«Мы сидели в „Дэ маго“, когда все произошло, — говорит саксофонист Пол Рейзнер. — Мимо проходила группа французов, которые тащили на себе все свое оборудование. И вышло так, что среди них оказался тот парень, Андре Фламбо. Ему хватило одного взгляда на Бонни, чтобы встать на колено и сказать с этим жутким французским акцентом: „Бриджит! Мэрилин! Афродита! Я хочу, чтобы ты снялась в моем фильме“».

«Сладкая тьма» вынесла Бонни на гребень парижской Новой волны вместе с Джин Сиберг и позднее Джейн Фондой.

«За билетами на два ее первых фильма очередь растянулась вокруг всей главной площади Дентона, — вспоминает Мона Фриман. — Что вполне естественно для родного города Бонни. Но только узнав о рекламном щите на Таймс-сквер, мы наконец поняли, что она действительно это сделала. А потом в журнале „Вог“ появилась та потрясающая реклама для „Миднайт минк“».

«Бонни действительно запустила рекламную кампанию для „Миднайт минк“, — говорит Блэр Саквелл, президент „Миднайт минк“. — И та первая фотография прославила Эрика Арлингтона как фотографа, что бы там ни утверждал сам Эрик. Мы лихорадочно пытались решить, какое манто выбрать, стоит ли показывать туфли, что делать с ее волосами и все такое, а потом она вдруг снимает одежду, надевает на голое тело длинное манто нараспашку, поворачивается так, чтобы ничего не было видно, хотя совершенно ясно, что под манто на ней ничего нет, и спрашивает: „А что плохого в босых ногах?“»

«И конечно, все тут же начали перепечатывать рекламную фотографию, — продолжает Мона Фриман. — Представляете, как непривычно: босая Бонни, закутанная в белый мех. „Миднайт минк“ стала тогда жутко популярной».

Десять фильмов за пять лет принесли Бонни известность в Соединенных Штатах и в Европе. Она стала любимицей «Нью-Йорк таймс», «Вэрайети», «Тайм», «Ньюс-уик». Наконец после итальянской «Мастер Долороса» и кассового успеха в Америке Голливуд заплатил ей достаточно, чтобы она могла принять участие в двух высокобюджетных фильмах-катастрофах со звездным составом у себя дома.

«Больше никогда», — заявила Бонни, которая вернулась во Францию, чтобы сняться у Фламбо в «О любви и печали» — своем последнем хорошем фильме, выпущенном в этой стране.

В 1976 году Бонни со своей шестилетней дочерью Белиндой переехала в Испанию и обосновалась в роскошных апартаментах «Палас-отеля», покидая их лишь затем, чтобы сыграть в европейских фильмах своего тогдашнего любовника режиссера Леонардо Галло.

«Почему женщине обязательно выходить замуж, чтобы родить ребенка?! Я смогу воспитать Белинду и научу ее быть такой же независимой, как я сама».

Фильмы Галло, хотя и не шли в Соединенных Штагах, в Европе делали хорошие сборы.

В 1980 году в Лондоне во время съемок телефильма с американской звездой Алексом Клементайном Бонни пришлось срочно госпитализировать.

«То вовсе не было попыткой самоубийства. Не знаю, откуда просочились подобные слухи. Для того чтобы верить в жизнь, вовсе не обязательно верить в Бога».

После этого она снялась еще в десятке зарубежных фильмов. Она работала в Англии, Испании, Италии, Германии, даже в Швеции. Фильмы ужаса, вестерны, приключенческие, кровавая мистика. У нее был весьма широкий диапазон ролей: от хозяйки заведения, занимающейся нелегальной торговлей оружием, до вампира.

«Не важно, что вы думаете о самих фильмах, — пишет Лиз Харпер, пресс-атташе „Юнайтед театрикалз“, — Бонни бесподобна в любом из них. И не стоит забывать о том, что даже в самые неудачные годы она получала от двухсот до пятисот тысяч долларов за фильм».

«Как-то раз мы приехали к ней в Вену, где проходили съемки, — рассказывает Триш, старинная подруга и наперсница Бонни. — Мы не поняли ни сюжета фильма, ни того, была ли героиня Бонни плохой или хорошей. Но Бонни честно отрабатывала свои деньги и в точности исполняла все, что говорил ей режиссер».

После еще двух непонятных случаев госпитализации, в Вене и Риме, Бонни сочла за благо удалиться на свой райский остров Сент-Эспри, который она в свое время приобрела по случаю у одного греческого судового магната.

