Литмир - Электронная Библиотека

— Сорок фунтов, Чайн?

Он оценил недостаточность средств, которыми располагала сестра.

— Господи, похоже, придется мне самому бежать за едой.

— А это, конечно, многое меняет, — заметила Чайна.

— Подожди-ка. — Чероки поднял палец, как человек, которого внезапно посетило вдохновение. — Бьюсь об заклад, на Хай-стрит есть банкомат, из которого ты можешь взять деньги.

— И даже если нет, — добавила Чайна, — по чистой случайности у меня с собой имеется кредитная карта.

— Сегодня и впрямь мой счастливый день.

И брат с сестрой весело рассмеялись. Они открыли свои дорожные сумки, чтобы проверить, все ли в них на месте. Тут Дебора с ними попрощалась. Чероки пошел провожать ее к двери. Снаружи, на полутемной лестнице, он ее остановил.

Стоя в тени, он особенно походил на мальчишку, которым, скорее всего, навсегда останется в душе.

— Дебс. Спасибо тебе. Без тебя… и без Саймона… в общем… спасибо.

— Мне кажется, мы ничего особенного не сделали.

— Ты много сделала. И вообще, ты была здесь. Как друг. — Он коротко усмехнулся. — Хотя мне хотелось большего. Черт. Ты знала? Знала, конечно. Замужняя дама. Мне всегда не везло с тобой.

Дебора моргнула. Ей стало жарко, но она молчала.

— Не то время, не то место, — продолжал Чероки. — Вот если бы все было по-другому, тогда или сейчас…

Он поглядел куда-то за нее, на крохотный дворик и уличные фонари за ним.

— Я просто хотел, чтобы ты знала. И не из-за того, что ты для нас сделала. Так было всегда.

— Спасибо, — ответила Дебора. — Я это запомню, Чероки.

— Если когда-нибудь наступит время…

Она положила руку ему на плечо.

— Оно не наступит, — сказала она. — Но все равно спасибо.

— Да. Ну ладно, — вздохнул он и поцеловал ее в щеку.

А потом, прежде чем она успела увернуться, взял ее за подбородок и поцеловал прямо в рот. Его язык коснулся ее губ, раздвинул их, скользнул внутрь и отпрянул.

— Мне хотелось сделать это с тех самых пор, как я тебя увидел, — признался он. — Черт возьми, и за что это английским парням такое везение?

Дебора отступила назад, все еще чувствуя вкус его поцелуя. Ее сердце билось быстро, легко и чисто. Но если она и дальше будет стоять в полутьме с Чероки Ривером, то оно забьется по-другому.

— Английским парням везет всегда, — ответила она и оставила его у двери.

По дороге в отель ей хотелось продолжать думать об этом поцелуе и обо всем, что ему предшествовало. Поэтому она избрала самый долгий путь. Спустилась вниз по лестнице Конституции и направилась на Хай-стрит.

Людей на улице почти не было. Магазины закрылись, а те рестораны, которые еще работали, располагались дальше, возле Ле-Полле. Три человека стояли в очереди к банкомату напротив Нет-Уэст, да пятеро подростков разговаривали по одному мобильному так громко, что их голоса эхом отдавались от стен домов на узенькой улочке. Тощая кошка поднялась по ступенькам с набережной и заскользила дальше, прижимаясь к фасаду обувного магазина, а где-то поблизости залился лаем пес, и мужской голос прикрикнул на него, чтобы он замолк.

Там, где Хай-стрит поворачивала направо и превращалась в Ле-Полле, спускавшуюся к гавани покатым склоном из аккуратно уложенных булыжников, Смит-стрит начинала свой подъем. Дебора свернула на нее и стала карабкаться на холм, думая о том, как за двенадцать коротких часов день перевернулся с ног на голову. Все началось с тревоги и нарастающего отчаяния, а кончилось шумным весельем. И откровением. Но эту мысль она тут же выбросила из головы.

Она знала, что слова Чероки родились под влиянием сиюминутной бурной радости и ощущения свободы, которую он почти уже потерял. Не следует принимать всерьез слова, сказанные на пике такого счастья.

