Я не спросила у Эдуарда, в чем талант Паука, но решила спросить, когда будем одни. Если мы вообще теперь когда-нибудь будем одни в Вегасе. Я начала беспокоиться, что Бернардо был прав, и что парни из СВАТ отныне станут нашими неразлучными друзьями.

— Мы решили, что лучше сами ордера привезем, Тед, — сказал Хупер. А потом улыбнулся: — Во избежание новых недоразумений.

Тед пожал плечами, будто хотел сказать: да ерунда.

— Я ж первый раз тогда приехал в Вегас. Извини, перепутал место встречи, но когда вампир вылез, уже не было времени вас звать.

— Ну, понятно, — сказал Хупер, но с таким видом, будто ни одному слову не верит.

— У вас все маршалы в департаменте имеют репутацию Одинокого Рейнджера, — сказал Паук.

— Он был техасский рейнджер, а не маршал США, — уточнила я.

— Как? — нахмурился Паук.

— Одинокий Рейнджер был техасским рейнджером, а не маршалом.

Паук улыбнулся и покачал головой:

— О’кей, постараюсь быть точнее.

Самое оно, Анита. Поправить мужчину в разговоре — лучший способ его завоевать.

Я не могла извиниться: во-первых, я ни в чем не была виновата. Во-вторых, извинение привлекло бы внимание к тому факту, что совершила неловкость. В стране мужчин чем меньше говоришь, тем лучше. Если бы Паук был женщиной, я должна была бы сказать что-нибудь заглаживающее, но плюс работы с мужчинами в том, что этого от тебя не ждут и не хотят. Я уже давно куда больше работаю с мужчинами, чем с женщинами, и немножко уже у меня девичьи разговоры заржавели. Несколько клиенток жаловались на мою рубленую речь.

Тед читал ордер. Потом передал мне, и я поняла, что ему там что-то не понравилось. Все ордера сейчас были федеральные и выписывались согласно Акту, который наши друзья называли Актом о противоестественных преступлениях, а не совсем друзья — противоестественным актом. Не надо было обхаживать разных судей и потеть над формулировками, но все же… их по-прежнему выдавали разные люди.

Я стояла на жаре между двумя автомобилями и читала ордер. Эдуард читал у меня из-за плеча, ожидая, пока я дойду до слов, на которые он среагировал. Олаф и Бернардо ждали, будто им этот ордер читать не надо.

Документ был сформулирован расплывчато, как обычно, но наконец я дошла до слов, которые мне не понравились.

«Данный ордер подразумевает любого ликантропа, замешанного в убийствах указанных оперативников, но не относится к оборотням-тиграм».

Я обернулась к Хуперу и Пауку:

— Никогда не видела федерального ордера, который учитывал бы местную политику. У вашего мастера города в Вашингтоне серьезные завязки.

Лицо Хупера было непроницаемо. Лицо Паука по-прежнему нейтрально-приветливо, и я поняла, что это его вариант пустой коповской физиономии.

— Очевидно, — ответил Хупер. — Но в этом ордере указываются ранения, нанесенные Колдуну. Это смерть виновного, если есть доказательства. Вы хотели включить сюда тигров, потому что унюхали тигриный запах на теле. Никто не даст вам ордер на жену мастера города Вегаса или его сыновей только потому, что вы — по вашим словам — почуяли тигра.

— О’кей, — кивнула я. — Вполне справедливо. Будь я даже полностью превратившимся оборотнем, мое обоняние в суде не стали бы учитывать. Но совсем иное дело — исключить тигров из ордера на обыск.

Я сложила ордер, и Эдуард положил его в карман синей ветровки с надписью «Маршал США». Я свою ветровку оставила дома. В Вегасе так жарко, что любая одежда лишняя, но только пока не стемнеет. В пустыне ночью холодно — странно, но факт.

— Ордера по Акту формулируются широко, Анита. Я думаю, они боятся того, что мы с этим ордером могли бы сделать. Репутация у тебя, у всех у вас такая, что счет убитых очень высок, а у нас потеря трех своих. Нам доверили быть вашим резервом и, быть может, подавать цивилизующий пример. — Он сделал глубокий вдох, так что вся грудь приподнялась, и выдохнул, распушив усы. — Я думаю, что власти испугались как бы мы в данной ситуации не оказались недостаточно цивилизованными.

