На очень выразительном лице смотрящей на него Тиернан страх боролся с решимостью. Наконец, приняв решение, она забралась на кровать и обхватила его лицо ладонями.

— Бреннан, это я, Тиернан Батлер. Я знаю, ты забыл меня, потому что обречен забывать свою истинную возлюбленную, когда она пропадает из виду. Кажется, ты считаешь, что она — это я, но ты должен вспомнить. Ты нужен мне. Мы обязаны завершить эту миссию, и я не представляю, как сделать это без тебя. Пожалуйста, вспомни!

— Проклятие, — прошептал он. — Откуда ты знаешь условия проклятия?

Она закрыла глаза, скривившись от отчаяния, но вдруг, моргнув, взмахнула ресницами:

— Ты, конечно, не Спящая Красавица, но попытка — не пытка, — прошептала она, и это было единственное предупреждение, прежде чем девушка наклонилась вперед и поцеловала его.

Поцеловала его, о, боги. Это была Тиернан. Она целовала его, и мир вокруг разлетелся вдребезги.

Пронзительно-яркие эмоции прожгли его насквозь. Огонь, лед и разряды молний, пронзили все его существо, словно их направлял трезубец Посейдона. Девушка поцеловала его, и истерзанные осколки души Бреннана возродились в ее образе.

Образ Тиернан.

Эмоции хлынули бурными потоками и обрушились на него мощнейшим штормом. Он потерпел крушение, и волны выбросили на берег совершенно неожиданные обломки: его воспоминания. О ней, о них, о прошедших полутора днях, таком, во имя всех богов, коротком сроке.

Он зарылся руками в ее волосы и, притянув к себе, поцеловал в ответ. В благодарность за спасение, за то, что они встретились, за освобождение его жизни от мрачного одиночества и отчаяния.

Она, наконец, отстранилась, задыхаясь, и трепетно улыбнулась:

— Надеюсь, что ты вспомнил меня, приятель, потому что, если ты вот так целуешь каждую незнакомую женщину, оказавшуюся в твоей постели, нам предстоит серьезный разговор.

— Ты, Тиернан Батлер, единственная незнакомка, которую я когда-либо снова поцелую, — серьезно провозгласил он, словно давал обет, и не понял, почему она рассмеялась.

— Ах, Бреннан, ты действительно меня помнишь? Проклятие не сработало?

— Сработало. Но, возможно, сон не отнимает мои воспоминания полностью.

Он сжал Тиернан в объятьях, посадив на колени, не способный выдержать более ни секунды, не касаясь ее. Его трясло, тело содрогалось от ужаса, что он мог потерять ее навсегда.

— Ты мне нужна. Сейчас, — процедил он, с трудом выдавливая слова сквозь стиснутые зубы. — Я не переживу это чувство, если не окажусь в тебе.

Она долго смотрела ему в глаза, и Бреннан был уверен, что будет отвергнут. Но девушка улыбнулась и, одним быстрым движением, стащила рубашку через голову и отбросила ее в сторону.

— Я тоже хочу тебя. Что ты собираешься с этим делать?

Тиернан не могла поверить, что так поступила. С рубашкой она отбросила в сторону осторожность, и вероятно, также и здравый смысл. Но облегчение, страсть и что-то еще более сильное, подтолкнуло ее к этому. К нему.

Бреннан старался быть джентльменом, и Тиернан могла точно сказать, что это давалось ему с трудом. Воин, которому две тысячи лет, пялился на ее грудь так, будто небеса разверзлись и оттуда высыпалась куча ангельской пыли прямо ему на колени.

Она улыбнулась ему:

— Мужчины. Вы все одинаковые. Будь то человек или атлантиец, все вы беспомощны перед голыми сиськами.

Он посмотрел ей в лицо с первобытным желанием, плещущимся в глазах. Тиернан вздрогнула, вдруг ощутив легкий испуг.

— Ты понимаешь, что предложила мне? — почти прорычал он, — Не существует пути назад. Ты станешь моей женщиной во всех смыслах.

Она снова вздрогнула снова и хотела прикрыть грудь, но Бреннан схватил ее за руки, по-прежнему пристально глядя ей в глаза.

— Я не планировала подписать контракт, — фыркнула она. — Я просто хотела….

— Моя, — повторил он. — Я собираюсь овладеть тобой сейчас. Это твой последний шанс передумать.