Но вот поцелуй… Его она принимала всерьез. Но только как то, чем он был, то есть просто поцелуй. Ей понравилось его ощущение. Более того, ей понравилось возбуждение, которое он с собой принес. Однако ей хватило мудрости не принимать возбуждение за что-то более серьезное. И она не чувствовала себя вероломной или виноватой перед Саймоном. Ведь это был, в конце концов, всего лишь поцелуй.

Она улыбнулась и вспомнила все, что ему предшествовало, миг за мигом. Способность так по-детски радоваться всегда была отличительной чертой характера Чероки. А приступ серьезности, охвативший его на Гернси, возможно, впервые за все его тридцать три года, был скорее исключением, чем правилом.

Теперь они свободны либо продолжать путешествие, либо вернуться домой. Но что бы они ни выбрали, они унесут с собой частичку души Деборы, которая за три коротких года в Калифорнии из девочки превратилась в женщину. Без сомнения, Чероки будет бесить свою сестру и дальше. А Чайна будет по-прежнему сокрушать планы своего брата. Пикировка между ними не прекратится никогда, как это обычно бывает с личностями сложными и незаурядными. Но они всегда будут вместе. Такова природа кровных уз.

Думая об их отношениях, Дебора шла мимо магазинов Смит-стрит, почти не глядя по сторонам. И остановилась только на середине улицы, ярдах в тридцати от автомата, где купила газету сегодня днем. Она поглядела на окружавшие ее здания: Бюро консультации населения, «Маркс и Спенсер», турагентство Дэвиса, булочная Филлера, галерея Сент-Джеймса, книжный магазин Баттона… Прочитав эти и другие вывески, она нахмурилась. Вернулась к началу улицы и медленно пошла наверх, внимательно осматриваясь вокруг. У военного мемориала она остановилась.

«Похоже, придется мне самому бежать за едой».

Дебора поспешила в отель.

Саймона она нашла не в номере, а в баре. Он читал «Гардиан» и попивал виски — стакан стоял у его локтя. Целая компания бизнесменов толкалась в баре, они шумно опрокидывали свой джин с тоником и ныряли в общую миску за чипсами. В воздухе крепко пахло сигаретным дымом и человеческими телами, пропотевшими за долгий офшорно-финансовый рабочий день.

Дебора пробилась к мужу сквозь толпу. Она увидела, что Саймон одет для ужина.

— Пойду переоденусь, — торопливо сказала она.

— Не стоит, — ответил он. — Сразу пойдем или сначала выпьешь?

Она удивилась, почему он не спрашивает, где она была. Он сложил газету и поднял свой стакан в ожидании ответа.

— Я… — замешкалась она, — ну, может быть, шерри?

— Я принесу, — сказал он и двинулся к стойке, лавируя между посетителями.

Когда Саймон вернулся с напитком, она сказала:

— Я была у Чайны. Чероки отпустили. Им сказали, что они могут уезжать. Точнее, что они должны уехать первым же рейсом. В чем дело?

Казалось, он всматривается в нее, и это мгновение тянулось так долго, что на ее щеках выступила краска.

— Тебе ведь нравится Чероки Ривер, правда?

— Мне они оба нравятся. Саймон, в чем дело? Скажи мне. Пожалуйста.

— Картину украли, а не купили, — сказал он и бесстрастно добавил: — В Южной Калифорнии.

— В Южной Калифорнии?

Дебора чувствовала тревогу в своем голосе, но ничего не могла поделать, несмотря на все радостные события двух последних часов.

— Да. В Южной Калифорнии.

Саймон рассказал ей историю картины. И все время не сводил с нее долгого взгляда, который начал ее раздражать, потому что она чувствовала себя девчонкой, разочаровавшей своего родителя. Она терпеть не могла этот его взгляд еще с давних пор, но ничего не сказала, дожидаясь, пока он закончит свой рассказ.

— Добрые сестры больницы «Санта-Клара» приняли все меры предосторожности, когда узнали, что за полотно находится у них в руках, но их оказалось недостаточно. Кто-то внутри уже разузнал — тогда или раньше, — что, где и как. Фургон был бронирован, охранники вооружены до зубов, но дело происходило в Америке, стране, где быстро и без проблем можно купить все, что угодно, от АК-47 до взрывчатки.

— Значит, фургон попал в засаду?

— Да, когда картину возвращали из реставрации. Легко и просто. Причем засада была устроена так, что на калифорнийских дорогах ни у кого не вызвала бы подозрения.

146
{"b":"150793","o":1}