Я перевела взгляд с Рика на Реквиема.

— Можно мне задать вопрос?

— Можно.

— Реквием сегодня питался?

— Нет.

— Тогда ты знаешь, что ни орально, ни каким-либо иным путем его до оргазма не довести.

— Тогда у тебя только две возможности — если ты не хочешь включать сюда сержанта.

Я постаралась не показать смущения, в которое меня повергла эта добавка.

— Макс тоже сегодня голоден, значит, остается Рик. Ты только притворился, что даешь мне выбор.

— Тебе остается притвориться, что ты его сделала.

Он стоял над Реквиемом, и я сообразила, что на столе за головой привязанного вампира выстроились в линию флаконы святой воды.

Я подошла к Рику, стала расстегивать на нем ремень. Он замычал протестующе, я набрала воздуху, выдохнула и прошептала:

— Рик, это все же не участь хуже смерти.

Он застыл в цепях, только смотрел, как я расстегиваю на нем штаны. Вот даже непонятно, что мне было бы труднее: протестующее мычание, дергающееся тело — или этот терпеливый взгляд.

Я расстегнула ему молнию на брюках и спустила их вниз — чтобы молнией ни себя, ни его не травмировать. Трусы оставила на месте, только убрала их с дороги, встала перед ним на колени. Ниже талии он был так же красив, как и выше, и здесь еще не было порезов. Я надеялась, что так и останется.

Взглянув вверх вдоль его тела, я увидела, что он на меня смотрит. Синие глаза были сердиты, это да, но еще что-то в них сейчас тоже было. Очевидно, мое «не участь хуже смерти» он принял близко к сердцу, потому что в его глазах уже была та темнота, которая появляется в этот момент у каждого мужчины. Я взяла его в руки и опустила к губам — он уже настолько выпрямился, что его пришлось отгибать вниз, поскольку он был прижат к животу. И он вошел мне в рот, гладко и полно, как любой другой.

Я люблю исполнять оральный секс. Люблю это ощущение у себя во рту, люблю выражение лица мужчины, когда ты это делаешь. Люблю звуки, которые они издают, люблю реакцию их тел. Я сейчас полностью себя отдала стоящему передо мной мужчине и ощущению собственного рта, охватившего его вокруг. Я целовала, сосала и лизала, рукой направляла, сжимала и поглаживала, я позволила себе выплеснуться в секс и ничего не осталось, кроме этого.

Глянув вверх, я увидела его широко раскрытые глаза, он задышал быстрее, он был так тверд весь, кроме гладкого кончика. Тело в цепях свело судорогой, и на этот раз — не от боли. Он закрыл глаза, закинул голову, и я быстрее задвигала им туда и обратно, туда и обратно, как можно быстрее. И ощутила на вкус первые предвестники приближающегося конца. Изменилось ощущение, чуть-чуть, как краткое изложение того, что сейчас будет.

Голос Витторио:

— Двух танцовщиц, если грудь вытащишь.

Я не колебалась — просто сдернула через голову футболку и бросила на пол. Его я сжимала в руке, тискала, подносила поближе — не хотела снижать градус процесса. Но мне пришлось отпустить его, чтобы расстегнуть лифчик и бросить его через плечо туда, где лежала футболка. А потом я снова насадилась на него ртом, охватывая и играя, дразня и присасываясь, пока не почувствовала, как он напрягся у меня во рту. И я успела его выхватить как раз вовремя, поглаживая рукой, а он выплеснулся вверх, наружу, густым теплым дождем. Мне забрызгало плечи и грудь, а я закинула голову назад, чтобы выставить груди и чтобы в глаза не попало.

Рик надо мной дергался, гремя цепями, постанывая сквозь кляп.

Витторио прижался к бару, глядел на меня, на Рика, на все представление с выражением желания и ужаса.

Я слышала, как Ава и Рокко открыли дверь, выпуская очередных заложниц. Я поползла к вампиру, груди свисали вниз, и с них капала теплая жидкость. Он вскочил на ноги и завизжал:

— Убейте их!

У меня по коже поползла будто шипящая магия, и я знала, что это: Рокко произнес слова, и джиннов не стало. Ава вскрикнула. Я рискнула глянуть и увидела, что Ава сунула нож в бок Рокко, но он ухватил ее за руку — а я знала, что умеет он делать таким с виду невинным прикосновением.

