— Все замечательно, солнышко.

— Ты выяснил, что случилось с мамой Эмили?

— Это был несчастный случай, зайка. Она упала в воду, когда пыталась посмотреть, что произошло с колесом ее машины.

Келли немного помолчала, а затем сказала:

— Теперь у нас с Эмили есть кое-что общее.

Хотя Даррен Слокум заявил, что мой рассказ о телефонных переговорах его покойной жены, которые подслушала Келли, вполне удовлетворил его, инстинкт подсказывал мне — он солгал. Я был совершенно искренен с Фионой, когда говорил о своих опасениях, о том, что он может вернуться, поэтому было бы лучше, если бы Келли провела еще один день вдали от нашего дома. Правда, я не понял, о каком таком крупном куше, который я недавно якобы сорвал, он говорил и что он имел в виду. На могиле Шейлы еще не успела трава вырасти, а он уже намекал, будто благодаря случившемуся с ней несчастью я смог хорошо разжиться?

Я не знал, как мне реагировать, и списал это на бессвязный бред человека в состоянии потрясения.

После ленча я поехал в офис «Гарбер констрактинг». Он находился между супермаркетом «Черри» и отелем «Джаст инн тайм», примерно в полумиле от торгового центра «Коннектикут пост». И хоть мне удалось немного прибраться, я не смог толком сосредоточиться, начав прослушивать голосовую почту. Я намеревался перезвонить всем этим людям, но внезапно споткнулся о мысль, что не в силах выслушивать их, а тем более ехать к ним и объясняться, почему работа для них не выполнена. Однако я записал основную информацию по каждому из сообщений, чтобы в понедельник Салли могла этим заняться. Пускай я и не одобрял ее выбор бойфренда, однако в добросовестности ей не откажешь. Мы называли ее нашей сторукой, и она могла держать в голове детали всех наших проектов. Я видел, как она изощрялась по телефону с поставщиком черепицы, делая в то же самое время пометки о материалах для установки водопровода на каком-то другом объекте. Салли любила говорить, что в ее мозгу одновременно работает несколько программ, и при этом заявляла о праве на полный обвал системы, если он однажды случится.

Закрыв офис, я отправился в ближайший магазин за продуктами. Стейк на обед — для меня, салями, банка тунца и морковные палочки — для Келли в школу и мне на неделю. Я не особенно любил морковку, но Шейла хотела, чтобы во время ленча ее регулярно ела не только Келли, но и я. Просто удивительно. Да, я злился на свою покойную жену, но до сих пор проявлял почтение к ее желаниям.

Когда Келли пошла в первый класс и стала брать с собой обеды, сначала она просила нас с Шейлой давать ей пакет картофельных чипсов. Ее подруга Кристен каждый день ела чипсы, чем же она хуже? Но мы заявили, что, если мама Кристен хочет кормить дочь всякой гадостью, нас это не касается. Мы так делать не будем.

Тогда Келли спросила, можно ли ей брать хотя бы печенье из воздушного риса. Несмотря на то что в него добавляли рисовую пастилу, крупа, из какой оно делалось, была очень полезной. Шейла помогла ей приготовить выпечку. Она расплавила масло и рисовую пастилу, смешала все с хлопьями в большой миске, а потом они выложили это на противень. Какой же свинарник развели они на кухне! Зато потом Келли с удовольствием каждый день брала с собой в школу печенье.

Приблизительно через месяц, играя с Келли, Кристен спросила, не может ли она добавлять в рисовое печенье шоколадную крошку. Печенье ей очень понравилось. Каждый день Келли выменивала у Кристен картофельные чипсы на это лакомство.

Воспоминания заставили меня улыбнуться, пока я шел мимо полок с крупами и хлопьями. Казалось, как же давно это было… Неплохо бы вместе с Келли приготовить однажды вечером это печенье. Я потянулся за коробкой, не заметив рядом с собой женщины лет сорока — ей тоже понадобилась та же коробка. С женщиной был сын — темноволосый молодой человек лет шестнадцати-семнадцати, одетый в джинсы и куртку. Кроссовки его были разрисованы полосками и завитками.

— Извините, — отодвинулся я, нечаянно толкнув женщину локтем. — Берите!