«За последние два года папарацци сделали больше моих снимков на Сент-Эспри, чем за всю мою предыдущую жизнь. Утром я встаю, выхожу на террасу, а вечером фото уже в итальянской газете».

Марселла Гютрон, бывший агент Бонни, отмечает, что та даже видеть не желает никаких сценариев.

«Качественные эротические фильмы, в которых она снималась у Фламбо, канули в Лету. Их сменило жесткое порно. А великие европейские режиссеры, когда-то работавшие с Бонни, ушли из мира кино. Конечно, совсем другой вопрос, если бы ей поступило предложение от Полански, Феллини или Бергмана».

«Серьезные американские кинорежиссеры к этому времени уже добились признания, — пишет нью-йоркский кинокритик Руди Мейер. — Олдмен, Коппола, Скорсезе, Спилберг, Лукас. Теперь только о них и говорят».

«У нее хватило ума вовремя уйти, — говорит актер, с которым Бонни снималась в Голливуде. — На Сент-Эспри она стала загадкой, приобретя тем самым новую рыночную стоимость. Именно тогда в сетевых магазинах по всей стране появились посвященные ей иллюстрированные издания. „Легендарная Бонни“ и все такое. Конечно, она не имела с этого ни цента, но книга помогали ей оставаться популярной, особенно у студентов. Они даже организовали фестиваль ее имени в Нью-Хейвене, в Беркли и в маленьком арт-хаусе в Лос-Анджелесе».

Сент-Эспри. Вилла из пятнадцати комнат, которая подробно описана в «Архитектурном дайджесте» за 1982 год. Два плавательных бассейна, конюшни, теннисный корт, яхта, две моторные лодки. Друзей из Техаса часто приглашали туда на праздники, званые обеды и встречи. Джилл Флеминг и Триш Коди, старые школьные друзья Бонни, поселились на ее вилле в 1981 году.

Джилл Флеминг

«Вы никогда и нигде не видели ничего подобного. Мы жили в сказочной роскоши, а Бонни оставалась все той же техасской девчонкой, которую мы знали и любили. Она угощала нас пивом и жареным мясом на террасе, стараясь сделать так, чтобы все чувствовали себя как дома. В ее представлении хорошо проводить время — это окружить себя старыми друзьями, посмотреть телевизор, почитать интересную книгу».

Трэвис Бакнер, друг из Техаса

«Бонни никакими силами невозможно было заставить покинуть остров. У нее сложилась здесь своя замкнутая система. Дэрил каждую неделю отправлял ей по морю коробки видеокассет, книг и журналов. Джилл с Триш ездили в Париж или Рим, чтобы обновить ее гардероб. Парфюмерная фирма заполучила ее для своей рекламы исключительно через Дэрила, который уговорил Бонни дать согласие. У Бонни было любимое место на балконе, и она покидала его лишь для того, чтобы пойти в ванную или в постель».

Триш Коди

«Бонни была товаром, а Дэрил — мозгом их совместного предприятия. Сколько бы Бонни ни заработала на фильме, половина непременно отходила Дэрилу, а тот вкладывал каждый пенни в техасскую землю. Бонни даже отсылала Дэрилу половину полученных счетов. Именно Дэрилу хватило ума купить дом в Беверли-Хиллз еще в шестидесятых годах, то есть до того, как стоимость недвижимости там стала заоблачной. Бонни же не хотела жить в Калифорнии. Дэрил все эти годы сдавал дом представителям киноиндустрии, заставляя их платить за новый бассейн, за новый ковер, за новый ландшафтный дизайн и за покраску стен. И к тому времени, как Бонни решила вернуться, ее дом стал картинкой из журнала».

Джилл Флеминг

«Конечно, только благодаря Дэрилу появилась известная фотография с далматинскими догами. Если бы не Дэрил, Эрику Арлингтону ни за что не удалось бы уговорить Бонни позировать ему. Всем приходилось проходить через Дэрила».

Эрик Арлингтон, фотограф

«У меня и в мыслях не было ее снимать после рекламной кампании для „Миднайт минк“ Откровенно говоря, я ничего особо не ожидал. А потом я увидел ее, такую же прекрасную, как когда-то, на террасе в окружении роскошных черно-белых собак. И она сказала мне: „Мистер Арлингтон, я согласна вам позировать, если для этого мне не придется никуда отсюда уходить“.