— Зачем? — шепнул он.

Я поняла, что он всерьез. Иногда я забываю, что Эдуард пугал меня когда-то почти как Олаф, а потом он что-нибудь такое скажет — и я вспоминаю, что он на самом деле хищник. Он мой друг и ко мне относится хорошо, но почти все прочие для него всего лишь объекты: орудия, которыми можно воспользоваться, либо препятствия, которые следует преодолеть.

— Если я скажу, что это будет правильно, ты надо мной станешь смеяться?

— Нет, — улыбнулся он.

— Вы идете, Форрестер, или для вас важнее ворковать с вашей подружкой? — окликнул его Шоу.

Мы оставили это замечание без ответа, и Эдуард ушел с бойцами, еще остававшимися на месте операции. Почти все остальные куда-то стремительно исчезли, как только по рации прозвучало «потери личного состава».

Бернардо бросился за Эдуардом, но Олаф остался на месте и сказал:

— Я останусь с тобой.

— Тед! — завопила я.

Эдуард обернулся, увидел гиганта и приказал:

— Джеффрис, догоняй.

Олаф заколебался, потом повернулся и стал догонять шагом-рысью. Тренировка есть тренировка, и на этот шаг он перешел без размышлений.

Я смотрела, как они садятся в машину. Эдуард не оглянулся. Я верила, что он сумеет себя уберечь, и жалела, что не могу быть с ними. Всегда оставалась мыслишка, что если я буду рядом, опасность для Эдуарда будет меньше, да и для всех. Комплекс Господа Бога, скажете? Ну нет. Паранойя? Возможно. Я только знала, что больше всего на свете не хочу объяснять Донне и детям, почему Эдуард никогда не вернется к ним.

Я осталась стоять с Морганом и еще несколькими сотрудниками. Постовой полисмен подвел к нам Виктора. Он в сшитом по мерке костюме намного элегантнее всех нас, но никакой роли это не играло. Как бы мы ни выглядели, полиция пометила нас как уродов каких-то, и игры с нами на сегодня закончились. Задача преследовать монстра и убить его будет решаться людьми. И тот факт, что я тут стою вместе с Виктором, ясно говорил, что в полиции Лас-Вегаса многие, если не все, считают меня монстром. А монстров на охоту за монстрами не берут. Почему? Потому что каждый в глубине души подозревает, что монстр всегда сочувствует другому монстру. А не людям.

В конечном счете не нам они не доверяли, а себе.

Виктор подошел к Моргану:

— Детектив Морган! Без нас с маршалом Блейк нет никакой надежды взять Мартина живым.

— Мы потеряли двоих сотрудников, Виктор. Неизвестно пока, убиты они или ранены. Вопрос о взятии живым больше не ставится.

— Но в случае его гибели мы теряем шанс найти дневное логово Витторио, — возразил он.

Я покачала головой:

— Это уже не важно. Можем притворяться, что это не так, по твой тигр подписал себе приговор, когда тронул полицейских.

— Ты даже не попытаешься их уговорить взять его живым?

— Они мне больше не верят, Виктор. Я слишком зрелищный устроила метафизический спектакль.

— А твой друг Форрестер?

— Пока не найдут пропавших сотрудников, это все не имеет значения.

— А если убить Мартина — значит никогда не найти тела сотрудников?

Я обернулась к Моргану:

— Что скажете? Если Мартин Бендес знает, где ваши люди?

— Я передам по рации, но вы сами сказали, Блейк. Он тронул наших людей — нам теперь их не сдержать.

— Он очень мощный оборотень, — сказал Виктор. — Его нелегко будет убить.

— Это угроза? — спросил Морган.

— Нет, деталь. Если Мартин одичал, и вы не разрешаете применить метафизику, чтобы его сдержать, то единственная ваша надежда — убить его с дальней дистанции.

— То есть вы мне советуете велеть своим людям брать его живым и убивать с дальней дистанции. — Морган улыбнулся и покачал головой, но я теперь знала, что эта улыбка — его вариант непроницаемого лица. — И то и другое сразу не получится, Виктор.