Я снова посмотрел на нее. Да это же… Господи.

Бонни Уилкинсон. Мать Брэндона и вдова Коннора, погибших по вине Шейлы.

Она была с сыном Кори. У него были абсолютно пустые глаза, словно он выплакал все свои слезы.

Блузка и брюки висели на миссис Уилкинсон, лицо ее вытянулось и посерело. Она открыла рот и замерла, узнав меня.

Я толкнул назад свою тележку, чтобы обойти их. Мне стали не нужны эти рисовые хлопья. Только не сейчас.

— Разрешите проехать, — пробормотал я.

К ней наконец вернулась способность говорить, но слова она произносила с трудом:

— Подождите.

Я остановился.

— Извините?

— Возьмите, они очень вкусные…

Ее сын жег меня взглядом.

Я бросил тележку с продуктами и вышел из магазина.

Все необходимое я купил в супермаркете «Стоп-энд-шоп». Вместо рисовых хлопьев я взял все для лазаньи. Конечно, она у меня не получится так же хорошо, как у Шейлы, но все же решил попробовать.

Домой я поехал кружным путем, чтобы завернуть к Дугу Пинтеру.

Отец нанял его примерно в то время, когда я закончил Бейтс. Тогда Дугу сравнялось двадцать три, он был на год старше меня. Долгие годы мы работали вместе, но всегда понимали: рано или поздно я стану главой фирмы, — однако никто не ожидал, что это случится так скоро.

Отец руководил строительством ранчо в Бриджпорте. Он разгрузил две дюжины листов фанеры размером четыре на восемь футов, когда внезапно схватился за грудь и упал на землю. Врачи сказали, он умер еще до того, как его голова коснулась травы. Я поехал вместе с ним в «скорой помощи» и все вынимал эти травинки, застрявшие в его седых волосах.

Отцу было шестьдесят четыре. Мне — тридцать. Я сделал Дуга моим заместителем.

Дуг оказался отличным помощником. Он специализировался на плотницкой работе, но хорошо разбирался и в других аспектах строительства, что позволяло ему контролировать проведение всех работ, а при необходимости и самому подключаться к ним. В то время как я всегда был сдержан, Дуг отличался отзывчивостью и веселым нравом. Когда на работе возникала напряженная ситуация, Дуг всегда знал, что сказать или сделать, чтобы приободрить остальных. У него это получалось намного лучше, чем у меня. Не знаю, как бы я справлялся с делами все эти годы без него.

Однако в последние несколько месяцев с Дугом стало твориться нечто странное. Он уже не был душой компании, как прежде, а когда пытался шутить, это выглядело натужно. Я знал: дома у него сложилась напряженная ситуация — и вскоре выяснил, что это оказалось связано с финансами. Четыре года назад Дуг и его жена Бетси переехали в новый дом — взяли один из тех замечательных, великолепных ипотечных кредитов под смешные проценты, — но после того как в течение последнего года условия кредита пересмотрели, их ежемесячная выплата выросла больше чем в два раза.

Бетси работала бухгалтером в местном отделении «Джи-эм», которое недавно закрылось. Ей удалось устроиться на полставки в мебельном магазине Бриджпорта, но ее доход стал вдвое меньше прежней зарплаты.

Все это время оклад, который я выплачивал Дугу, оставался неизменным, но теперь он в лучшем случае топтался на месте, в худшем — шел ко дну. Хотя строительный и ремонтный бизнес буксовал, я не срезал оплату тем, кто на меня работал. По крайней мере Дугу, Салли, Кену Вангу и нашему новичку с севера Стюарту.

Пинтеры жили в деревянном двухэтажном доме рядом с Розез-Милл-роуд, неподалеку от озера Индиан. Оба их авто — старенький пикап «тойота», принадлежавший Дугу, и купленный в кредит «инфинити» Бетси — стояли на подъездной дорожке. Я затормозил рядом.

Из дома доносились резкие голоса; я поднял руку, чтобы постучать в дверь, однако на мгновение задержался и прислушался. Тут же стало ясно: обстановка в доме, прямо сказать, скверная, но мне не удалось разобрать, о чем шел разговор.

Я громко постучал, понимая, что за этим шумом меня могут и не услышать.