Его медсестра Диана Блейлок немедля позвала Хэнка к телефону. Как только Ноэль объяснила, в чем дело — не переставая удивляться своему ровному тону, который резко контрастировал с гулким стуком сердца, — Хэнк сразу же перехватил инициативу.

— Постарайся не сдвигать ее с места, — распорядился он. — Может, у нее что-нибудь сломано. Просто дождись меня.

Через несколько минут Хэнк приехал в сопровождении нескольких санитаров. Ноэль оставила дверь открытой, и когда Хэнк в распахнутом белом халате вбежал в комнату, чуть не расплакалась от облегчения. Он опустился на колени, проверил пульс Дорис и осторожно ощупал ее в поисках переломов.

— Все будет в порядке, Дорис, — успокаивающе пробормотал он. — Вы просто ушиблись. — Хэнк жестом подозвал санитаров с носилками.

Бабушка застонала, медленно приходя в себя.

— Нет… больница… — пролепетала она. — Найдите мою вну… Ноэль! Ноэль, детка, где ты?

— Здесь, бабушка, — откликнулась Ноэль.

— Срочно… — У бабушки снова закатились глаза, веки задрожали.

Хэнк ободряюще похлопал ее по руке.

— Да, мы окажем вам срочную помощь, Дорис, а вы постарайтесь успокоиться. В больнице вы пробудете недолго, обещаю вам.

— Нет… пожалуйста… надо сказать Ноэль…

Он достал шприц.

— Сейчас мы сделаем вам обезболивающий укол. Расслабьтесь. Вскоре боль пройдет.

Ноэль увидела, как бабушка опять закрыла глаза. В ней волной вздымалась благодарность. Казалось, всю жизнь она смотрела в калейдоскоп не с того конца и только теперь увидела мужчину, за которого ей следовало выйти замуж с самого начала. Мужчину в мятых хлопковых брюках и клетчатой рубашке без пуговицы, не холеного, не респектабельного, но стоящего десяти кинозвезд. Хэнк перевел на нее взгляд добрых карих глаз, и она с сожалением подумала: «Как жаль, что пока тебе закрыта дорога в мой мир, Хэнк Рейнолдс…»

По иронии судьбы сегодня была годовщина ее свадьбы. Об этом Ноэль вспомнила только утром, когда чистила зубы: в этот день девять лет назад она готовилась к свадьбе, понятия не имея, что ее ждет.

Хэнк вызвался сам отвезти их в больницу в Скенектади.

— Позволь мне помочь, — настаивал он мягко, но решительно, отнимая у Ноэль ключи от машины.

— А как же другие пациенты? — спросила она.

— Диана перенесет визиты.

Уже садясь в «вольво», Ноэль услышала, что в доме зазвонил телефон. Он звонил уже минут десять, но ей было некогда взять трубку. И сейчас она не собиралась возвращаться. Кто бы это ни был, пусть перезвонит попозже. Решительно вытеснив из головы мысль о звонке, она закрыла глаза и помолилась, чтобы с бабушкой все обошлось.

Вскоре они уже мчались на север, едва ли не превышая скорость. В больнице бабушка быстро пришла в себя и забормотала что-то бессвязное — почему-то о Бронуин. Ноэль с облегчением отметила, что ее щеки уже порозовели, и окончательно успокоилась, когда врач сообщил, что бабушка отделалась легким сотрясением мозга и трещиной ребра.

Хэнк дождался, когда Дорис поместят в отдельную палату, а затем нехотя уехал. В понедельник по вечерам он осматривает обитателей приюта для престарелых, объяснил он, и боится опоздать.

Ноэль долго убеждала его взять ее машину, говоря, что ее отвезет домой мать. Но Хэнк ничего не желал слушать. Он вызвал такси и на прощание крепко обнял Ноэль, пробормотав:

— Позвони мне, когда вернешься домой, ладно? Звони в любое время.

— Договорились. — Она поцеловала его в губы. Здесь, среди незнакомых людей, ее ничто не останавливало.

К тому времени как мать и тетя Ноэль прибыли в больницу, за окнами уже стемнело. Триш провела почти весь день на книжной ярмарке в Саратога-Спрингс, а Мэри была в разъездах, пытаясь разузнать что-нибудь о друзьях Бака Ван Дорена, но пока безуспешно. И как назло, как раз сегодня в ее сотовом телефоне сели батарейки.

Войдя в палату, они обнаружили, что Дорис уже уснула. Ноэль тоже клевала носом, сидя на стуле у кровати. Зевнув, она поднялась навстречу гостям.