— Я знаю, детектив. Я советую вам использовать меня, чтобы я вам его привел ради той информации, которая у него есть. Но без меня и маршала у вас даже надежды нет взять его живым. И если мы действительно отстранены, то вам следует поставить на точку снайпера с серебряными пулями и убрать оборотня.

— Я передам ваш совет моему начальству.

Морган продолжал улыбаться, но по тону было ясно, что он не станет делать то, что просил Виктор, а совет его просто позабавил.

Мне совет не показался забавным — показался честным. Морган отошел — может быть, даже сделать то, что предложил Виктор. Хотя вряд ли.

Я оглядела остальных сотрудников.

— Мне жаль, что вы пропускаете тигриную охоту, сидя при нас няньками, — сказала я.

— Моя жена не будет об этом жалеть, — ответил один из них.

На табличке у него была фамилия «Кокс». Он выглядел старше остальных, где-то лет под сорок.

— И мне жаль, — отозвался другой. — Настоящая охота на тигра-оборотня. Когда еще случай выпадет?

Я обернулась на него посмотреть. На табличке значилось «Шелби», был он жизнерадостен и рвался в дело. Я подавила желание понюхать воздух и объявить: «А, салага!»

— Послужишь на нашей работе с мое, — сказал Кокс, — так будешь знать: вернулся домой живым — это уже победа.

— Женитьба превращает человека в тряпку, — заявил Шелби.

Другие сотрудники присоединились к добродушному подкалыванию. Кокс его воспринимал как ветеран с десятилетним стажем (наверное, так оно и было), а я знала, что он имел в виду. За мной даже собственных десяти лет не было, но вернуться домой живой, к тем, кого я люблю — для меня стало важнее, чем поймать бандита. Вполне взрослое отношение, но иногда оно означает, что пора менять работу — или переходить за письменный стол.

Который я терпеть не могу.

Несколько меньшей тряпкой я себя чувствовала, зная, что Эдуард отказался от контракта на Марми Нуар. Когда сама Смерть — как его прозвали вампиры, — отказывается от охоты, чтобы вернуться домой к семье, мир меняется коренным образом. Или, быть может, мир остался тем же, но изменились мы с Эдуардом.

Рации взорвались одновременно: наручные, наплечные микрофоны, все сразу. Кто-то нажал на своей аварийную кнопку, и дальше донеслось только во всю мочь сообщение: «Потери личного состава!».

Все бросились по машинам. Я следом за Коксом, Шелби тоже — очевидно, они работают вместе.

— Возьми меня с собой, Кокс.

Он остановился у двери, колеблясь, а тем временем с визгом шин срывались с места полицейские автомобили в блеске мигалок и реве сирен.

— Приказано было тебе оставаться здесь.

— Форрестер — мой напарник.

— У вас не работают парами, — возразил он.

— Он мой рабби.

— Я слыхал, он твой Свенгали, — ответил Шелби.

— Заткнись, — бросил ему Кокс.

Шелби заткнулся.

Мы с Коксом обменялись долгим взглядом, потом он кивнул:

— Садись.

Виктор подплыл за мной следом.

— Без него.

Кокс открыл дверцу.

— Если один из моих тигров напал на полицию, я смогу его остановить.

Не уверена, что это было удачное решение, но…

— Возьми его с собой. Если оставить его здесь и что-нибудь с ним случится, мало нам не покажется.

Кокс тихо выругался.

— Я понимаю, — сказала я, — Иногда приходится выбирать, за что именно тебе надерут задницу.

— Вот уж не поспоришь.

Кокс сел в машину, Шелби рядом с ним. Так как он не сказал «нет», мы с Виктором влезли на заднее сиденье. Врубились сирены и мигалки, и мы бросились догонять уехавших. Я все еще ловила привязной ремень, когда на крутом повороте меня отбросило на Виктора. Он обнял меня за плечи, прижал, и я ощутила новую проблему: как заставить отпустить тебя мужчину, который в жиме поднимает небольшой грузовик? При условии, что это надо сделать без крови?

Ответ: никак.

— Убери руки! — сказала я, перекрикивая сирену.

Он приблизил лицо и сказал мне в ухо:

— Времени мало, а есть вещи, которые ты должна знать.

Я усилием воли заставила мышцы не напрягаться и его не отталкивать. Попыталась прильнуть к нему, но получилось только кивнуть: