Тем не менее пресса продолжала мазать черной краской всех участников скандала. Бонни бросила своего ребенка. И по общему мнению, причиной того был Марти. Суперзвезда из «Полета с шампанским» обернулась злой королевой из «Белоснежки». Чем больше они старались перевести на меня стрелки, направив на мою особу все внимание публики, тем сильнее привлекали общественный интерес к собственным персонам.

И хотя Дэн продолжал уверять меня, что ордер на арест Белинды не позволит большому жюри предъявить мне обвинение, из утренних выпусков газет я понял: против меня явно что-то затевается.

Обе концепции исчезновения Белинды — преступницы в бегах и жертвы убийцы — не вступали в явное противоречие. Наоборот, они как бы граничили друг с другом, в результате чего дело набирало обороты.

Белинда была дрянной девчонкой, за что ее и убили. Белинда была маленькой принцессой секса, за что и получила по заслугам.

Данный подход был взят на вооружение даже таким уважаемым изданием, как «Нью-Йорк таймс». Малолетняя актриса Белинда Бланшар — единственная дочь суперзвезды Бонни и знаменитого стилиста Джи-Джи — впервые завоевала настоящую известность, сыграв эротическую роль, ставшую вершиной творчества молодой актрисы, карьеру которой оборвала преждевременная смерть. В «Лос-Анджелес таймс» пришли к схожим выводам: «Что касается чувственной красавицы с детским ротиком из „Конца игры“, то хотелось бы знать: она так же легко соблазнила смерть, как соблазнила зрителей Каннского кинофестиваля?»

Я был в ужасе от происходящего. Дэн явно пребывал в состоянии сильного беспокойства, хотя и не хотел в этом признаваться.

А вот Алекс остался верен себе. Он не удивился и не расстроился. Алекс героически продолжал проводить кампанию в мою поддержку: обзванивал представителей прессы по всей стране, заявляя на всех углах о нашей дружбе, а еще с удовольствием давал материал для новостных изданий: «АЛЕКС КЛЕМЕНТАЙН СТОИТ ГОРОЙ ЗА СТАРОГО ДРУГА» — лос-анджелесские газеты; «КЛЕМЕНТАЙН ЗАЩИЩАЕТ УОКЕРА» — местная «Кроникл».

Но когда Алекс пришел в среду вечером ко мне домой на обед — собственно, обед он принес с собой: пасту, телятину и прочие деликатесы — и мы наконец смогли спокойно поговорить, он со своей обычной невозмутимостью объяснил, почему его вовсе не удивляет общепринятая точка зрения, что «дрянная девчонка получила по заслугам».

Алекс тактично напомнил мне о нашем давнишнем разговоре, когда он предупреждал меня, что люди отнюдь не стали терпимее к скандальным историям.

— Людям нужна дозированная грязь в дозированном количестве, — повторил Алекс. — И мне плевать, сколько фильмов с малолетними секс-звездами они клепают у себя в Тинсельтауне, но тебе сорок пять, и ты, даже не извинившись, трахаешь малолетку, а твои чертовы картины расхватывают, как горячие пирожки, и это бесит их больше всего. Людям хочется верить в раскаяние, в расплату за грехи, а потому им приятно думать, что она мертва.

— Да и черт с ними! — огрызнулся я. — Я вот что тебе скажу, Клементайн! Проголосовали еще далеко не все.

— Послушай, Джереми, ты должен спокойно отнестись к моим словам. Связь между сексом и любовью, если можно так выразиться, — это очень по-американски, ну, как яблочный пирог. Уже много лет каждый их фильм о гомосексуальной любви — или о любви с отклонениями от общепринятых норм — непременно кончается самоубийством или убийством. Вспомни хотя бы «Лолиту». Гумберт Гумберт убивает Килти, а потом он и Лолита умирают. И когда ты нарушаешь правила, Америка всегда заставляет тебя платить дорогую цену. Это аксиома. В полицейских телесериалах такое сплошь и рядом.

— Подожди, Алекс, — перебил его я. — Когда все будет сказано и сделано, тогда и посмотрим, кто был прав насчет секса, публичного скандала, денег и смерти.

— Господи, смерть! Перестаньте говорить о смерти! — вмешался в разговор Джи-Джи. — Белинда в порядке, и она справится.

— Да, — согласился Дэн. — Но как?