— С ней все в порядке. Если не считать трещины и сотрясения. Врач сказал, что завтра можно забирать ее домой, — приглушенно сообщила Ноэль, стараясь не разбудить бабушку.

— Поезжай домой и отдохни, дорогая, — велела Мэри. — А мы побудем с бабушкой.

Ноэль взглянула на часы и удивилась, узнав, что время близится к десяти.

— Нет, я подожду. Бабушка чем-то встревожена. Она то и дело бормочет, что я должна позвонить Бронуин, что это очень важно.

— Ты же знаешь, она многое путает. Уверена, ничего страшного не случилось. — Тетя Триш повела Ноэль к двери. — Когда она проснется, мы объясним, что тебе пришлось уехать. Мама права — тебе не помешает отдохнуть, иначе ты сама попадешь в больницу.

Подумав о Хэнке, Ноэль решила, что попасть в больницу было бы неплохо.

Мэри проводила ее по коридору. Напряжение нескольких последних недель уже начинало сказываться. Ее лицо осунулось, глаза покраснели. Она пригладила волосы дочери.

— Веди машину осторожно, ладно?

В эту минуту она была удивительно похожа на Дорис. «Когда-нибудь и я буду говорить Эмме те же слова», — подумала Ноэль и внутренне сжалась от боли.

К дому она подъехала без четверти одиннадцать. Из-за аварии на шоссе она задержалась в пути на добрых полчаса. Поднимаясь по ступеням крыльца, она мечтала только об одном: сбросить пропитанную потом одежду и рухнуть в постель. Внезапно на веранде выросла тонкая фигурка. Ноэль испуганно вскрикнула.

— Не бойся, это я. — Бронуин подошла поближе.

Ноэль упала в плетеное кресло у двери, прижав ладонь к груди.

— Как ты меня напугала!

— Прости, я не хотела. — С притворно робким видом Бронуин села рядом. — Я пыталась дозвониться, но тебя не было дома. Я звонила несколько часов подряд.

— Бабушка упала с лестницы и ушиблась. Пришлось везти ее в больницу.

— О Господи! — Бронуин ахнула. — Она… с ней все в порядке?

— К счастью, да, если не считать трещины в ребре. Завтра ее выпишут. — Ноэль вдруг вспомнила, как телефон звонил перед отъездом в больницу, а затем — бессвязный бред бабушки. — Так что случилось? Почему ты не могла подождать до завтра?

— Помнишь Данте, того парня, о котором я рассказывала? Ну, того, с которым я встречаюсь? — Бронуин подалась вперед.

— Ты хочешь сказать — того парня, с которым ты встречаешься вопреки папиным запретам, — поправила Ноэль.

— Не ворчи, — огрызнулась Бронуин. — Дело серьезное.

— Надеюсь, на этот раз ты избавишь меня от шпионских историй? — Несмотря на бодрый тон, по спине Ноэль пробежали мурашки. Шутить было легко, но с тех пор, как она узнала про Коринну и Бака, ей не удавалось отмахнуться от растущих подозрений. Она без труда представляла себе, как юноша Роберт нападает на подружку в приступе ярости и ревности… и не сомневалась, что она может стать его следующей жертвой.

— Данте знает, что говорит, — убеждала Бронуин.

— И что же он говорит?

Бронуин придвинулась ближе, ее темные глаза заволокли тени.

— Он знает, кто разбил окна в редакции у папы и изрисовал стены в церкви. А сегодня негодяй задумал кое-что похуже.

— Но почему ты рассказываешь об этом мне? Почему не папе?

Плечи ее сестры поникли.

— Папе придется объяснять все сразу. А когда он узнает про нас с Данте, он ни за что не простит меня.

— Если ты говоришь правду, думаешь, стоит рискнуть?

— В том-то и дело! Я не знаю, правда ли это.

— Ну и что же мне теперь делать? — Порой Ноэль никак не удавалось заставить себя поверить сестре.

— В полицию обращаться бесполезно.

— Это точно, — подтвердила Ноэль.

— Думаю, самое лучшее — сидеть тихо и надеяться, что все обойдется. — По давней детской привычке Бронуин принялась грызть ноготь. На ее лице застыло глубокомысленное выражение. — С другой стороны, а если нам удастся поймать того типа с поличным?

— Ты имеешь в виду Роберта? Он не настолько глуп, чтобы попасться, — фыркнула Ноэль.