Этот взгляд был ошибкой. Витторио со своей невероятной быстротой уже стоял над Реквиемом. Мне быстроты не хватило бы, но есть у меня одна сила, действующая быстрее мысли. Я открыла ardeurи метнула его в вампира, подобно оружию. Могло бы ничего не получиться, но только что он заставил меня исполнить одну из его фантазий, и мысль обо мне и сексе крепко сидела у него в голове. Он хотел посмотреть.

Я не побежала — я кралась, извивалась, манила всем телом, и он не мог отвести глаз. Изувеченный вампир таращился на меня, а я обвила ладонью его руку, накрыла флакон со святой водой, выплеснув ее на пол безвредными каплями.

— Я его изуродую, — прошептал он.

— Ты хочешь не этого.

— Того, что я хочу, я не могу получить.

Я положила его опустевшие руки себе на груди, взглядом удерживая его взгляд. Его руки стали размазывать жидкость у меня по груди, будто он сам не понимал, что делает.

— Глаза, — сказал он. — У тебя глаза полны огня, как коньячные бриллианты!

— Скажи вслух, — прошептала я.

Он нагнул голову, я подняла лицо к нему:

— Скажи, скажи, — прошептала я.

— Освобождения. Я хочу освобождения.

Наши губы встретились, и мы поцеловались. В первый миг нежно, но тут же он стал кормиться из моего рта, и так интенсивно, что клыки порезали мне губы и наши рты наполнились сладким вкусом крови. От нее встрепенулись все виды голода, живущие во мне, но для всех прочих было поздно, и остался только ardeur.Я ему сопротивлялась, пыталась загнать в клетку, взять под контроль, но тут я поняла, почему короли предлагали Белль Морт свои короны, почему женщины готовы были отдать все за ночь с Жан-Клодом. Я поняла, что значит принадлежать к линии Белль Морт. Ardeur— это не что-то, что я должна питать, чтобы выжить, это способ получения пищи для меня. Это кровь моя.

Витторио нетерпеливо стонал зажатым ртом, руки жадно бродили по мне. Я почувствовала в нем возрастающее давление, ощутила, как смешивается ardeurс силой зверей, и она живая и горячая, совсем не вампирская. Витторио задышал быстрее. Тело его напряглось, и я прямо в него воткнула и ardeur,и силу тигров, как ищущую руку, и на миг, всего на миг дала ему понять вкус всего этого. Дала ему тень того, что он утратил — и он оторвался от меня с воплем, но тело его прильнуло ко мне, и руки в меня вцепились. Он свалился на пол, увлекая меня за собой, не отпуская из рук, и он плакал, и он смеялся.

— Как ты это сделала?

— Я из линии Белль Морт, я принадлежу Жан-Клоду. Наше назначение в мире — доставлять наслаждение.

Его рука нащупывала пол, и я поняла, что он хочет сделать еще до того, как блеснуло серебро. Я откатилась прочь — но он бросился за мной, и был он просто слишком быстр.

Но белая размытая полоса ударила ему в бок, за ней следующая. Двое тигров сплелись с вампиром, и от быстроты ему было мало толку, потому что они на него уже налетели. Я отползла прочь, мне была видна кровать — в цепях никого не было. Где Макс, я не знала, но я знала, где его жена и Рик. Остальные тигры вырвались из угла, где до того застыли, и на страшный миг мне показалось, что они нападают на нас, но они летели в схватку, летели к Витторио.

Из кухни появился Макс, протягивая мне полотенце. Я встала и начала вытираться. Оба мы не сводили глаз с драки, но видели только вихрь зубов и когтей.

— Ты ему замылила мозги, и это была та слабинка, которой я ждал. Тигры снова мои.

Ко мне подошел Рокко, зажимая рану на боку. Ава лежала перед ним на полу, глядя в потолок неподвижно.

— И как оно было на вкус? — спросила я.

— Отлично, — ответил он. — Ава не была под контролем. Она тебя предала, Макс.

— Я знаю. Она чувствовала, что мы обращаемся с ней как с тигром второго сорта, и была права.

Комнату залил фонтан крови.

— Артериальное кровотечение, — сказала я.

— Бой окончен, — ответил Макс.

Я бросила полотенце на пол, взяла с пола лифчик и футболку и подошла к Реквиему. Вспрыгнув на стол, сняла с него цепи. Он сорвал с себя кляп, я его обняла, он судорожно вздохнул. Я тронула ожоги — и почувствовала, что у меня глаза щиплет.