— Ты только посмотри, что творится, — кивнул Алекс. — Ребята в штатском расспрашивают каждую проходящую мимо твоего дома малолетку. Они останавливают их, требуют предъявить удостоверение личности. Я собственными глазами видел, когда шел к тебе. И я скажу тебе, что мне удалось услышать. На «Юнайтед театрикалз» обрушилась лавина звонков от ненормальных девиц, утверждающих, что они — Белинда. Мне рассказал о звонках мой агент. А теперь как, черт возьми, их секретарши смогут узнать настоящую Белинду, если она вдруг объявится?

— А как насчет Сьюзен Джеремайя? — спросил Джи-Джи. — Кто-нибудь что-нибудь слышал о ней? Быть может, Белинда попытается связаться с нами через Сьюзен?

— Она снимает дом на Бенедикт-Каньон-драйв в Лос-Анджелесе, но парень, что подошел к телефону, сказал мне, что она еще не вернулась из Рима, — покачал головой Дэн. — Она должна была сегодня утром прилететь в Нью-Йорк, а дальше — в Чикаго и только потом — домой.

— А что, если попробовать еще раз позвонить? — предложил я.

— Уже пробовал. Там автоответчик. Похоже, тот парень ушел пообедать. Но я обязательно позвоню. Попозже.

Ну, Сьюзен очень занята, и кто ее за это осудит?!

Сегодня в полночь в Вествуде начинался показ «Конца игры». Все билеты были в момент распроданы. А на бульваре Сансет неожиданно стали торговать постерами с изображением Белинды в одном бикини верхом на лошади.

Мы еще сидели за столом, когда из Лос-Анджелеса по второй линии до меня чудом дозвонилась мой агент, причем специально, чтобы сообщить, что если Белинда наконец объявится, то все двери в мире кино будут перед ней открыты.

— Клер, ты что, издеваешься надо мной! Ты заставила оператора прервать разговор на линии только для того, чтобы мне это сказать!

— Можешь не сомневаться. Причем мне пришлось потратить хренову тучу времени, чтобы убедить телефонную компанию. Мне удалось убедить их старшего, что здесь вопрос жизни и смерти. А что, теперь у всех жителей Америки есть номер твоего телефона? Сейчас послушай меня очень внимательно. Что касается Белинды, то у меня каждый второй звонок — насчет нее. Ты сам-то хоть видел фильм? Джер, я тебе вот что скажу: найди ее, женись на ней и непременно передай ей мое сообщение. Идет? Я буду ее представлять и за две секунды обтяпаю для нее миллионное дельце с «Сенчури интернэшнл пикчерз». Так вот, ну, если… ну, если…

— Если что?

— Если она не угодит за решетку.

— Ладно, Клер, мне пора.

— Остынь, Джереми! У тебя есть хоть какое-то представление о силе общественного мнения? «Свободу Белинде и Джереми, влюбленной паре из Сан-Франциско!» и все такое.

— Клер, можешь наклеить стикер себе на бампер. Нам он еще пригодится. Ты попала в самую точку.

— Эй, а ты в курсе, что у твоих издателей дела не ах? Книжные магазины отправляют обратно твои книжки. Позволь мне провернуть сделку с твоим выставочным каталогом. Сейчас он самое горячее, что у тебя есть.

— До свидания, Клер! Я люблю тебя. Ты единственная оптимистка из всех, с кем я сегодня говорил! — И я повесил трубку.

Мне ужасно хотелось рассказать Алексу о разговоре с Клер. Тем самым мы, возможно, поставили бы точку в нашем давнишнем споре о сексе, смерти и деньгах. Так как, скорее всего, здесь мы оба правы. Но я чувствовал, что еще не время. Чуть попозже, Клементайн, думал я. Еще рано. Потому что я твердо знал: Белинда в порядке и она обязательно вернется. Я не сомневался, что вернется. Пусть себе на здоровье возвращают мои книги!

Тем временем на «Энтертейнмент тунайт» уже сообщили об отмене показа «Полета с шампанским», а также о том, что Марти Морески еще раз допрашивают в полицейском управлении Лос-Анджелеса, на сей раз уже по поводу его взаимоотношений с пропавшей девочкой Белиндой Бланшар.

Что касается Джереми Уокера, то Музей современного искусства в Нью-Йорке объявил, что собирается приобрести серию картин «Белинда на латунной кровати». Совет директоров музея не намерен делать какие-либо заявления по поводу скандала, разразившегося вокруг работ Уокера.