— Пока все замечательно. Сколько там было денег?

— Должно быть… должно быть шестьдесят две тысячи. — Она всхлипнула и расплакалась.

Все сходится.

— Ладно. Следующий вопрос. Для чего предназначаются эти деньги?

— Чтобы рассчитаться за товар. Сумки. Много сумок.

— За что еще?

— Только…

— Белинда, я решил тут развести небольшой костерок в мусорном ведре. И каждый раз, когда ты не станешь отвечать на вопрос, я буду бросать туда по тысяче баксов.

— Глен, нет! Не делай этого!

— Что еще, кроме сумок?

— Хорошо, хорошо, сумки, кое-какие витамины и…

— Я достал зажигалку.

— Ладно. Не витамины. Скорее, фармация. Лекарства, которые продают по рецептам. Дешевые лекарства. Но не наркотики вроде крэка, героина и тому подобного. Настоящие лекарства, они помогают людям. Только по более низкой цене.

— Что еще?

— Да в общем-то и все. То есть было еще кое-что, но в основном сумки и лекарства.

— Откуда приходил товар? — Трубка в моей руке нагрелась.

— Как откуда — от фармацевтических компаний и фирм по производству сумок.

— У меня есть идея получше. Вместо того чтобы сжигать деньги, я оставлю их все себе.

— Черт, Глен, что ты хочешь от меня услышать?

— Все! — крикнул я. — Я хочу услышать, где ты берешь этот товар, что с ним делаешь, какое участие принимала в этом Шейла и почему, черт побери, в моем доме оказался конверт с шестьюдесятью двумя тысячами, будь они неладны! Я хочу знать, почему эти деньги оказались у Шейлы, зачем ты отдала их ей, что она должна была с ними делать. Я должен выяснить, что с ней случилось в последний день! Что Шейла делала, куда ездила, с кем встречалась до того момента, как остановилась на том съезде! Все это я хочу услышать от тебя, Белинда! И ты обязана мне рассказать.

Когда я закончил свою тираду, она захныкала:

— Я не знаю ответов на все вопросы, Глен.

— Расскажи то, что знаешь. Или я сожгу деньги.

Она снова всхлипнула.

— Сначала этим занимались Слокумы. Однажды вечером Даррен за превышение скорости остановил грузовик, ехавший в Бостон. Досмотрев его, он обнаружил, что машина забита сумками. Поддельными дизайнерскими сумками, понимаешь?

— Понимаю.

— Вместо того чтобы выписать водителю штраф, Даррен расспросил его о бизнесе, который он ведет, и выяснил все подробности. Он решил, что это будет неплохой приработок для Энн, к тому времени почти потерявшей работу, да еще в полиции урезали выплаты за сверхурочные. Потом тот человек связал Даррена со своими поставщиками из Нью-Йорка.

— Ладно. — Я потер лоб. Кажется, подступала головная боль.

— Энн сказала, что можно заработать много денег, и не только на сумках. Она говорила еще о часах и украшениях, DVD и строительных материалах — у нее была пара таких клиентов, — однако организация вечеринок с продажей сумок отнимала у нее почти все время. Энн не хотела, чтобы я продавала сумки, иначе мы стали бы конкурентами, но вот если бы я согласилась сбывать другую продукцию — тем более недвижимость в последнее время продавалась со скрипом… в общем, я согласилась и попробовала заняться ею.

— Наркотиками, — прокомментировал я.

— Я же сказала тебе: ничего подобного. Это не какой-нибудь метамфетамин, а легальные лекарственные препараты, изготовленные за рубежом. Многие из них поступали из Чайнатауна — тебе приходилось бывать на Канал-стрит?

— Какое отношение ко всему этому имела Шейла? Почему все деньги оказались у нее? Кому она должна была передать их?

— Глен, Шейла знала, как у тебя обстоят дела. Она пошла на курсы, чтобы помочь тебе, но после того как случился пожар и с заказами стало напряженно, Шейла тоже решила примкнуть к нам. Она только начала заниматься лекарствами и заключила пару сделок, однако этого оказалось достаточно, чтобы купить Келли новую одежду.

«Ох, Шейла, — подумал я, — ты не должна была этого делать».

— Деньги, Белинда.

— Энн и Даррен должны были заплатить. Шестьдесят две тысячи. Иногда я выполняла за них эту работу. Они любили, чтобы деньги доставлялись им лично.

— Они?