— Вы отлично держите себя в руках все время, сколько я здесь. Там, наверху, должны были бы вам доверять.

— Самообладание — основа нашей профессии, Анита. Но можешь мне поверить, на этот раз оно нам дается нелегко.

— Всегда тяжело терять товарищей, — ответил Тед.

И все мы молча вспоминали. Не одни и те же потери, не одних и тех же погибших друзей, но у всех остались в прошлом имена, лица, голоса тех, кто никогда уже не войдет в дверь. Минута молчания о мертвых — когда их за плечами уже много, — возникает автоматически.

— Ты нормально это восприняла, Анита, — сказал Паук.

— Ты так говоришь, будто ожидал иного,

— Ожидал.

— Почему?

— Говорят, что у тебя вспыльчивый характер, особенно когда что-то выходит не по-твоему.

— Вспыльчивый, но не по таким поводам. Если бы вы получили ордер на тигров из-за того запаха, он бы потом мог не бить утвержден в суде. Нехорошо ведь убивать честных оборотней Вегаса по недобросовестному ордеру?

— Нехорошо, — согласился он.

Я снова вздохнула:

— Но сейчас вы меня поставили в неловкое положение. У меня есть значок, но ордера на тигров нет, и они имеют право меня не пустить, хоть десять значков у меня будь.

— Верно, — кивнул он.

И тут у меня возникла мысль. Отличная мысль, почти радостная мысль.

— Выполнение этого ордера не позволит нам навестить тигров.

— Нет, — согласился Хупер.

— Это значит, что мне придется добиваться своего обаянием, а не размахивать значком. То есть я туда пойду не как маршал США.

— Что это значит? — спросил Паук.

— Значит, что как подруга мастера города Сент-Луиса, я могу попросить аудиенции у жены Макса и, вероятно, ее получить.

— На каком основании? — спросил Хупер.

— На том основании, что жена Макса, Вивиана, будет ожидать моего визита до отъезда из города. Долг вежливости, пренебрежение которым было бы смертельным оскорблением. Хочу ли я оскорблять Чанг местного клана тигров?

— Я думаю, нет, — сказал Хупер, внимательно глядя мне в лицо.

— Без ордера ты можешь задавать вопросы, но не охотиться, — напомнил Паук.

— Ребята, не сомневайтесь, я отнюдь не хочу бросать перчатку Максу и его команде. Я думаю, если это кто-то из их тигров, они будут рады нам помочь раскрыть дело — они монстры современные. Убивать копов — это очень вредно для бизнеса.

Хупер уже доставал сотовый телефон:

— Сейчас всех подгоним к дому Макса, — сказал он.

— Хупер, если мы не можем этого сделать как маршалы США и мне приходится забегать на чашку кофе как подруге мастера чужого города, то уж точно я не могу тащить с собой тактическую штурмовую группу. Без ордера вас там на порог не пустят. Блин, да я буду рада, если туда пропустят меня с Тедом.

— И со мной, — добавил Олаф.

— И меня, и меня! — тянул руку Бернардо. И посмотрел на меня таким несчастным взглядом, что я задумалась, где же я что не так сделала. Но сейчас мне было не до того. Потом подумаю. Или не стану.

— Тед? — сказала я с вопросительной интонацией.

— Мне было бы спокойнее, если бы все маршалы могли войти, но я не знаю, как к этому отнесутся тигры.

— Честно говоря, я не знаю, как бы себя чувствовала, если бы шла одна.

Сказала и тут же пожалела. Во-первых, прозвучало как слабость, во-вторых, непонятно, как объяснить мои истинные причины нервозности возле тигров в присутствии Шоу.

Оперативники повернулись ко мне с серьезными лицами.

— Мы слыхали о нападении тигров в Сент-Луисе, — сказал Хупер.

Я поняла: он это воспринял как причину моего качания головой. Я ухватилась за подвернувшуюся возможность.

— Ага. Когда какой-то зверь тебя порежет, в присутствии этой породы начинаешь жаться.

— Мы пойдем с тобой, Анита.

— Ни в коем случае охрана Макса не даст мне взять вас с собой внутрь дома в обычном светском визите. Извините, ребята, но в вас слишком много СВАТовского.

Я даже не очень поняла, был ли в моих словах смысл, но они выслушали и вроде бы поняли.