— Я могу сказать то же самое тебе. — Она вздернула подбородок. — Я не изменю своего решения, и вообще, мне слегка прохладно, поэтому, если ты закончил болтать…

Бреннан набросился на нее без всякой деликатности и нежного обольщения. В считанные секунды Тиернан оказалась на спине, ее штаны, сорванные с тела, полетели в сторону. Он смотрел на нее с выражением такого сильного блаженного счастья на лице, что она громко рассмеялась.

Он моргнул, как будто этот звук вывел его из транса, и опасная соблазнительная улыбка появилась на его лице.

— Я люблю звук твоего смеха, Тиернан Батлер.

— А я люблю твою сексуальную улыбку, Бреннан из Атлантиды, — промурлыкала она. — Давай отложим разговоры, и, может, ты поцелуешь меня?

— Я буду часами целовать каждый сантиметр твоего тела, но сейчас я не могу ждать, — он впился в ее рот, захватив его, пленив ее всю. Бреннан поймал ее запястья и завел руки девушки за голову. Он целовал ее губы и чувственные изгибы шеи. Жар опалил Тиернан, восхитительная наполненность и возбуждение охватило все тело, побуждая извиваться под ним, стремясь к большему.

— Еще, еще, — требовала она. — Сейчас.

Он громко рассмеялся, а затем его руки начали исследовать ее тело, и теперь уже Тиернан издавала стоны, когда его пальцы касались ее, проникая в нее, изучая ее.

— Ты такая мокрая для меня, — Бреннан охрип от желания, и Тиернан захотелось его укусить. Но больше всего она желала, нет, ей было просто необходимо прикоснуться к нему ртом везде и попробовать на вкус.

Он встал и рывком сдернул штаны, демонстрируя свой огромный от возбуждения, гордо вздымающийся член. Бреннан, не останавливаясь и без всяких колебаний, запрыгнул обратно в кровать, опустившись прямо на Тиернан, отчаянно стремясь только к одной единственной цели. Своими большими руками он развел бедра возлюбленной и вошел в нее одним мощным толчком так глубоко, как только мог, пока она не закричала от давления, ощущения наполненности и экстаза, получая то, что безумно хотела, что ей было необходимо. Именно так, как она хотела его.

— Моя, — прорычал он, выходя и входя в нее снова и снова. Мощными толчками врезаясь в нее до конца, каждым движением тела утверждая свое господство и обладание ею. — Моя. Моя во веки веков.

Она обхватила его ногами, сжимая пятками его твердые, мускулистые бедра, и он снова перешел на атлантийский язык, бормоча нежности или давая обещания. О, да, она никогда не чувствовала ничего столь прекрасного. Тиернан было все равно, что она не знает языка, потому что он не лгал, поэтому в ее голове звучала симфония колоколов вместо слов. Она услышала и поняла их истинное значение.

— Еще, — молила она, вне себя от страсти, балансируя на краю непостижимого блаженства. — Еще и еще, и не забудь, ты тоже мой, — закричала Тиернан, растворяясь, взлетая то ли к звездам, то ли через купол Атлантиды в глубины океана, паря в свободном падении в экстазе и освобождения.

Ее оргазм, должно быть, повлек за собой его собственный экстаз. Бреннан вошел в нее один последний раз, глубже и дальше, чем когда-либо прежде, и его большое тело содрогнулось, изливаясь в нее.

Прежде чем все улетучилось под натиском чистейших ощущений и невыносимо прекрасных цветов и света, на краткий миг к ней вернулся здравый смысл и рассудительность. И мысли о беременности. Она падала, каким-то образом падала… вверх? В сторону? Нет. Внутрь. Она падала прямо в душу Бреннана, и это пугало ее до смерти.

Бреннан громко прорычал от необъятного и невообразимо сладкого удовольствия. Разрядка, как сладкое безумие, охватила его, и его семя излилось в нее. Его, только его, всегда его. Тиернан должна признать это, согласиться, или он потеряет контроль над своим рассудком. Он должен сказать ей, дать понять.

— Тиернан, — ему удалось только произнести одно слово, имя, прежде чем происходящее захватило его. Слияние душ. Бреннан шагнул в бездну и охотно, с готовностью, проник в ее душу.

Тиернан росла в одиночестве из-за своих необычных способностей. Она была такой хрупкой и тоненькой из-за постоянного недоедания. Не потому что голодала. Она боялась лишний раз выйти из своей комнаты и услышать, как ее родители лгали друг другу снова и снова.