— Поставщики. Не думаю, будто Энн или Даррен когда-либо встречались с ними напрямую. Но у них был человек. Точно не знаю его имени, но…

— Соммер? Высокий черноволосый мужчина? В хороших ботинках? С фальшивым «Ролексом»?

— Похоже на него. На самом деле, я не ездила в город: обычно бросала деньги в почтовый ящик и все такое, — но если этим занималась Энн, то время от времени отдавала конверт тому человеку. Но за день до того, как я должна была осуществить передачу, мне позвонили клиенты, которые хотели посмотреть на следующий день дома. Поэтому я и обратилась к Шейле — она ведь была заинтересована в подработке — и спросила, не сможет ли она отдать за меня посылку по дороге на занятия.

Я крепко зажмурился.

— И она согласилась? — Шейла всегда шла навстречу своим друзьям, когда они просили ее о помощи.

— Да. И я отдала ей конверт, телефон, по которому нужно было позвонить, если возникнут проблемы.

— Соммер, — сказал я. — Шейла один раз звонила по этому номеру, чтобы сообщить о чем-то. Деньги так и не покинули наш дом. Почему она не передала их?

— Клянусь, я не знаю. Глен, мне сообщили, что если в ближайшее время я не привезу им деньги, они это так не оставят. Нам удалось частично собрать нужную сумму. Я взяла максимальный кредит и отдала Даррену и Энн семнадцать тысяч, они добавили еще восемь, и у нас получилось двадцать пять тысяч. Но остается еще тридцать семь, и если мы не расплатимся, нам накрутят жуткие проценты. Энн сказала мне, что ее жизнь застрахована. Но на выплату сейчас ушли бы месяцы, а они не хотят ждать.

— Возможно, тебе стоит позвонить в полицию, — холодно заметил я.

— Нет! Нет, послушай. Если я верну им деньги, все будет кончено. Я не хочу, чтобы в это вмешивалась полиция. Джорджу вообще ничего не известно. Он сойдет с ума, если узнает о моем участии в чем-то подобном.

— Так что, черт побери, происходит? — спросил я скорее себя, чем Белинду. — Шейла не поехала на Манхэттен или поехала, но без денег? Она пропустила занятия на курсах или…

— Что касается занятий, — проговорила Белинда, — сначала Шейла возлагала на них большие надежды, но преподаватель… он ее порядком достал.

— Алан Баттерфилд? Он ей часто звонил?

— Да. Не думаю, что речь шла о домашней работе. Шейла смотрела на экран мобильного, видела его имя и не отвечала.

Вот. Это звонки, которых Шейла не слышала или на которые не отвечала!

— Может быть, поэтому она и не поехала на курсы? — предположил я. — Но куда же тогда?..

— Наверное… куда-нибудь выпить, — осторожно проговорила Белинда. — Такое вполне могло случиться. Она жила в напряжении, ей нужно было расслабиться, понимаешь?

Я ничего не ответил.

— Глен, я очень сожалею обо всем произошедшем. И я раскаиваюсь, что втянула ее. Но мы не знаем, имеет ли это отношение к случившемуся после. Возможно… возможно, ей стало страшно. Она не захотела торговать лекарствами, пошла в бар и…

— Белинда, заткнись. Я услышал все, что хотел. Ты была отличной подругой. Сначала впутала Шейлу в сомнительное дело, теперь помогаешь Уилкинсонам. Лучше не придумаешь!

— Глен, — Белинда начала всхлипывать, — я ответила на твои вопросы. Рассказала все, что знаю. Я… мне нужны эти деньги.

— Я пришлю их тебе по почте, — отрезал я и закончил разговор.

Держа путь к шоссе, я проехал мимо дома Белинды. Хозяев не было, и я засунул конверт в почтовое окошко в двери и услышал, как он упал с другой стороны. Сначала я действительно думал наклеить на конверт марки и предоставить Белинде шанс вернуть свои деньги через почту США. Я был так зол на нее, что вполне мог вытворить нечто подобное, но в конце концов здравый смысл все же взял верх над эмоциями.

Конечно, учитывая все обстоятельства и предстоящий судебный процесс, способный уничтожить меня в финансовом плане, я мог оставить деньги у себя и никому об этом не говорить. Теперь каждый доллар был у меня на счету. Но эти деньги не принадлежали мне, и я поверил Белинде, когда она сказала, что Шейла должна была передать их вместо нее. К тому же это грязные деньги. Мне они были не нужны, и я больше не хотел встречаться с Соммером.