? В следующий раз все может рухнуть, а нам останется только сидеть и смотреть.

— А что будет с ними, если у них найдут аппаратуру? — поинтересовался Бакли.

— Может, попробовать одну из этих новых авторучек со встроенным микрофоном? — вмешалась Гретхен. — Они здорово сделаны. И пишут, как настоящие.

Бакли повернулся к Ханту.

— Как думаешь, Брайан?

— Думаю, выбора нет, Джим. Пожалуй, попробуем.

Тем временем Монк и Поуп получили подтверждение известия о назначенной встрече, подслушивая разговор между вернувшимися в отель Мойланом, Эвери и Корриганом.

Когда мужчины втроем отправлялись на свидание, Мегги еще не пришла с прогулки.

Они остановили проезжавшее мимо желтое такси «кортина», и в тот же момент с места тронулась стоявшая чуть поодаль «тойота-королла».

В ней сидели трое членов группы «Чарли». За рулем — Лютер Дикс, чернокожий сотрудник «Дельты» из Рок-Крик в Вашингтоне, рядом Брэд Карвер, его полная противоположность — белокурый деревенский парень из Миссисипи, который к удивлению всех, не знакомых с ними, был ближайшим другом Лютера Дикса. Сзади расположился Вильерс, сержант-ветеран, ярый приверженец старой десантной школы. В свои сорок пять, приближаясь к окончанию срока действительной службы, этот мускулистый уроженец Глазго гордился выбитыми в драке в малазийском баре передними зубами нисколько не меньше, чем медалями за отвагу, хранившимися дома в нижнем ящике стола.

В противоположность Вильерсу второй десантник, следующий за «короллой» на мотоцикле, представлял «новую волну». Он не курил, фанатично заботился о спортивной форме, закончил среднюю школу, и теперь, когда ему скоро должно было стукнуть тридцать лет, Рэнди Рейд выглядел просто потрясающе. На единственный присущий ему порок намекало только прилипшее к нему прозвище. [42]

Перед Рэном Рейдом стояла задача следить за такси Мойлана и перехватить его, если громоздкая «королла» задержится у светофора или замешкается в потоке машин. Однако Лютер Дикс, усмехаясь, заверил, что этого не случится. Ни один сумасшедший таксист-грек не сможет тягаться с парнем из Рок-Крик, а если бы кто и решился на подобное безрассудство, Брэд Карвер не допустил бы этого.

В итоге весь путь до горы Ликавиттос, высочайшей точки Афин, обошелся без приключений. Такси высадило пассажиров на дороге, огибающей гигантское подножие горы. К удивлению группы «Чарли», объекты слежки не сели в фуникулер, а полезли к вершине по зигзагообразной тропинке.

После оживленных переговоров по радио с группой «Браво», которая уже готовилась сесть в вагончик подъемника, от пешего преследования решили отказаться. Мойлан, Эвери и Корриган явно придерживались полученных инструкций, и на голом склоне любой хвост был бы немедленно обнаружен.

Когда троица завершила свое утомительное восхождение, крупные капли дождя начали выбивать дробь по мраморному полу террасы, заставив обедающих на воздухе искать убежища в зале ресторана.

Мойлан вошел туда первым, сердито и энергично расталкивая столпившуюся в дверях публику, и был встречен расшаркивающимся официантом.

— Позвольте мне взять ваш пиджак для просушки. Друзья ждут вас.

Один из посетителей встал, приветствуя направлявшихся к нему трех мужчин. Лет пятидесяти, дородный, с оливковой кожей и короткими вьющимися волосами, некогда черными, теперь тронутыми сединой, одетый с некоторой небрежностью в кашемировый свитер и слаксы. Под пышными усами сверкали белизной и золотом дорогие вставные зубы.

— Мистер Мойлан, очень приятно. — Он протянул руку для пожатия, блеснув платиновым браслетом часов «Ролекс». — Пожалуйста, присоединяйтесь. Еда здесь великолепная.

— Вы ставите меня в неудобное положение, — сказал Мойлан, отмечая, что сделанный утром в Национальном парке полароидный снимок явно попал по назначению.

Человек представился как Нассир аль-Ариф, и слова его уловил микрофон, спрятанный в спортивной сумке американского туриста, который сидел с супругой у ближайшего окна.

Аль-Ариф сообщил, что он — ливанец иракского происхождения, торгует всякой всячиной, обосновался в Афинах, которые считает перекрестком Европы и Ближнего Востока.

В течение следующего часа он говорил и ел с равным энтузиазмом. Неизменно экспансивный и вежливый, он умудрился засыпать своих собеседников бесчисленным множеством пытливых и настойчивых вопросов, при этом ни разу не коснувшись ни их подлинных личностей, ни истинной цели визита, расспрашивая вместо этого о строительном бизнесе Мойлана, о его отношениях с Эвери и Корриганом, о цели их пребывания в Афинах. Притворяясь забывчивым, дважды возвращался то к одной, то к другой незначительной детали, пока собеседники не уяснили, что подвергаются тщательнейшей проверке. Несмотря на расточаемые аль-Арифом улыбки, его явно смущало присутствие американца.

— Слушайте, — пытаясь сдержать раздражение, сказал Мойлан, — если бы мы захотели вас провести, то дали бы Лу фальшивый паспорт. Он такой же ирландец, как я.

Наконец араб вроде бы удовлетворился.

— Я полагаю, мистер Мойлан, что смогу вам помочь. — Вытащил бумажник крокодиловой кожи и взял из кармашка визитную карточку. — Если вы собираетесь торговать, вам понадобится надежное судоходное агентство. Вот у этого человека офис в Пирее. Отправляйтесь туда завтра утром. Скажем, в восемь часов. Я предупрежу, он будет вас ждать. А теперь позвольте мне расплатиться за обед. Доставьте удовольствие.